Кармен Лафорет - Ничто. Остров и демоны

• Название: Ничто. Остров и демоны
• Автор: Кармен Лафорет
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1969

Сюжет романа «Ничто»: приезд молодой девушки — Андреи, из деревни в Барселону, взаимоотношения ее с родственниками и новыми друзьями. Едва вступив в дом на улице Арибау, девушка почувствовала, что все в нем пропитано чем-то гнетущим. И хотя Андрея в конце концов привыкнет к этому дому и его обитателям, ее всегда будет поражать, как здесь «умели превращать в трагедию любой пустяк». Сделав рассказчицей юную, впечатлительную девушку, писательница получила возможность передать ощущение кошмара, возникающее из житейских мелочей.

В центре романа «Остров и демоны» — большая семья, члены которой связаны тяжкими, гноящимися, как старые запущенные раны, отношениями. И как переплелось в этих отношениях искреннее и лицемерное, страстное и расчетливое! Как тут отделить ревность, ущемленное самолюбие, обиду от потаенной алчности и хитрости? Где кончается благодарность и любовь, а начинается страх? Где проходит граница между истеричностью и хладнокровной спекуляцией?.. «Демоны» — хитросплетения человеческих страстей, которыми одержимы персонажи романа, не очень-то значительны и могучи. Это, скорее, вульгарные бесы, они повелевают не всесильными страстями, а жалкими страстишками. Но ведь в этом заключена и большая житейская правдивость…

Романы написаны в одном ключе — они как бы продолжают и дополняют друг друга, что и позволило объединить их под общей обложкой.

---

Выходя из комнаты, Пино казалась смущенной. Она не вскидывала голову с обычным для нее вызывающим видом.

У Онес, когда она спустилась с лестницы, глаза были так широко раскрыты, а брови так высоко подняты, что Матильда, не подозревавшая, зачем ее невестка уходила наверх, спросила, уж не встретила ли она привидение. Онес ничего не ответила. Несколько мгновений она стояла, не шевелясь, моргая глазами. Вся семья сидела по-прежнему в столовой. С той минуты, как Онес вышла, почти никто не изменил позы, но она ощущала себя иной. Странное молчание обволакивало вернувшихся женщин, словно отгораживая от остальных.

Марта вскочила на ноги, разбив эту стену.

— Я слышу шум машины! Едут!

Онес вспомнила, что дон Хуан обещал привезти Пабло. Ей вдруг показалось, что на ней грязное платье, что она растрепана и нос у нее блестит. Хотя это и не соответствовало истине; однако Онес пробормотала, что ей надо привести себя в порядок, и поспешила наверх в свою комнату, к зеркалу, а тем временем автомобиль дона Хуана остановился у дверей.

Хосе проводил тетку угрюмым взглядом, потом повернулся к жене.

— Что она тебе говорила? Что вы делали наверху?

— Оставь меня, пожалуйста!.. Пусти! Ничего она мне не говорила.

Пино вырвала руку и побежала к дверям встречать гостей.

Поздно вечером, когда все уехали, Марта вошла в музыкальную комнату. Стеклянная дверь была распахнута в свежую темноту сада: в комнате сильно накурили, надо было ее проветрить. Пепельницы были полны окурков, материя, покрывающая диван, измята, подушки прибиты; крышка рояля откинута, и еще дрожали струны гитары и тимпле, снятых со стены.

Словно завороженная, позабыв о времени, девочка присела на тахту. Она оглядела свою серую юбку, голубой джемпер, как будто одежда вдруг приобрела для нее невероятно важное значение; вытянула ноги, никогда не знавшие ни чулок, ни туфель на высоких каблуках — только белые сандалии. Стала напевать вполголоса знойную ису, но тут же умолкла.

Марта не знала, что для Пино вечер окончился неудачно. Хосе охватило холодное бешенство, когда он услышал, как Пино в сопровождении приятелей Марты и толстого дона Хуана распевает бойкую песенку. С откинутой головой и большими блестящими глазами она была очень хорошенькой.

Но для Марты это воскресенье было удивительным, колдовским и потому невероятно коротким. Короткий золотой день. Счастливый и короткий. Со дня приезда родственников до этого воскресенья не было ни одного счастливого дня. Каждый день после их появления приносил с собой надежды, которые не сбывались. Но надежды были… Да, это правда. В этот день все ее надежды, как ей казалось, полностью сбылись.

Мартины подруги, робкие и веселые одновременно, не смеялись над приезжими. Одно дело с безжалостной откровенностью судить окружающих в своей компании, а другое — оценивать людей, когда веселишься с ними в праздничный вечер. Кроме того, здесь был этот художник, Пабло, он держался просто, не важничал, и, однако, именно он, по их мнению, оказался интереснее всех.

Вначале молодежь танцевала под патефон, и Марта чувствовала, как ласково обнимают ее руки красивого паренька в военной форме. Кокетничать с ним было приятно. Со злорадным удовольствием поглядывала она на следившую за ней Онесту, пухлую и накрашенную, сразу постаревшую рядом со стайкой девочек. Марта стала еще приветливей со своим партнером. Она развеселилась.

Дон Хуан прервал танцы. Довольно патефона. Он уже говорил, что незачем устраивать танцы с чаепитием. Надо показать приезжим настоящую канарскую вечеринку, с гитарой и тимпле, с вином, ромом и ореховыми палочками на закуску… Дону Хуану, похожему на толстого усталого голубя, иногда приходили в голову хорошие идеи, и, затевая развлечения, он бывал неутомим.

