Святослав Рыбас - Василий Шульгин: судьба русского националиста

• Название: Василий Шульгин: судьба русского националиста
• Автор: Святослав Рыбас
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03715-1

Василий Шульгин вошел в историю как фигура крайне противоречивая. И вместе с тем это был типичный представитель русской имперской элиты начала XX века. Будучи убежденным монархистом и националистом, он принял активное участие в попытках либерализации государственного управления, которые закончились заговором против царя и крушением империи. Шульгин принимал отречение от престола Николая II, входил в группу руководителей Февральской революции, участвовал в организации белогвардейского сопротивления Октябрьской революции, был членом правительств генералов Деникина и Врангеля, создал разветвленную разведывательную организацию, руководил редакциями газет, был ярким публицистом и писателем. Автор книг «Дни», «1920 год», «Три столицы», «Что нам в них не нравится. Об антисемитизме в России» и др. В декабре 1944 года был арестован в Югославии армейской контрразведкой Смерш, осужден на 25 лет заключения за антисоветскую деятельность. После амнистии в 1956 году занимался литературной деятельностью, стал героем знаменитого фильма «Перед судом истории», консультировал ученых, деятелей культуры, литераторов — Александра Солженицына, Николая Яковлева, Марка Касвинова, Дмитрия Жукова, Николая Лисового, Илью Глазунова, Сергея Колосова, Фридриха Эрмлера, Андрея Смирнова и др.

Святослав Рыбас рассматривает жизненный путь Шульгина на фоне кризисных явлений российского исторического процесса, что делает эту книгу завершающей в ряду его работ — «Столыпин», «Генерал Кутепов», «Сталин», «Громыко», опубликованных в серии «Жизнь замечательных людей».

знак информационной продукции 16+

---

— Я просил вас, господа, приехать, потому что хочу ознакомить с одним документом… Возвратившись из Киева, я испросил высочайшую аудиенцию. Император немедленно принял меня. Так как я лучше пишу, чем говорю, то я испросил Его Величество разрешить прочитать ему свое письмо. Сейчас я прочту его вам.

Он развернул лист и начал читать…

Я, конечно, не помню дословно текст этого письма, вспоминаю лишь его общий смысл. Великий князь Николай Михайлович побывал в Киеве, где встречался со вдовствующей императрицей. Она крайне озабочена и просила поговорить с императором. Революция надвигается, и престол находится в опасности. Николай Михайлович пытался раскрыть правду своему царственному племяннику, показав, что среда, окружающая императрицу, пагубно влияет на политику империи. Далее он сказал, что всем слоям общества известна та сила, которая играет роковую роль в государстве, имея в виду Распутина. При таком положении дел трудно надеяться на успешный исход войны для России.

— Когда я кончил читать, — продолжал великий князь, — Государь сказал: „Странно, я только что был в Киеве и никогда, кажется, меня так тепло не встречали, как в этот раз“. Я ответил ему: „Это быть может потому, что ты был с наследником без Александры Федоровны“.

Это замечание великого князя соответствовало тексту письма, где намекалось, что императрицу не любят. Не помню, говорили ли мы в тот день еще о чем-либо, но вскоре, поблагодарив великого князя, мы откланялись и уехали»[194].

Почему дядя царя пригласил депутатов, наш герой не объясняет. Думается, это случилось для того, чтобы через них передать оппозиции данную информацию.

К тому же авторитет Шульгина, первого заместителя председателя думской Военно-морской комиссии, был весьма высок. Так, в докладе этой комиссии императору, подписанном Шульгиным, говорилось примерно то же, что и в частном письме Гучкова генералу Алексееву, только в другой тональности и с приведением многих тревожных фактов: «Мы узнали, что от всего этого, от всех этих бед и настроений заколебался самый дух войск и дух народный. Видя нерадение, непредусмотрительность, отсутствие порядка, войска стали утрачивать доверие к своим начальникам»[195].

В записках генерала Спиридовича есть сведения, что в октябре 1916 года в Петрограде была встреча, в которой участвовали П. Н. Милюков, М. М. Федоров, А. И. Гучков, М. И. Терещенко, С. И. Шидловский «и еще несколько человек».

Скорее всего, в число этих «нескольких» не мог не входить и член бюро Прогрессивного блока Шульгин.

Обсуждали проблему власти. «Было решено, что Император Николай II не может более царствовать. Необходимо добиться его отречения. Почти все высказались, что отречение должно быть „добровольным“. Престол должен перейти к законному наследнику Алексею Николаевичу, а по его малолетству, надо учредить регентский совет во главе с Вел. Кн. Михаилом Александровичем».

У Гучкова к тому времени уже был собственный план. После Февраля, давая показания Чрезвычайной следственной комиссии, он сообщил: «План заключался в том (я только имен не буду называть), чтобы захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем, при посредстве воинских частей, одновременно, на которых здесь, в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем уже объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собою правительство»[196].

Генерал Спиридович уточнял: «Если бы Государь не отрекся, его убили бы. Так было решено».

