Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

• Название: Мечи свою молнию даже в смерть
• Автор: Игорь Резун
• Жанр: Триллер

Книга основана на исторических источниках и глубоком изучении истории секты так называемых ассасинов – исламских фанатиков, возникшей около X в. н. э. В самом начале XXI века ассасины, чьими руководителями теперь являются респектабельные миллионеры Запада, снова делаю бросок к власти над всем миром: используя древнюю магию, парапсихологию, обман и террористические методы. Им противостоит малоизвестное Специальное управление ФСБ России: управление «Й», занимающееся магами, экстрасенсами, колдунами и паранормальными явлениями.

Однако в борьбу за мировое господство под знаком Эры Водолея – Эры Женщины, втянуты и другие силы: алтайские шаманы, мечтающие провести реинкарнацию священной мумии с алтайского плато Укок и наследники загадочной «цыганской принцессы», рассеянные по всему миру. Битва трёх мистических сил, трёх «Царевен» идет по всему миру, на нескольких континентах, в нескольких мировых столицах. А тем временем в глубине Сибири молодые люди с удовольствием постигают веселое и красочное психологическое учение СИМОРОН, дающие средства для самореализации, избавления от комплексов и повышения самооценки…

Автор использует источники из Сети Интернет, реальные архивные документы и иные материалы ограниченного доступа.

---

Легко спустился и Медный. Бросил Шкиперу:

– Ну все, пора кончать… Похоже, мы отлично посиморонили. Девчонки, а молочка? Чтоб не простудиться?

– Теперь только молочка… от бешеной коровки! – с досадой пробурчала Татьяна, выжимая край платья. – Ну, Натаха, я тебя убъю! Когда-нибудь…

– Вот поэтому и молочко нужно, – заметил Медный, – для куража… Шкипер, давай собирать железо.

Ребята собрались быстро – пока подруги мирились. Помирились они своеобразно: Натаха, разбитная и зеленоглазая, заметив второе, неиспользованное ведро воды (которое так и постояло на солнце все эти часы – наготове), подскочила к нему:

– Танька, ну не гунди… А хочешь, вот так?

И одним махом вылила на себя это ведро. Кто-то из прохожих одобрительно присвистнул. На Натахе был желтый сарафан с рюшками, и сейчас она тоже превратилась в скульптуру богини плодородия. Более того, мокрая ткань стала почти прозрачной, и под платьем, под легким лифчиком затемнели крупные соски мощных, выпуклых грудей. Мокрая Танька, посмотрев на это, прыснула:

– Ну, блин! Теперь мы с тобой, как две дуры, пойдем… с мытыми шеями… А где ваша коровка, ребята? Там хоть обсохнуть можно?

– Можно, можно…

Медный видел – акция удалась. С боковой аллеи вышла Лис, пряча в пакет искусственное животное. Доложила: она познакомилась с двумя прикольными цыганками, молодой и старой, отлично говорящими по-русски, но странными какими-то, азартными, как студентки. Сейчас они подойдут к месту расположения «коровы».

– А вообще, – добавила Лис, – все здорово! Как у Стругацких: никто не ушел обиженным!

Медный кивнул. Он смотрел вперед: видел, как пританцовывает на асфальте центральной аллеи их «корова», как вопят около нее счастливые ребятишки, а на траве белеет трехлитровая банка молока, около которой стояли незнакомые девчонка и парень. Девчонка – задорная, худая, с длинными каштановыми волосами, в продранных, закатанных на тонкие щиколотки джинсах, а парень – толстяк в очках. Медный видел, как спешит к ним по боковой аллее Олеся в ярком своем, с подсолнухами, платье, а с другой аллеи подходит Иван, и напротив, между скамейками, идут две настоящие цыганки – в роскошных необъятных юбках, со сверкающими в волосах монетами: молодая – в платке на осиной талии, а старшая – в красной косынке на седоватых волосах.

Аллеи сходились тут Андреевским крестом, и сейчас со всех четырех сторон к центру приближались силы, взаимоисключающие друг друга, сходились Материя и Антиматерия, и это грозило страшными последствиями. Но Медный этого не знал.

И не смог бы узнать, потому что на арене внезапно появился новый игрок.

Со стороны ступеней Оперного театра, сердито сигналя, распугивая карапузов (мамы едва успевали выхватывать тех из-под колес, ругаясь), приближался черный «мерседес». Посторонний бы признал в нем овеянный анекдотами и легендами «шестисотый». Но на самом деле это было барахло модели S380 – с тем же одутловатым корпусом, но без шильдика на правой стойке кузова и без надписи V12, дающей его владельцу право считать себя обладателем настоящего S600. Двое молодых вахлаков, сидевших внутри, денег не собрали ни на что большее, но пафоса у них было столько же, сколько и наглости. И вот, ленясь выезжать от подъезда театра на забитую машинами боковую улицу Орджоникидзе, где образовалась пробка, они нагло катили по пешеходной аллее, намереваясь вывернуть из парка у самого провала станции метро.

Они гуднули Юле и Андрею. Те опасливо убрались на газон. И тут взгляд Юльки, радостный, светящийся наслаждением, – она напилась холодного молока, а сейчас баловалась ванильным мороженым – внезапно напоролся на чей-то другой взгляд. Кинжально-ненавидящий, разящий Злом. Резкая боль пронзила весь организм девушки, как если бы торчащий из старой доски гвоздь разорвал кожу ступни и, раздвигая сухожилия, вошел в упругую плоть мышечной ткани, выпуская теплую кровь… Юлька пискнула, выпустила мороженое из слабеющих рук и рухнула на траву.