Потом вечер стал золотисто-желтым, таинственным и раскаленным. Художник Пабло, одетый тщательнее, чем в тот день, когда Марта увидела его впервые, улыбаясь ослепительной улыбкой, хотя глаза его смотрели печально, поймал ее за руку.

— Слушай, Марта, почему, кокетничая с этим мальчиком, ты все поглядываешь на Онес?..

Он говорил почти шепотом. Марта окаменела. Она не понимала, отчего эти слова так поразили ее, и побледнела как полотно. Ей показалось, что никогда ее не спрашивали о таких интимных вещах. Неожиданный вопрос как бы затронул в ее душе неведомый тайник, где жили недобрые чувства, о существовании которых она сама до сих пор не подозревала.

В эту минуту Марта и Пабло были одни. Все гости направились в музыкальную комнату, чтобы взять гитары и тимпле и натянуть новые струны, принесенные доном Хуаном. Так как Висента куда-то ушла и в доме осталась только придурковатая Лолилья, женщины во главе с Пино потянулись на кухню помочь с закуской. Пабло, этот удивительный человек, на которого после унижений последних дней она не осмеливалась даже взглянуть, теперь держал ее за руку, улыбался ей с насмешливой нежностью и задал свой поразительный вопрос.

Марта хотела ответить: «Это неправда», — или что-нибудь в этом роде, но промолчала. Пабло показался ей человеком необыкновенно проницательным, способным прочесть ее мысли. Никогда Марте его не обмануть. Она ответила дрожащим голосом:

— Откуда вы знаете, что я смотрю на Онес?

Пабло забавлялся, глядя на взволнованное лицо девочки. Он словно слышал биение ее сердца.

— Видишь ли, милочка… Вы, канарцы, ведь любите говорить «милочка»? Мне нравится наблюдать за людьми.

— Я думала, что это только мне нравится…

— Да, я знаю. Онес говорила мне, что ты писательница, верно?

— Можете смеяться… То, что я пишу, ничего не стоит, я понимаю. Это легенды об Алькора, боге этого острова, которому поклонялись древние гуанчи. Они поклонялись вершинам Нубло и Бентайга, считая, что это он и есть… Я пишу также о козлоногих демонах… Но к чему я это вам рассказываю? Вам неинтересно.

— Нет, нет, дорогая. Мне очень интересно. Почему ты так нервничаешь? Я нарисую тебе твоих демонов.

Слушая его голос, в котором звучала непривычная ласка, Марта готова была расплакаться. Конечно, он необыкновенный человек. Онеста недаром это говорила. Он сжимает ей локоть. Какая у него приятная, сильная рука. Нервная, смуглая, с пальцами, пожелтевшими от никотина, но такая умная…

— Где жил Алькора? На той вершине?

В его голосе нет и следа насмешки. Он ласково улыбается и указывает на вершину Кумбре, на ее самый высокий пик.

— Это Саусильо… Да, я всегда воображаю его там. Но Нубло и Бентайга более величественны. Их видно, если подняться по шоссе к порту Техеда и смотреть на другую сторону острова… Там удивительное место, кругом тени, пропасти, горы, нагромождение камней, окрашенных во все оттенки красного, во все тона лилового… Даже дрожь пробирает. Вы обязательно должны побывать там.

К ним подошла Онеста, встала рядом с Пабло и взяла его под руку. Художник, улыбаясь, выпустил руку Марты.

— Что, птенчики, любуетесь окрестностями?

Марта отошла в сторону. Счастливая Онес, она дружит с ним. А кто такая Марта? Робкое, незаметное существо. Но он заглянул ей в душу… Девочка была взволнована.

С шумом вернулась молодежь. Зазвенели струны тимпле. Дон Хуан, добродушный, толстый, с большим животом, напоминающим голубиный зоб, и вечно печальным лицом, без устали заправлял весельем. Он попросил разыскать садовника Чано.

Чано случайно оказался в усадьбе. Несколько дней назад он распрощался с хозяевами, решив наконец вступить в армию, и в конце недели уезжал на фронт. Приняв это решение, Чано почувствовал себя важной персоной. В тот вечер, услышав, как настраивают инструменты, он подошел поближе, зная, что его пригласят принять участие в празднике, и, когда его позвали, он смело, — не смущаясь, вошел в дом. Он был в голосе и запел уверенно и свободно:

Много есть канареек,
но ни одна
петь в клетке не станет…
Ни канарейка
с Гомеры,
ни канарейка
с Ла-Пальмы…

Он вздохнул и повторил грустно и вместе с тем горделиво:,

Нет, ни одна
петь и клетке не станет.

Марта украдкой посмотрела на Пабло. Теперь она знала, что хоть кто-то способен интересоваться не только собой. И от этого она почувствовала неожиданную гордость и за своих подруг, и за прекрасный таинственный зимний вечер, и даже за Пино, которая вдруг оживилась и с бесшабашным видом, откинув голову, вышла петь ису.

Пабло иногда взглядывал на девочку так, словно у них были какие-то общие секреты.

— Ты довольна?

— Да.

— Ты всегда такая веселая?

— Нет, что вы!

— Нет?

«Нет, нет». Теперь, в одиночестве, она повторяла эти слова. Подобно тому как несколько дней назад ею овладела не испытанная доселе грусть, когда она поняла, что мадридские родные никогда не полюбят ее, так и теперь, после этого волшебного воскресенья, ей казалось, что никогда она еще так не веселилась.