Светлана Тулина - Воображала

• Название: Воображала
• Автор: Светлана Тулина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Воображала чуть склоняет голову набок, смотрит из-под спутанной челки, говорит жарким шепотом:

— А вы?.. Что-нибудь… А!?.

Она выглядит возбужденной, довольной и упрямой, и сейчас очень похожа на девочку, требующую показать ей неприличную картинку. Врач перестает улыбаться, говорит серьезно и грустно:

— Когда я сказал, что ты — особенная, я ведь не шутил…

Шум улицы становится громче, перекрывает его слова, грохочет игральный автомат в углу.

Ретроспекция 10

Грохот усиливается, изображение начинает дрожать, сверху сыпется какой-то мусор, пыль, сухая штукатурка. Яркая неоновая вспышка рвет полумрак, чуть позже грохот и лязг перекрываются сильным раскатом грома.

Старческие аккуратные руки, вооруженные пушистой метелкой, сметают со стола в аккуратный совочек насыпавшийся мусор.

Фрау Марта с совком и метелкой идет к окну, ее лицо по-прежнему невозмутимо и спокойно, но движения несколько замедленны и неуверенны, как у моряка на палубе во время шторма. За окном вспышки молний следуют одна за другой, грохот сливается в сплошную канонаду, разряды впиваются в землю совсем рядом, словно кто-то очень большой и злобный пытается исхлестать дом светящейся плеткой, но от ярости все время промахивается. Ветер рвет занавеску в открытом окне.

Фрау Марта аккуратно ссыпает мусор в керамическое ведерко у стены, закрывает окно. Гром теперь звучит гораздо глуше, но зато явственнее становится шум самого дома, и шум этот тоже необычен — лязг, стук захлопывающихся дверей, дребезжание и звон стекла, скрипы, какие-то глухие удары и потрескивания. Изображение снова начинает дрожать, с потолка опять сыпется мусор и штукатурка. Дрожит, чуть подпрыгивая, графин на столе, ему вторят тоненьким надрывным звоном подвески люстры. Дрожь обрывается резким толчком, графин падает со стола и разлетается сотней осколков, они ярко сверкают в полумраке, отражая заоконные молнии. На некоторое время восстанавливается относительная тишина, гром за окном лишь служит ей фоном.

— Что случилось? — у Конти испуганный голос. Он стоит на ковре в грязных ботинках и плаще, с которого на ковер ручьями течет вода, поля у шляпы обвисли.

Фрау Марта берет эту шляпу и плащ, аккуратно стряхивает воду и несет в темную прихожую. Ее голос, звучащий из темноты, невозмутимо спокоен:

— Помните того мальчика из гимназии, ну, ушастенького такого? Он ее еще в кино водил. И все время — на Ваши фильмы… Помните?

— Н-ну? — Конти без шляпы и плаща выглядит еще более потерянно и беззащитно, смотрит в темный проем двери, в котором исчезла Фрау Марта, с опаской и недоумением. Вздрагивает и отшатывается, когда подошедшая к нему со спины непонятно откуда Фрау Марта снимает с него шарф и тоже уносит в прихожую. Дергается было следом, но опять отшатывается — Фрау Марта возникает из темноты неожиданно, белый передник и белое непроницаемое лицо. Невозмутимо проплывает к столу, на котором оставила метелку, сметает вновь просыпавшийся мусор в совок, стоящей рядом со столом щеткой туда же сметает осколки графина. Направляется к окну и голосом ровным, словно идет разговор о погоде, сообщает:

— Сегодня она вообразила, что он ее бросил…

У Конти округляются глаза, он пытается что-то сказать, но в этот момент очередной толчок, сильнее прежних, сотрясает старый дом. Что-то падает, разбивается, с потолка срывается крупный пласт штукатурки, Конти хватается за притолоку, лицо у него белое, глаза безумные. Вдыхает клубящуюся пыль, заходится кашлем. Кричит, чуть не плача:

— Но это — почему?! Если она всего лишь… Просто… Если не на самом даже деле, то — почему?!!

Дрожь и грохот потихоньку стихают. Фрау Марта относит мусор к керамическому ведерку (ведерко почти полное). Оборачивается и смотрит на Конти с выражением максимально дозволенного неодобрения. Губы чуть поджаты, левая бровь чуть приподнята, голова слегка наклонена влево, словно у старой птицы.

Видя, что ее осуждающее лицо не производит на Конти должного вразумляющего впечатления, она еще чуть поднимает брови, смиряясь с неизбежным, и поясняет:

— Она же всерьез это вообразила…

Конти смотрит на Фрау Марту диким взглядом. Фрау Марта смотрит в окно. На сухом лице ее появляется что-то, похожее на тень улыбки. Смутное, еле уловимое, но все-таки… И когда она добавляет, голос ее звучит почти гордо:

— Бросил, конечно… Куда ему было деваться-то, если она — всерьез вообразила?..

Смена кадра

Яркая вспышка молнии переходит в ровное сияние неоновой рекламы на другой стороне улицы.

Крупным планом — лицо Воображалы. И лицо это стоит того, чтобы его дали именно крупным планом. Впервые с того момента, когда грызет она яблоко на подоконнике, на лице ее нет и намека на улыбку. Более того, выглядит оно так, словно его хозяйка сгоряча попыталась проглотить яйцо целиком. Вместе со скорлупой. И, судя по всему, яйцо это принадлежало кому-то из отряда страусиных…

Глаза у Воображалы вытаращены, рот открыт и перекошен, лицо вытянуто. Назвать ее состояние удивлением — все равно, что назвать Гималаи холмистой местностью, а Тихий Океан — водоемом. Вроде бы и верно, но вот как-то масштаб не учитывается…

Наконец Воображала закрывает рот, моргает, сглатывает. Ее сдавленный голос больше похож на полузадушенный хрип:

— Как это — никто не умеет? Вы смеетесь?..

Звучит это почти жалобно. Стеклянный столик начинает слегка дрожать, тонко звенят креманки, темнеет.

Смена кадра

За темным окном сверкает молния, отдаленный раскат грома перерастает в грохот разрушающегося дома, с потолка сыпется очередная порция штукатурки, падает какая-то балка.

Воображала лежит на койке, уткнувшись лицом в подушку. Она полностью одета — белые брючки, оранжевая футболка, рыжий затылок. Конти стоит посреди ее комнаты, уперев руки в бока и широко расставив ноги для устойчивости. Эта предосторожность отнюдь не лишняя, поскольку вокруг него бушует ураган разрушения, летают игрушки, книги, падает мебель. Но он продолжает стоять, не шелохнувшись, словно остров в бушующем море, самой своей неподвижностью выражая презрение к происходящему вокруг него, и полный такого же презрения голос его легко перекрывает грохот и грозу:

— … Ай, как красиво! А умно-то как, просто слов нет!.. Тори, посмотри вон туда… Нет, ты посмотри! Там луна висит, причем довольно низко. Почему бы еще и ее не грохнуть? А? Для количества? А то на том берегу, пожалуй, осталась пара недоразрушенных зданий… Грубо работаешь, Тори! Не точно, без изюминки. Подумаешь — гроза и землетрясение! Мелковато… А цунами — слабо? А то ведь не все догадались, что наша детка капризничать изволит, и что держать себя в руках эта деточка так и не…

Договорить он не успевает — с тихим жалобным стоном на него обрушивается огромная люстра — бронзовые шары и полусферы на длинных цепочках и коромыслах, масса зеркальных ассиметричных подвесок. Конти вскидывает голову, но уклониться не успевает — один из тяжелых шаров летит прямо на камеру. Темнота, гулкий удар (как в колокол) и медленно затухающий в воздухе отголосок. Потом темнота немного светлеет, но изображение не появляется. Голос Конти, гораздо менее уверенный и какой-то слабый, словно после наркоза. Он говорит, чуть запинаясь:

— Как бы ни было плохо… Никогда! Понимаешь? Никогда… Это некрасиво. Плохо мне — значит, пусть… всем, да? Всем чтобы плохо, раз мне? Подло ведь… Подло… Нельзя так. Ты видела хоть раз, чтобы я или кто-либо из моих друзей так срывал свое горе на окружающих?..

Внезапно появляется изображение — руки Воображалы снимают с камеры влажную салфетку, до этого закрывавшую обзор. Воображала идет к столу, выжимает салфетку в стоящую на нем большую супницу. Рядом стоит пластмассовое ведерко с колотым льдом. Воображала берет несколько кубиков, заворачивает их в салфетку и возвращается к Конти. Мельком — раскрытое окно, за ним — яркий солнечный день, о недавних безобразиях напоминает лишь яркость свежеумытой зелени и груды мусора на полу в гостиной.

Конти полулежит на диване. Левая сторона его лица припухла и потемнела, он продолжает говорить, следя за Воображалой правым глазом:

— Я хоть раз навоображал каких-нибудь гадостей ни в чем не повинному человеку? Просто так, со зла, потому что настроение плохое? Ты видела хоть раз, чтобы кто-нибудь из моих знакомых устроил вот такой погром? И тебе не стыдно?..

Воображала кладет салфетку со льдом ему на лицо, закрывая глаза. Смотрит вокруг. Улыбка у нее виноватая. Конти продолжает говорить:

— Ты видела хоть раз, чтобы хоть кто-нибудь…

Резкий звук лопнувшей струны. Воображала вздрагивает, оборачивается. Конти повторяет с той же интонацией:

— Ты видела хоть раз, чтобы хоть кто-нибудь…

Словно пластинка с трещиной. Губы его смыкаются на миг, а потом снова: