Борис Миронов - Страсти по революции: Нравы в российской историографии в век информации

• Название: Страсти по революции: Нравы в российской историографии в век информации
• Автор: Борис Миронов
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7777-0551-8

Фундаментальные работы Б.Н. Миронова по социальной истории Российской империи и исторической антропометрии вызвали большой интерес российских и зарубежных ученых, а также привлекли внимание широкой читательской аудитории. Новаторские подходы автора вызвали в научной и даже околонаучной среде оживленную дискуссию. Особым вниманием у рецензентов пользуется монография «Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII — начало XX века» (2010 — 1-е изд., 2012 — 2-е изд.). Настоящая книга содержит ответы автора на отзывы, рецензии, статьи своих оппонентов, которые по разным причинам не были опубликованы ранее, либо были опубликованы с сокращениями. В этой книге автор выступает последовательным поборником аргументированной, содержательной и корректной научной критики.

---

Оказывается, суть истории человечества сводится к войне «двух видов людей»; сначала побеждали кочевники, потом — земледельцы; исход войны зависел исключительно от оружия. Новое время — результат изобретения цельнолитой пушки в XV в. Ошибаются антропологи, относящие все существующие человеческие расы к единому и единственному виду — Homo sapiens, или Человек разумный; заблуждаются историки, связывая начало нового периода мировой истории не с изобретением пушки, а с изменениями глобального характера, затронувшими духовную, социальную, экономическую сферы жизни, научные представления о земле и вселенной.

«Шведское нашествие (в 1630–1640-е гг. — Б.М.) принесло с собой катастрофу, охватившую треть Европы: это было окончание демографического цикла, начавшегося почти двести лет назад, после того, как затихли опустошившие полмира чумные эпидемии. В начале этого цикла, в XV веке, в Европе было достаточно пустующих земель, и крестьяне могли свободно распахивать заброшенные в лихолетье поля; хлеба и мяса было вдоволь: на дневную зарплату плотника можно было купить 14 литров пшеницы. Однако в XVI веке население возросло примерно вдвое, и давление вновь достигло рокового рубежа времен Великой Чумы — началось Сжатие. Новый демографический цикл повторял то, что было уже много раз в Средневековье и в древние времена. Снова наступило время малоземелья; сыновья не могли прожить на оставшемся от отца наделе, и младшим братьям приходилось идти в город, заниматься ремеслом или просить милостыню. В городах быстро росли мастерские и мануфактуры, но ремесла не могли прокормить всех голодных; города превратились в приюты для нищих, которые спали прямо на улицах, а днем заполняли площади перед соборами. В католических странах нищих кормила церковь, и у монастырей с утра выстраивались длинные очереди за тарелкой супа — но протестанты не любили нищих и издавали против них жестокие законы; бедняков секли плетьми и отправляли на каторгу. Местные власти запрещали священникам венчать бедняков; жестокая нужда меняла нравы людей, и если раньше молодые могли свободно любить друг друга, то теперь мужчины женились обычно в 28, а девушек отдавали замуж в 23 года — и прежнюю любовь сменил брак по расчету».

Фантастическая картина развития Европы в раннее Новое время нарисована ради того, чтобы продемонстрировать закон, открытый новым Пикулем, — перенаселение определяло жизнь всех европейских народов.

Если оценивать трилогию в целом, то она представляет собой набор сведений, часто фантастических и не соответствующих современной науке и к тому же подобранных с единственной целью доказать достоверность мальтузианской схемы. Как заметил один читатель его «поэм»: «Это сказки — под видом исторических событий пересказывается эпос (это как если правление Карла Великого описывали по “Песне о Роланде” <…> По античной истории, истории средневековой, а также по истории “раннего нового времени” Нефедов пишет дичайший бред в худших традициях фольк-хистори (если кто в этом сомневается, предоставить конкретные примеры труда не составит)»{467}.

Другой читатель правильно отметил принципиальный порок исторических «поэм»: «Нефедов подгоняет факты под изначально заявленную концепцию. Самое плохое, что может случиться с историком — игнорирование эмпирики ради доказательства всесильности теории»{468}. Все изложение действительно пронизывает схематизм. Об этом, в частности, говорит частота слов: «сжатие» повторяется в трилогии 154 раза, «демографический цикл» — 57, «оружие», которое у «российского Дюма» является синонимом технологии, — 246 (вместе с другими словами, обозначающими разные виды оружия, — 798). Последнее обстоятельство должно понравиться школьникам 5–6 классов, как известно, увлекающихся военными играми. Схема же чрезвычайно элементарна: с ее помощью можно объяснять разве что поведение насекомых, а не человека.