– Юлька-а!

Крик Андрея был заглушен недовольным гудком. Но «мерседес» вынужден был остановиться: на его пути танцевала корова.

И в этот момент все смешалось, закрутилось с какой-то невероятной быстротой. И то, что происходило в центре площадки, словно заморозило всех приближающихся к ней. Застыл Медный, идущий с Лис, Шкипером и двумя своими новыми знакомыми, остановился в необъяснимой растерянности и замер Иван, оглядываясь, ища глазами своих. И цыганки остановились.

До Мириклы тоже дошло это смрадное дыхание Зла, большого и неостановимого. Цыганка поняла, что они оказались меж двух огней. Впереди было Зло и сзади – тоже оно, только поменьше, пожиже: два милиционера в серой форме, от которых, как по опыту знала Мирикла, ничего хорошего ожидать не приходится, особенно в центре города.

Цыганка тронула за плечо Патрину, у которой еще сверкали глазенки: та только что познакомилась с такими чудесными людьми – веселыми, дурачащимися вволю, – которые пригласили ее и Мириклу к «корове». После бесконечного их кочевья по раскаленному городу, после этих последних ночей в приюте Святой Терезы, гостеприимном, но мрачноватом и унылом, как все подобные заведения, эта встреча была глотком счастья.

Мирикла требовательно сжала худое плечо:

– Патри… нам снова надо сделать ЭТО. Танцуй!

Девочка посмотрела на нее с досадой и кротко кивнула.

А там, на аллее, водитель «мерса» высунулся из окна.

– Э, мля! Уроды ряженые! – заорал он лениво. – Пошли нах отсюдова! С дороги, мля! Епт, че, не поняли?!

Он с остервенением вдавил кнопку сигнала.

Звук этот, равно как и его обидные слова, достиг ушей тех, кто приводил в движение «корову». Им было плохо видно. Девушки уже успели поменяться местами, и теперь согнувшаяся Людочка была впереди. Она попыталась посмотреть, что происходит, но сквозь прорези трудно было что-либо разглядеть, и поэтому девушка чуть откинула коровью голову из папье-маше и выпростала лицо наружу.

Это произвело впечатление на водителя машины. Он еще громче завопил:

– О, мля! Чувырла лохматая! Коровень… Иди нах, я кому говорю!

Еще месяц назад Людочка бы, возможно, потупилась и, глотая слезы, отошла в сторону. Но сейчас в ее нервных, бьющихся под коленкой жилочках текла кровь Принцессы Укок! И эта королевская кровь моментально вскипела.

– Ах ты… КОЗЕЛ! – выкрикнула она неожиданно для себя. – Да мы тебя сейчас… забодаем!

Рядом, на траве, Андрей склонился над побледневшей Юлькой и, стиснув зубы, делал единственно возможное – массировал ей виски по особой системе, стимулируя кровообращение мозга, чтобы снять энергетическое поражение, настигшее девушку неизвестно откуда. Он уже знал, что это не обморок, не тепловой удар… На суету с «мерсом» он не обращал внимания.

Но водителю машины, нагло поправшему все правила движения, слова Людочки очень не понравились.

– Что-о? – заревел он. – Да я тя щас, коза драная, дура ты гребаная!

Он выскочил из машины. Это был молодой вахлак, раскормленный, в дорогих джинсах и кожаной куртке – они все носят кожаные куртки, даже в жару.

Но он не рассчитал.

Голова с рогами из папье-маше опустилась, как забрало. Черные коровьи ноги выбили искры из асфальта.

И «корова», взревев, понеслась на парня. Навыков матадора у него явно не было. Он не успел ни уклониться, ни выставить руки – корова с размаху ударилась в его мягкий белый живот. А так как под тканью была все-таки крепкая отчаянная голова, удар получился смачным. Грубиян, всхлипнув, улетел на газон. А Людочка попятилась и сделала новый бросок. Ирка, поставленная сзади и лишенная возможности наблюдать за происходящим, могла только, ругаясь, следовать за передней частью «коровы». А эта передняя часть легко вспрыгнула на горячий капот и оттуда – на крышу машины. Там она принялась отбивать чечетку черными пятками, вопя:

– А ты не езди, где не надо! А ты не езди, где попало! Дурак! Вот!

Народ, наблюдавший эту сцену, радостно заулюлюкал – владельцы черных «мерседесов» никогда не пользовались любовью общественности.

Медный, остановившийся было, увидел – там что-то происходит. Он бросился вперед, крикнув Лис:

– Куда Олеська делась? Корова взбесилась, видала?!

Для милиционеров, шагающих по аллее, неожиданная заваруха в центре сквера была и того неожиданней. Они уже настроились хорошенько потрясти цыганок, замеченных ими метрах в пятидесяти, как тут послышались крики, а эти две чертовы куклы вдруг стали танцевать, как в индийском фильме. Их коричневые ступни чертили асфальт кругами.

– Черт! Че с ними?! Иваныч?! – ошарашенно выдавил младший.

Напарник тоже выпучил глаза:

– Беспредел какой-то… Пойдем!

Они двинулись к цыганкам, на ходу доставая дубинки – на всякий случай. Над сквером желтело, расталкивая редкие облачка, солнце. Листва деревьев сверкала в его лучах, зЭлиная до нестерпимости, и слепила глаза. То ли от этих бликов, скачущих везде, даже по тротуару, то ли от жары, глаза заслезились; Иваныч, шедший впереди, приложил ладони лицу и зарычал: