Алексей Карпов - Владимир Святой [3-е издание]

• Название: Владимир Святой [3-е издание]
• Автор: Алексей Карпов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03804-2

Книга посвящена великому киевскому князю Владимиру Святославичу, Крестителю Руси. В русской истории нет более значимого имени. Владимир Святой, Владимир Великий, в памяти народа — Владимир Красное Солнышко — сами прозвища говорят об отношении потомков к своему великому предку. Но каким был князь Владимир в жизни? Как произошло превращение язычника и братоубийцы, гонителя христианства и законопреступника в просветителя Отечества, великого государственного мужа, человека высочайшего духовного подвига? Мы слишком мало знаем о личности этого человека; многое окутано тайнами, легендами и преданиями. Настоящая книга представляет собой первую попытку воссоздать подлинную биографию князя на основе скрупулезного изучения сохранившихся источников.

Новое издание книги приурочено к 1000-летию со дня кончины князя.

---

Впоследствии рассказ Марвази был использован в сочинении ал-Ауфи. Однако персидский писатель сообщил ряд дополнительных подробностей, отсутствующих у его предшественника:

Русы… «почувствовали склонность к религии ислама и сделались мусульманами; их побуждало к этому желание получить право вести войну за веру. Они отправили послов к хорезмшаху; послов было четверо, из родственников царя, правившего вполне самостоятельно и носившего титул Буладмира… Когда послы пришли к хорезмшаху, он очень обрадовался их желанию принять ислам, пожаловал им почетные подарки и отправил одного из имамов, чтобы научить их правилам ислама. После этого они все сделались мусульманами…»{176}

Известие об обращении русов в ислам в сокращенном и сильно дефектном виде сохранилось также в двух других, более поздних сочинениях. Одно из них принадлежит персу Шукруллаху (XV век), другое — турецкому писателю Мохаммеду Кятибу (XVI век){177}.

Легко увидеть, что мусульманский рассказ имеет существенные отличия от летописного. Совершенно по-другому оцениваются в нем результаты посольства русов; само посольство направлено не в Волжскую Болгарию (как в летописи), а в Хорезм; иначе названо число послов и т. д. Но и тот, и другой рассказы — поздние, и вышли они из прямо противоположных лагерей — христианского и мусульманского. Само обращение Владимира к мусульманским правителям за разъяснением мусульманской веры было, конечно, далеко не рядовым событием. Мусульманский проповедник (имам), очевидно, отправился в Киев для непосредственных переговоров с князем. Результат этих переговоров был отрицательным. Но под пером автора-мусульманина результат переговоров переосмыслен — отсюда, очевидно, и возникло предание об обращении русских в ислам. Известно: если в действие вступает интерес, то от желаемого до действительного — один лишь росчерк пера.

Мы уже определили фрагмент летописного текста как своего рода антимусульманский памфлет. Теперь перед нами антихристианский мусульманский памфлет, причем типичный для исламской литературы. Учение Христа изображено мусульманскими авторами как вредная религия, оказывающая разлагающее, изнеживающее влияние на своих последователей. Результаты крещения — нужда, бедность и слабость в военном отношении. Именно в этом смысле христианству противопоставляется ислам.

Сравнивая летописный рассказ с известиями арабского и персидского авторов, исследователи приходят к выводу, что русское посольство, посланное Владимиром в Болгар, было направлено оттуда в Хорезм, куда сами болгары обращались за разъяснением своих религиозных вопросов{178}. Это вполне может быть, хотя нельзя исключать и того, что речь идет о двух различных посольствах, близких по времени и, может быть, по целям. Во всяком случае, итоги военных действий князя Владимира на Волге и в Хазарии делали желательным урегулирование отношений между Русью и Хорезмом.

Насколько серьезной и искренней была заинтересованность Владимира в исламе? Действительно ли он допускал возможность принятия этой религии в качестве государственной на Руси? Ответ на эти вопросы не так прост, как кажется. С самого начала своего существования Русь находилась на стыке Запада и Востока, ощущая влияние как с той, так и с другой стороны. Возможность выбора у Владимира действительно была. Начиная войну на Волге, Владимир, как некогда его отец, поворачивал Россию лицом к Востоку, входил в соприкосновение с мусульманским миром; усиление влияния ислама на Русь становилось неизбежным следствием этого. Мы уже говорили о том, что путь в страны ислама был хорошо знаком древним русам. В X веке они неоднократно разоряли мусульманские области вдоль западного и южного побережий Каспийского моря. Иной раз эти набеги заканчивались неудачей, но чаще приносили богатую добычу. Современники Владимира, несомненно, хорошо помнили об этом.

«Восточный поход» Владимира, однако, не получил продолжения. Более того, он стал своеобразной прелюдией к событиям на совсем другом театре военных действий. Присоединение Тьмуторокани к Киевскому государству неизбежно (как и во времена Святослава) требовало урегулирования русско-византийских отношений, становившихся главными для Владимира. Не исключено, что, разыгрывая «мусульманскую карту», вступая в демонстративные переговоры с правителем Болгара или эмиром Гурганджа относительно возможностей принятия ислама, Владимир лишь стремился оказать нажим на Константинополь, попросту шантажировал византийских василевсов угрозой выхода Руси из числа возможных союзников Империи.