Претензии на яркий образный стиль оказываются несостоятельными, «поэмы» свидетельствуют о дурном вкусе и никак не соответствуют требованиям учебной литературы для школьников. Встречается довольно много фрагментов фривольного содержания, не вполне уместных в учебниках для учащихся младших классов. «Совместное угощение, молитвы общему предку, экстатические танцы и беспорядочная любовь символизировали единство рода». «Любовные игры в кустах иногда прерывались нападениями отцов и братьев девушек». «Певец любви Овидий подарил римлянам мир любовных грез и приоткрыл тайны наслаждений». «В ход шли самые тонкие хитрости: например, князь Юэ послал своему врагу, князю У, бесподобную красавицу Си Ши. У-ван увлекся ею, и в то время, когда он предавался любовным утехам, его войска были разбиты». «Антоний, забывший о политике ради любви, женился на египетской царице Клеопатре и, проводя дни в пирах, растерял своих римских друзей». «Друзья, “товарищи по песне”, даже формально имели общих жен, братство мужчин всегда выливалось в общность жен. Даже сейчас во многих азиатских странах ещё не забыт старинный обычай предоставления женщины гостю». Это в «Истории Древнего мира», предназначенной для учащихся 5-го класса. Слово «любовь» в трилогии встречается 87 раз. Война, голод и любовь правят миром — вот какие глубокие идеи должен вынести ученик из чтения «учебников».

У меня даже язык не поворачивается называть эти опусы учебниками, учебными пособиями или материалами для учителя или учащихся. Сочинения — полная профанация учебной литературы. Думаю, никто из профессионалов их не читал и рекомендации не давал. Как и почему они опубликованы в качестве учебников — большая загадка. Как исторические «романы» они примитивны, как учебники — несостоятельны. Однако, как бы то ни было, издательство «Владос» опубликовало их в 1996 г. (а первая книга из трилогии увидела свет еще в 1994 г.), и если почти 20 лет они служат учебной литературой — это просто катастрофа. Критика обошла их стороной — на дворе стояли лихие девяностые, полная свобода слова, отсутствие научной цензуры и самоцензуры, и писателей стало больше, чем читателей. И у автора, не имевшего даже степени кандидата исторических наук, естественно могли возникнуть чувства самоуверенности, вседозволенности и безнаказанности. И они, мне кажется, у него появились.

3. «Ведущий современный российский историк-теоретик»

Сергей Нефедов является одним из ведущих современных российских историков-теоретиков.

Natali[53] 

Схему, апробированную в «исторических романах», «ведущий современный российский историк-теоретик» перенес в научные монографии, изменив стиль изложения с «увлекательного» на академический. Любопытно: книги прямо начинаются с изложения теории, а только потом следует конкретный материал по странам или эпохам. Таков же и ход мысли автора — не от фактов к теории, а от теории к фактам, т.е. он не обобщает факты и не строит теорию на основе фактов, а объясняет факты с точки зрения теории, априорно принимаемой за аксиому. С.Н. указывает авторов схемы — Т. Мальтус, Э. Ле Руа Ладюри, Д. Григг, Дж. Голдстоун, У. Мак-Нил, М. Робертс, у которых он воспринял идеи. Свою же заслугу видит в приложении схемы к истории России (что, как он указывает, сделано им в соавторстве с П. Турчиным — американским биологом русского происхождения, тоже увлекшимся историей).

Если сравнить популярный и научный варианты изложения его схемы, то они по сути похожи. В научном изложении три фактора определяют ход мировой истории — демографический (численность населения), технологический (военная техника) и географический. Поскольку природные условия остаются относительно постоянными на протяжении столетий, то динамика мировой истории объясняется двумя первыми. Главный из них — демографический. «Этот фактор предопределяет развитие земледельческих обществ в ритме демографических циклов: первоначально, когда численность населения мала и свободных земель много, уровень потребления достаточно высокий и население быстро растет, затем рост населения приводит к нехватке земель и снижению уровня потребления, наступает время крестьянского малоземелья, многие крестьяне пытаются заработать на жизнь ремеслом и уходят в города, города растут, но одновременно растет число безработных и нищих, все чаще приходят голодные годы, и начинаются восстания голодающих, которые поддерживает часть беднеющей знати. В конце концов случайные воздействия, неурожаи и войны приводят к голоду и эпидемиям, а восстания перерастают в гражданскую войну. В ходе этих социальных конфликтов к власти приходит этатистская монархия, пытающаяся накормить голодных, но в конечном счете войны и голод приводят к демографической катастрофе. Численность населения уменьшается, проблема малоземелья и голода уходит в прошлое, и через некоторое время начинается рост населения в новом демографическом цикле».