Как отреагировали власти на сообщение спецслужб об этом?

Реакция была удивительной.

«Между тем один из видных общественных деятелей счел своим патриотическим долгом предупредить о задуманном перевороте Дворцового коменданта Воейкова. Он приехал в Могилев и осветил положение дел Воейкову доверительно секретно и довольно подробно. Генерал Воейков был настолько серьезно встревожен всем услышанным, что в тот же вечер отправился с докладом к Государю и доложил о привезенных из Москвы сведениях. Куря папиросу, Государь долго и спокойно слушал Воейкова, а затем вдруг перевел разговор на хозяйственные вопросы… Так был пропущен первый, едва ли не самый важный момент по предупреждению задуманного нашими либералами государственного переворота во время войны. Государь был большой фаталист и еще более патриот. По своей глубочайшей моральной честности он не мог поверить, не мог себе представить, чтобы русские серьезные политические деятели пошли бы на заговор, на государственный переворот во время войны. Такое легкомыслие, такое преступление против родины просто не укладывалось в уме Государя. Позже, после революции, на мой заданный генералу Воейкову вопрос о том, предупреждал ли его тогда Протопопов о задуманном перевороте, Воейков писал мне: „Официального доклада о задуманном перевороте, о составлении списков Временного Правительства от министерства Внутренних дел, насколько мне помнится, я не получил. Сведения об этом доходили до меня разными путями. Протопопов при каждом со мной разговоре клялся, что в моих сведениях нет ничего серьезного, и чтобы я не беспокоился, так как, в случае чего-либо подобного, первый, кто будет знать обо всем от него, буду я“»[197].

Председатель правой группы в Государственном совете И. Г. Щегловитов по этому поводу ядовито заметил: «Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции».

Говоря о подготовке заговора, надо вспомнить и о российских масонах. В Государственной думе была так называемая Думская ложа, в которую входили депутаты, сыгравшие выдающуюся роль в Февральской революции. Это будущие члены Временного правительства А. Ф. Керенский, Н. В. Некрасов, А. И. Коновалов, а также будущие члены Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов М. И. Скобелев, Н. С. Чхеидзе, А. И. Чхенкели. Среди кадетов были члены ложи «Великий Восток народов России» — А. И. Шингарев, В. А. Маклаков, Ф. А. Головин, Ф. Ф. Кокошкин и др.

Милюков не был масоном и был против их стратегии, направленной на насильственное свержение самодержавия.

«Что же касается самой политической атмосферы той поры, то о грядущем перевороте говорили, уже не таясь. Как-то в 1916 году известный масон А. В. Оболенский разговорился со своим знакомым из евреев — служащим Сибирского торгового банка, и тот взял да и рассказал ему о подготовке в Петербурге заговора против царя. Так случилось, что, оказавшись вскоре у лидера октябристов А. И. Гучкова, А. В. Оболенский решил проверить у него справедливость услышанного. „Удивленный подробностями, — пишет он, — моего рассказа, особенно о дне восстания, Гучков вдруг начал меня посвящать во все детали заговора и называть его главных участников… Я понял, что попал в самое гнездо заговора. Председатель Думы Родзянко, Гучков и Алексеев были во главе его. Принимали участие в нем и другие лица, как генерал Рузский и даже знал о нем А. А. Столыпин (брат Петра Аркадьевича).

…Англия была вместе с заговорщиками. Английский посол сэр Бьюкенен принимал участие в этом движении, многие совещания проходили у него“.

Однако главную ставку масонские заговорщики делали все же на армию. „Незадолго до Февральской революции, — отмечал Н. В. Некрасов в своих показаниях в НКВД СССР от 13 июля 1939 года, — начались и росли связи с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг А. И. Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других) — и с нею завязалась организационная связь“. Готовилась и специальная группа в селе Медведь, где стояли запасные воинские части. Она-то, судя по всему, должна была сыграть решающую роль в аресте царя.

Что касается нащупанной масонами группы оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, то не приходится сомневаться, что речь здесь идет о вовлечении их в уже упоминавшуюся нами Военную ложу. „Есть упоминания о создании в Петрограде Военной ложи с участием А. И. Гучкова, В. И. Гурко, А. А. Половцева и еще человек десяти высокопоставленных военных чинов“, — отмечает историк О. Ф. Соловьев. Среди этих „человек десяти“ высокопоставленных чинов, тайно посвященных через А. И. Гучкова в масонство, можно отметить уже упоминавшихся нами ранее М. В. Алексеева, Н. В. Рузского, А. М. Крымова, В. В. Теплова»[198].

Глава двадцатая

Прогрессивный блок начинает штурм. — Новый премьер-министр нейтрализован императрицей. — Расклад сил в атакующей группе. — Масоны против монархии. — Убийство Распутина. — Романовский клан против Николая II

1 ноября 1916 года был дан «штурмовой сигнал» к атаке на правительство и императрицу. На пленарном заседании Государственной думы прозвучало несколько забойных речей, которые взорвали российское общество. Их произнесли три человека, среди которых был и наш герой.