В. Бирюк - Рацухизация

• Название: Рацухизация
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Научная Фантастика

---

Б-р-р! Чего только не всплывает в наследиях древних культов!

Глава 275

Следующий день был безвозвратно испорчен: моё ополчение загуляло. Ополченцы пили, спали и балаболили. Остальные лениво бездельничали из-за отсутствия партнёров по своим техпроцессам. Делом занимались одни бабы. Да ещё несколько человек, которым не повезло попасться мне на глаза.

В версте от Пердуновке сложили костёр, выдоили кобылу, вычистили старого мерина и заплели ему гриву. Для пруссов мёд — напиток рабов, настоящее питье — кобылье молоко, настоящее мясо — только конина. На закате выбрались к месту обряда, положили мертвых воинов и их князя на поленницу, поставили горшочек с кумысом, прирезали бедное животное возле брёвен — ну, нужны им конячьи мослы в могиле!

Как солнце село, к дровам подошёл Кастусь, поднял голову к видимым снизу пяткам отца и…

«Тогда в воздухе послышался какой-то тихий звук, похожий на музыку, такой тихий, что нельзя даже было разобрать, откуда он доносился. За ним последовали другие звуки, все повышавшиеся, пока до слуха присутствующих не донеслись сначала протяжные, часто повторяющиеся восклицания, а затем и слова. По раскрытым губам можно было догадаться, что это его песнь…. Хотя ни один взгляд не устремился на него, но по тому, как все присутствующие подняли головы, прислушиваясь, ясно было, что они ловили эти звуки… Но напрасно они прислушивались. Звуки, только что усилившиеся настолько, что можно было разобрать слова, стали снова ослабевать и дрожать, словно уносимые дуновением ветра. Губы сомкнулись, и он замолк. Делавары, поняв, что друг их не в состоянии победить силой воли свои чувства, перестали прислушиваться…».

Чингачгук не смог исполнить похоронную песню над телом сына Ункаса. У меня ситуация обратная: сын отпевает отца. И тоже… «не в состоянии победить силой воли свои чувства».

Может быть, ещё и потому, что пару часов назад мы закопали его мать. «Башенная дама» оказалась не только страстной натурой, но и «безбашенной» личностью. После многих часов непрерывного и интенсивного секса, она нашла-таки достаточно сил и решимости для прекращения процесса.

Умные и авторитетные, из числа участников мероприятия, получили быстренько своё и с древощепища ушли. А остальные… «народишко-то у нас»… Даму несколько раз перевязывали, переворачивали, переставляли… Наконец, «в момент пребывания в интимной близости в скотской позиции» с очередным мужичком из наших смердов, она ухитрилась поставить торчмя достаточно острую щепку. И надеться на неё сонной артерией. Эти чудаки и поняли-то не сразу.

Мужичок, который оказался «крайним», в смысле — последним, был очень испуган моим предполагаемым гневом: допустил утрату такого ценного фрагмента господского имущества! Казнить смерда я не стал: крестьянское расп… разгильдяйство — очевидно и предсказуемо. Мой прокол: надо было оставлять надзирателем кого-то из бойцов или толковых слуг. Но предвидеть, что «народ русский» и трахаться «без потерь в личном составе» не умеет…

Мужичок, осознав отсутствие наказания, немедленно возрадовался, возгордился, пошёл хвастать:

– А тута я, господу помолясь, на солнышко перекрестясь… ка-ак задвинул…! А у ей-то, слышь-ка, глаза-то на лоб — повылезли, пробки-то с ушей — повылетели, жилы-то на шее — полопались! Взвыла княгиня поганская нечеловеческим голосом, да и издохла. Вот что крест православный делает!

Придётся Хотену концовку былины переделывать — такой эпизод упустить нельзя.

Опыт массовой реакции простых людей русских на возникшую редчайшую возможность совершить безопасный, без последующей казни смертной, акт принудительного сексуального сношения с женщиной из высших сословий, особливо — из княжеского, позволил мне куда лучше понимать кое-какие ситуации, складывающиеся в моей дальнейшей здешней жизни. И употреблять знание сиё к пользе.

Кастусь петь не мог, я — слов не знаю. Пришлось срочно отдать ему факел. Сперва — не разгоралось. А потом ка-ак полыхнуло! Тут какой-то придурок заорал:

– Живых! Живых жжёте! Вона! Вона шевелится!

В жарком пламени и брёвна прыгают — не повод орать глупости. Но Кастусь кинулся в огонь. Хорошо, что я — мутант генномодифицированный. Иначе бы фиг поймал. Он дрался, ругался, рвался… плакал у меня на груди. И вырубился — потерял сознание. Хренов сопливый воин Перуна! Тебе на похоронах положено плясать, пьянствовать, сношаться и восторгаться! Вонью горелого мяса от огненного погребения и перспективой вечной загробной пьянки покойника. А не слезьми заливаться да без чувств валяться. Институтка поддубная.