В то же время нельзя исключать, что интерес Владимира к исламу был вполне искренним. Поиски своей веры всегда нелегки, и далеко не сразу человек находит свой путь в жизни. Ислам не был чем-то совсем уж неизвестным для киевского князя; он имел возможность оценить его как сильное и цельное учение, подчиняющее себе десятки тысяч людей и дающее им силы и волю для отстаивания своих идеалов. Вероятно, Владимир пытался примерить это учение и на себя лично, соотнести его со своими собственными чаяниями, но — после серьезного размышления — все же решительно отверг.

В биографии Владимира эпизод с «испытанием» магометанской веры весьма показателен. Он высвечивает многие стороны в характере князя, частью уже знакомые нам, — готовность к нестандартному, неожиданному решению, крутому повороту в выборе союзника, стремление «выжать» из ситуации максимум того, что та может дать.

В конце концов Владимир повернулся в другую сторону — а именно в сторону Византии, обозначив это направление своей политики как главное. Драматические события в Империи в 986–988 годах (о которых мы будем говорить в следующей главе) сделали политику религиозного давления и шантажа попросту ненужной. Обращения Руси в ислам не произошло, да и не могло произойти. Слишком прочными и устойчивыми оказались ее связи со странами христианского мира — славянскими соседями, Византией, Германией. Но этот однозначный выбор между Востоком и Западом, сделанный князем Владимиром в пользу последнего, дался нелегко.

В нашем распоряжении имеется еще одно известие о контактах Руси с миром ислама, происходивших около 987 года. Оно относится совсем к другому региону — а именно к городу Дербенду (в нынешнем Дагестане), крупнейшей мусульманской крепости на Каспийском море, в буквальном смысле «запиравшей» узкий проход в Восточное Закавказье вдоль восточных отрогов Главного Кавказского хребта. (Арабское название Дербенда — ал-Баб, или Баб алабваб — и значит дословно «Ворота»; согласно преданию, могучие «двойные стены» Дербенда, уходившие с одной стороны высоко в горы, а с другой — в глубь Каспийского моря, построил в VI веке знаменитый персидский царь Хосров Ануширван.) Известие о русах содержится в арабской «Истории Ширвана и Дербенда», составленной в XI веке, но дошедшей до нашего времени лишь в изложении турецкого историка XVII века Мюнежжим-баши. Согласно этому источнику, во второй половине 80-х годов X века Дербенд переживал внутреннюю смуту: эмир Маймун бен Ахмад бен Абд ал-Малик был фактически отстранен от власти мятежными раисами — представителями местной знати (буквально: «правителями города»), а затем и заключен под стражу. Раисы пользовались поддержкой правителя соседнего Ширвана (мусульманского государства в Северном Азербайджане) ширваншаха Мухаммада бен Ахмада и проводили откровенно проширванскую политику. В свою очередь, эмир Маймун также нуждался в союзниках для борьбы с мятежниками; он решил обратиться к язычникам-русам, о военной доблести которых в Дагестане и Азербайджане, конечно, не забыли. В 987 году было заключено тайное соглашение. Русы на восемнадцати кораблях (а это примерно 1000 человек) появились вблизи Дербенда. «Сначала они послали один корабль, чтобы выяснить, действительно ли эмир желает их помощи», и в самом деле «вывели эмира из его заключения». Однако «народ ал-Баба соединенными усилиями перебил их до единого». Оставшиеся русы (на семнадцати кораблях?) отправились дальше на юг, вдоль побережья Каспийского моря, и разграбили сначала Маскат (к югу от Дербенда), а затем Ширван.

Неудача первого дербендского похода не обескуражила русов и не привела к расторжению их договора с эмиром. В следующем году эмир Маймун, очевидно при поддержке своей русской гвардии, овладел Дербендской крепостью. Однако спустя еще год, в 989 году, в Дербенде вновь начались беспорядки, вызванные на этот раз появлением некоего религиозного фанатика, проповедника из Гиляна (мусульманской области на южном побережье Каспия) Мусы ат-Тузи. Влиянию Мусы подчинился весь город. Эмир Маймун, обвиненный между прочим в пристрастии к пьянству, был вынужден публично покаяться в грехе и дал обет не прикасаться к вину. Не удовлетворившись этим, Муса потребовал от эмира «выдать ему его телохранителей-русов, чтобы им был предложен ислам или смерть». Эмир ответил отказом, против него восстал весь город. В течение двадцати восьми дней русы вместе с эмиром оборонялись в «цитадели ал-Баба»; наконец договорились о том, что эмиру и его «гуламам» (телохранителям) будет разрешено покинуть Дербенд и удалиться в соседний Табарсаран. В город вступили войска ширваншаха, а вместе с ними и сам ширваншах Мухаммад. Несколько месяцев спустя один из «гуламов» бежавшего эмира, по имени Балид (или, по другой рукописи, Балду; вероятно, рус?), напал на ширваншаха и тяжело ранил его. После поспешного отъезда ширваншаха обратно в Ширван эмир Маймун вернулся в Дербенд, но ненадолго. Окончательно эмир занял свой город только в 992 году, после смерти ширваншаха Мухаммада. О русах в составе его войска источники уже не сообщают{179}.