Садриддин Айни - Рабы

• Название: Рабы
• Автор: Садриддин Айни
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

В романе «Рабы» С. Айни широко и на конкретном материале раскрывает жизнь народов Средней Азии до революции и после нее.

Безрадостна и темна жизнь угнетенного, а жизнь рабов и женщин — ужасна. Недаром Некадам, герой романа, сравнивает свою жизнь с положением птицы, попавшей к змее.

Но всему приходит конец. Приходит конец и безраздельному господству баев и мулл, народ с оружием в руках борется за равноправную, счастливую жизнь. Бывшие рабы берут власть в свои руки и начинают строить новое общество.

Вступительная статья М. Турсун-заде

Примечания М. Шукурова

Иллюстрации художника К. Туренко

---

Но, подумав, богач сказал:

— Однако это не простое дело. Хотя, конечно, «пока корень жив, есть надежда на урожай», как говорится. Но скот надо порезать. Ведь если колхоз не создастся, скот мы всегда купим.

В раздумье Хаджиназар закрыл глаза. Но, словно вспомнив о чем-то, вытащил из жаровни чайник горячего чая.

— Совсем забыл! Давай выпьем чайку. Наливая чай, он говорил:

— От земельной реформы я мало пострадал. Часть земли у меня отрезали, но с той, которую мне оставили, я получил почти такой же урожай. Быки у меня остались те же, скота столько же, да к тому ж еще бедняки начали ко мне ходить. Землю они получили, а скота нет. Кто просит быка, кто осла, кто соху, кто борону. Я им не отказывал, давал. Пожалуйста! «Но взамен ты мне отработай». И они работали на моей земле. Вот и вышло, что работников я теперь не держу, а в то же время их у меня стало больше, чем было. Понял?

Подав пиалу гостю, Хаджиназар накрыл ладонью теплый чайник и задумался.

Помолчав, он вздохнул:

— Это несчастье. Имя этому несчастью «колхоз». Он что возраст, — от него не спасешься, не спрячешься. Не вступить — горе, а вступить — вдвое. Ведь они все, эти голодранцы, туда войдут. Кто ж мне тогда вспашет землю, кто же соберет урожай? Никто на меня работать не захочет. Вот ведь какое дело. Да к тому ж большевики косо на меня посмотрят. И тут этакое начнется, помилуй бог! А вступлю в колхоз, и поплывет из дому все имущество — бык за зерном, осел за быком, соха за ослом, борона за сохой. Прощай, мое добро! Да еще и самому придется работать, как бедняку, вровень с ними. А за ними угонишься ли? Тут и откроется, что и мотыгу я не так держу, и мои ж быки меня не слушают. Когда всю жизнь в хлопотах, всю жизнь в делах, до работы ль было?

— Я-то работы не боюсь! — ответил Садык. — Я люблю работать. Землю люблю. Когда по пашне идешь, а она теплая. Или урожай собираешь, он сам, тяжелый, как золото, так и тянется к тебе в руки. Нет, работы я не боюсь. А вот не хочу, чтоб отцовскую землю мою взяли. Шесть танабов. И чтоб Черного Бобра какой-нибудь бездельник, злодей впрягал в соху, гнал бы, бил бы. Не стерплю этого. Вот этого не могу.

— Ты, значит, пришел меня спросить: идти в колхоз или не идти. Так, что ль?

— Затем и пришел.

— Так слушай. Раз лисенок спросил у матери-лисы: «Как от волка спастись?» Лиса ответила: «Разные способы есть. Но лучший — это вовсе с ним не встречаться».

— Так, — ответил Садык. — Понял. Но если колхоз все-таки создадут. Тогда что?

— Тогда иди в него. Прикинься овцой, но будь волком. Где можешь, там мешай им. Мешай всей работе!

— Этого я не смогу. Я с семи лет работаю. Как же это: пойти на работу и не работать? Нет, так я не могу.

Покашливая, кто-то вошел в прихожую и там шаркал туфлями, снимая их.

Бормоча молитву, в комнату вошел мулла.

Хаджиназар и Садык почтительно встали, приветствуя его. Мулла, не ожидая приглашения, прошел вперед, сел на почетном месте у жаровни и прочел молитву.

— Я ходил к Шахназару, шел назад и надумал…

— Сейчас я вернусь! — перебил его Хаджиназар. Он вышел в прихожую и крикнул:

— Науруз! Принеси скатерть и чай.

— Как, у вас работники? — спросил мулла, когда бай вернулся. — Последнее время от дурных работников много огорчения у хозяев.

— А их у меня нет. С тех пор как вышел указ заключать с ними договоры, я не стал их держать. Поэтому при реформе мне и землю оставили. Не всю, но достаточно.