А, факеншит, «ускоренный выпуск», «взлёт-посадка»… Стереотипы пердуноидов слабо вбиты — прорывается боль потери, нормальное человеческое чувство.

Факел стоял — до неба. Равномерно мощно ревущий огненный столб метров 10–12 высотой. Но всё когда-то кончается. Костёр прогорел, в наступившей темноте играла бегающими огневыми змейками гора малиновых угольев. Мальчик впал в ступор. Молчит, смотрит в одну точку. На команды — не реагирует. Пришлось, обняв за плечи, отвести в свои хоромы. Нашёл пустой чулан, уложил, одеяльцем накрыл… И чего с этим… «народным геем» делать?

Я, конечно, сволочь… Но я же супер-сволочь! «Клин клином вышибают»… Так говорит наш народ. А народ у нас… того… прав. Вопрос только в наличии комплекта уместных клиньев. Пошёл искать клин. Подходящий по ситуации.

В застенке было темно. Холодно. Вонюче. Елица даже не пошевелилась, когда я вошёл в её подземелье. Даже когда отстегнул цепочку — так и осталась сидеть.

– Ты просила у меня службы. Не передумала?

Молчит, смотрит мимо, в одну точку. Потом начала шевелиться, попыталась встать. Пришлось подать руку. Вцепилась. Сколько раз за эти годы я держал её за руки? А вот такой дрожи с холодным потом в её ладони — не было.

– В баню. Отмыться, переодеться. Привести себя в порядок. Потом — ко мне. Давай, пошла.

Забавно… Рявкаю, как прапор в недопитии, а руку её отпустить не могу.

Продолжительность периода времени, требуемого для «приведения себя в порядок» у мужчин и женщин — очень различается. Причина — «между ушами»: в понимании слова «порядок». Очереди в женские туалеты видели? Мужчина идёт в «мужскую комнату» чтобы «отлить». Женщина в женскую — «попудрить носик». Трудоёмкость процессов, сами понимаете, на порядок…

Елица, естественно, «носик не пудрила» — пудры у нас нет, но два часа…

– Ты поела?

– Нет. Господин.

Ну, пусть так. Лёгкая истощённость и сильное душевное волнение ей идут. Легче, жарче, живее, блеск в глазах… Спокойно, Ваня. Нельзя войти в одну реку дважды. Ты же себя знаешь. Так зачем дразнить девушку несбыточными иллюзиями? Это жестоко. А ещё — глупо и опасно. Давай ближе к делу. И, в данном конкретном случае, к телу.

– Там, в чулане, лежит отрок. Звать — Кастусь. Сутки назад он был княжичем. Официальный наследник правителя «Московской Литвы». Любимый сын в знатной семье, новооглашённый воин Перуна. Золотое яйцо с алмазным будущим. С тех пор… его отец умер, его мать затрахали до смерти, его люди убиты, имущество отобрано, сам он — стал рабом. У него не осталось ничего. Сейчас ты пойдёшь к нему. И станешь для него… всем. Он… его душа разбита вдребезги. Горстка праха. Поработай богом: вдохни в прах — душу.

Всё-таки она надеялось на другое. «Удар — держит», но… ещё сомневается.

– Что я должна с ним… сделать?

– Всё. Вплоть до…

Какой характерный жест мне Мара показала! Выразительный.

– Всё, что посчитаешь полезным. Для меня, для себя, для него. Вот в таком порядке.

– Я… мне надо кое-какие травки взять. В своей бывшей горнице.

– Сходи и возьми. Там никто не живёт.

Вздрогнула. Обрадовалась. На что она надеется? Что её комната ждёт её? Что всё вернётся назад? Зря — просто мне некогда было заниматься своим гаремом.

– Иди, делай. Постой.

Бли-ин! Что я делаю?! Подхожу, поднимаю её лицо. Целую. Целую крепко, сильно, «в уста сахарные». Дурак! На кой…?! Мгновенная пауза, и она закидывает мне руки на шею, обнимает, прижимает, прижимается… Отвечает. И губами, и всем телом… Горячая, гибкая, голая… под одеждой…

Приходиться отдирать её руки со своей шеи.

– Уймись. Хватит. Сделанного не вернуть. Но… жизнь — не закончилась. Она только изменилась. Теперь у тебя начинается другая жизнь. Новая. Постарайся сделать её… радующей тебя. Иди.

Умом — понимаю. Сердцем — чувствую правильность. Но… щемит. Больно. Ничего, Ванюша, перетопчешься. Новая жизнь — это… это забавно. У меня только в первой — было четыре разных жизней. Эта, «святорусская» — уже пятая. Может, поэтому я и выживаю? Тут как в сексе: первый раз — интересно, страшно, волнуешься… А потом… интересен уже не сам факт, а его оттенки.

…

Явившиеся по моему вызову на завтрак Кастусь с Елицей выглядели… естественно. Как и положено выглядеть молодым любовникам — замучено, голодно, невыспанно и счастливо.