Владимир Рынкевич - Мираж

• Название: Мираж
• Автор: Владимир Рынкевич
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-022208-4, 5-271-08105-2

Новый роман современного писателя-историка Владимира Рынкевича посвящён жизни и деятельности одного из лидеров Белого Движения, генерала от инфантерии А.П. Кутепова (1882-1930).

---

   — Что вы, Арсений Александрович! Вы мой самый доверенный офицер в секретной работе. С этой операцией получилось так, что замысел возник не у меня, а я поддержал, потому что не сомневаюсь в её необходимости. Конечно, вы должны знать. Это — убийство Красина.

3

После смерти Дзержинского на Лубянке установилось тихое переходное время. Ягода аккуратно выполнял осторожные задания нового наркома Менжинского и не лез с инициативами. Куда тут полезешь, когда на самом верху всё не ясно. Наиболее умные — Троцкий, Каменев, Зиновьев — оказались не у власти, а в оппозиции, и их давит неотёсанный необразованный грузин. Опирается на такое же тупое полуграмотное большинство, подкупленное им. Конечно, удивляться нечему: дураков всегда больше. Зато в ГПУ одни умники.

Пришёл Артузов, становящийся всё более неприятным своей назойливостью.

   — Вы пришли по делам «Треста», конечно?

   — Можно считать и так: ведь Шульгин путешествовал под наблюдением «Треста». Мы посоветовали ему написать книгу о своей поездке по советской России, и он написал. Прислал нам, то есть «Тресту», свою рукопись на предмет поправок, замечаний, предложений. Принёс вам почитать.

   — Антисоветская книга проходит советскую цензуру? Сами прочитали? Ваше мнение?

   — Основная мысль книги нам полезна: СССР поднимается, бороться против бесполезно. Конечно, много грязи, антисемитизма, что особенно странно — в былые времена его газета защищала Бейлиса.

   — Оставьте. Прочитаю. Шульгин полезен хотя бы тем, что укрепил доверие к «Тресту».

Уходя, Артузов посетовал на электрическое освещение в солнечный день. Ягода пообещал, что откроет окно, представляя при этом, как хитрый Артузов вскоре окажется в помещении, где вообще не будет света. Подсунули антисемитский бред Шульгина — сами не могли убрать. Нет. Надо обидеть начальника. Известно, что латыши ненавидят евреев. Устраивали зверские погромы. Постепенно собрать материал на Артузова. Начать с его выступления против винно-водочной государственной монополии. Назвал её антиленинской.

4

Он хотел, чтобы его сын рос в новой освобождённой Poссии. Он столько думал об этой несуществующей стране, что ему представлялось, что она уже постепенно возникает. Народ сам её строит, независимо от угнетателей-большевиков.

Вернувшийся из нелегальной «прогулки» Шульгин рассказал, что в России «всё так же, как было, только хуже». Такие же работящие, но склонные к пьянству мужики, такие же солдаты — «мощь, силища дикая, но несомненная», как выразился Шульгин; такие же поезда, более удобные, чем на Западе, даже шоколад такой же — вкуснее французского.

Почему же он, генерал Кутепов ещё не там? Самое время — зашаталась власть, и пауки грызутся в банке. Однажды, не сдержав рвущегося из сердца стремления, приказал своим помощникам Трубецкому и Зайцову разработать детальный план вторжения из Финляндии и захвата Петрозаводска не позднее осени 26-го.

Под такое настроение появился Гучков. Сначала позвонил, раздражая конспиративными намёками, потом приехал, привёз документы — немецкий текст и химические формулы. Конечно, негодяй, революционер, принимал отречение императора, но с 18-го начал искупать грехи. Врангель сказал, что этот человек совершал в прошлом ошибки, а ныне осознал их и честно служит русскому национальному делу.

Говорил Гучков таинственно, вполголоса, оглядываясь на дверь, потребовал закрыть окно на улицу, несмотря на тёплую, почти жаркую погоду.

   — Это великое секретное оружие, с помощью которого мы освободим Россию. Ядовитый газ! При взрыве снаряда поверхность, на которой произойдёт взрыв, на газ не действует — он не теряет своих свойств. Бомбы — ручные. Прекрасное оружие. Газ поражает лёгкие, и человек не в состоянии дышать. Для исполнителей предусмотрены специальные маски. Стоимость одной бомбы — 50 долларов. Я готов всё своё состояние отдать этому делу.

5

Опять Артузов раздражал Ягоду докладами о «Тресте».

   — Снова Кутепов и Захарченко рвутся к террору? — переспросил он. — Ядовитый газ нам грозит? Пошлите её в Париж, и пусть она разбирается с газом. Нам спокойнее будет. А вернётся... Посмотрим. Нарком уже намекнул, что «Трест» существует слишком долго.