— А кто ж у вас работает? В поле и по дому?

— Вы спрашиваете про Науруза и про Хамида? Так ведь это братья моей жены. В мире только от смерти нет лекарства. Вы в нашей деревне недавно, поэтому кое-чего не знаете. Когда власть предложила заключить с работниками договоры, — я их прогнал. И хоть я совсем старик, взял себе в жены бедную девушку, — у нее есть два брата, а земли нет. Ну, вот они и работают на нас. За работников их не считают, плату за работу они не берут, работают за хлеб-соль. Вот ведь как.

— Ваше счастье, что старшие жены приняли молодую. А то вам не сладко бы пришлось: ведь власть запретила старым жениться на молодых и вторую жену брать запрещено.

— Мои жены хорошо знают: я уж старик. От новой жены им убытка не будет, а польза есть, — они целые дни спокойно сидят, а молодая ведет хозяйство.

Принялись за чай.

— Вы сказали, что шли от Шахназара Юлдаша?

— Лучше б не ходил. Рассердил он меня. Спрашивает: «Ну, отец, что новенького на свете?» Я ему отвечаю: «колхоз». А он опять: «А когда у нас колхоз будет, тогда что будет?» Я отвечаю: «Если бога не боитесь, устраивайте колхоз». А он: «Бог к колхозу отношения не имеет». Я ему: «Пророк не разрешал колхоза». А он: «Так ведь при пророке колхозов не было, как же он мог разрешать или запрещать то, чего никто тогда не знал». Я ему: «Знаменья есть… В России в колхозах сгорел весь урожай. Скот с голоду дохнет. В Гиждуване тоже земля расступилась и поглотила колхозников». А он сперва рассмеялся, потом рассердился: «В России бог урожай не сжег и скота не морил. Жгли богачи да подталкивали их попы. А жгли потому, что нет у них силы остановить рост колхозов, не смогли убедить крестьян, так начали хлеб жечь, а скот травить. А вы — на бога! А про гиждуванцев врете вы. И сами знаете, что врете. И вранью этому семилетний ребенок не поверит. И в доме у меня этого вранья чтоб не было. Вставайте-ка, да и вон отсюда. Вон! Чтоб духа вашего тут не было!» Так и выгнал. Хоть бы земля расступилась, чтоб мне лицо в ней спрятать. Меня словно огнем ожгло. Пот выступил. Я еле встал и убежал. Вот и пришел к вам. Что ж вы скажете? Что это такое?

— Поехали бы в Гиждуван. Там заодно с колхозниками и вас бы поглотила земля вместе со стыдом вашим, — засмеялся Хаджиназар. — Есть такой рассказ:

«В одном селе жил знахарь. Как посмотрит на больного, сразу видит, чем больной питался. Как-то раз сам заболел.

Соседи зашли его проведать и видят: старик совсем болен; спрашивают у сына:

— Отец не обучал вас своей науке?

— Нет. Отец сказал, что у меня нет способности к знахарству.

Жители испугались, что знахарь умрет и деревня останется без лечебной помощи. Они поклонились знахарю:

— Завещайте свою науку сыну. Оставьте ему свои книги. Пусть он нас лечит!

Знахарь сжалился над ними и согласился:

— Мой сын не пригоден ни для какого дела, кроме как быть муллой, ни на что другое ума не хватает. Но ради вас я оставлю ему свои знания.

Соседи, успокоившись, ушли, а знахарь позвал сына и сказал:

— Признаюсь, я и сам не умею лечить. Зато я хорошо знаю, как морочить народу голову. Когда меня призывали к больному, я внимательно осматривал двор. Смотрел, какие остатки еды валяются в мусоре — там корки от дыни или арбуза, шелуха от лука, очистки от морковки, свежие кости. А всякий знает, что в деревне больному дают то, что сами едят.

Я захожу, выслушиваю сердце, потом говорю: «Ай-ай! Зачем же вы сегодня дыню ели?»

А если видел лук, морковь, кости — значит, был плов, и я говорю: «Ай-ай! Ваша болезнь ухудшилась оттого, что вы плов ели. Тяжелая пища. Не следовало бы, а теперь что я смогу сделать, после плова?»

Даю какой-нибудь отвар. Из трав его отварить можно. Получаю плату и ухожу. А за мной остается слава: «Какой знахарь! Все насквозь видит! Даже видит пищу в животе, как будто больной из стекла!»

Даже если больной умрет, его родные все равно доверия ко мне не теряют: «Ведь говорил же знахарь, что больной съел морковь. Какое уж лечение после этого!»