   — Но мы так мало сделали. В одном из шифрованных писем Кутепов вызывался сам приехать в Россию и возглавить теракт.

   — Против кого же?

   — Сталин, Бухарин, Рыков.

   — Решительно мыслит генерал.

   — И мы его здесь возьмём.

   — Решения о таких операциях принимает нарком, а планирует Серебрянский.

   — Мы бы сделали не хуже — столько лет возимся с Кутеповым. — Ягода мысленно загнул ещё один палец: ставит под сомнение компетентность руководства ОГПУ.

6

Он мог в совершеннейшей тишине и неподвижности позиций противника даже ночью почувствовать возникшую вдруг угрозу атаки, разведки, обходного манёвра или подготовку к отступлению. Однако объяснения своему чутью Кутепов не находил: то ли цвет ночи менялся, то ли тишина приобретала другой тембр, то ли воздух сгущался или появлялись колебания на неслышимых частотах. Вот и сейчас не понимал, терялся в догадках, почему Мария в этот приезд оказалась какой-то другой. Объятия, поцелуи, ласки — всё те же, но вдруг — скука на лице, интерес к красивым платьям и к роскошному шёлковому белью...

Главное не изменилось: она хотела борьбы, терактов, переворота. Об этом много говорили, а свою медлительность сваливали на Якушева.

Ночью, в гостиничной постели, зашёл разговор о Стаунице:

   — Если выйдет с газовыми бомбами — мы со Стауницем сразу на Кремль. Они выезжают из Спасских ворот. Забросаем бомбами всех, а сами умчимся на автомобилях, бросая бомбы в каждого, кто попытается задержать.

   — Для такого теракта я сам перейду границу.

   — Не надо, Александр. Сейчас это не надо.

Он не стал добиваться объяснений, почему вдруг стало не надо, а в прошлом году звала сама. Ему стало непривычно тоскливо. Непривычно — потому что из-за отношений с людьми у него никогда не возникала тоска. Ненависть, злоба, жажда мести, благодарность, удовлетворение — что угодно, только не тоска. Возникло и то, давно уже мучащее в тяжёлые минуты представление о тщетности своих усилий: бьёшь руками по воде и ни на сантиметр не двигаешься вперёд.

   — Может случиться так, — сказал он, и теперь Мария не узнавала генерала, — что мы погибнем, ничего не успев сделать. Но память должна остаться о людях, погибших в борьбе.

   — Забудут.

   — Недавно сюда приехала русская поэтесса, эмигрантка. Выступала перед публикой. Сама жена офицера-добровольца. Мне передали, что она сказала о всех нас: «Через 10 лет забудут, через двести вспомнят».

7

Позднее Мария удивила его ещё больше. Военный химик, присланный «Трестом» разбираться с гучковским ядовитым газом, определил, что никакого газа нет, и собирался уезжать. Кутепов часов в 10 утра созвонился с Марией и заехал к ней в гостиницу. В её номере оказался и химик — Власов: он жил в этой же гостинице. Марию было не узнать: наверное, с таким изуродованным злобой лицом она мчалась в конные атаки. Нецензурная брань обрушилась на Власова:

   — Молокосос раз...! К парижским б... дорогу нашёл!..

Кутепов пытался её успокоить, пришлось даже напомнить о дисциплине:

   — Корнет Захарченко! Прекратите ругань и объясните, что произошло.

   — Слушаюсь, ваше превосходительство. Докладываю: командир Красной армии Власов всю ночь отсутствовал и явился в гостиницу в 8 часов утра.

   — Командир Красной армии? Какому званию по старому соответствует ваше положение в армии?

   — Примерно, капитан.

   — Полиция, патрули не задерживали вас? В драку вы не вступали?

   — Нет.

   — Мария Владиславовна, капитан Власов не нарушил воинский устав и не совершил поступков, противоречащих понятию офицерской чести. Если нарушены какие-нибудь внутренние порядки «Треста», то давайте с вами вдвоём попросим господина Якушева, чтобы он не принимал никаких мер по отношению к господину Власову, проделавшему для всех нас такую важную работу. Лично Великий князь похвалил его. Вы согласны?

   — Согласна, — пробормотала Мария и удалилась в ванную комнату.

   — Садитесь, капитан. Женщин успокаивать труднее, чем солдат или лошадей. Значит, газ имеется только в голове у Гучкова?

   — Скорее всего, газа вообще нет или есть какой-нибудь известный ещё с прошлой войны.

Распрощались с Власовым тепло — Кутепов пообещал, что в его армии он будет полковником.