Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

• Название: Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
• Автор: Валерий Вьюгин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0182-6

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

---

Идея включения пятилетнего плана развития науки в общий план «грандиозного социалистического строительства» была идеей фикс высокой партийной номенклатуры. Указания на то, что планы научно-исследовательских учреждений должны разрабатываться «на основе развития соответствующих отраслей промышленности», появились в постановлениях Совнаркома РСФСР еще в 1927 году, и уже тогда Наркомпросу вменялось вместе с Государственной плановой комиссией РСФСР «выработать для предоставления в Совет народных комиссаров РСФСР соответствующий проект порядка планирования», для чего предварительно предполагалась «выработка инструкций» по созыву совещаний, советов, конференций, организация ассоциаций для рассмотрения этих самых планов[256]. О той же «увязке» планов говорилось в Постановлении Совнаркома СССР «Об организации научно-исследовательской работы для нужд промышленности» от 7 августа 1928 года: «Ускорить и улучшить Высшим советом народного хозяйства разработку пятилетнего плана научно-исследовательской работы с учетом пятилетнего плана развития промышленности»[257].

В Главнауке о пятилетнем плане впервые заговорили на конференции директоров учреждений Главнауки, проходившей с 16 по 19 мая 1928 года, на которой выступали и Ф. Н. Петров с докладом «О задачах научных учреждений в связи с пятилетним планом» и П. И. Новицкий с докладом «О роли искусства в соцстроительстве и конкретных мероприятиях в связи с пятилетним планом»[258].

Внедрять новые пятилетние планы в научных учреждениях начали, однако, не сразу после XIV Всероссийского Съезда Советов, а только после V Всесоюзного Съезда, где были утверждены директивы по его разработке. В июле 1929 года «всем директорам Научно-исследовательских Институтов г. Москвы и Ленинграда» из Наркомпроса был разослан следующий циркуляр:

XIV Всероссийский Съезд Советов и V Съезд Советов приняли решение об осуществлении более быстрого темпа индустриализации страны, выразив темп строительства в пятилетнем плане хозяйственного культурного строительства СССР. Основным условием осуществления пятилетнего плана в первую очередь безусловно является переустройство форм и методов работы нашей деятельности в том, чтобы наши планы, вся наша деятельность целиком была пронизана задачей выполнения пятилетнего плана, поэтому всем научно-исследовательским институтам необходимо все ранее составленные пятилетние планы переработать под углом увязки своей деятельности с государственным строительства <так!> с тем, чтобы наши планы являлись частью общего пятилетнего плана народного хозяйства[259].

Корявая бессмысленность этого текста свидетельствует о растерянности чиновников Наркомпроса, перед которыми встала далеко не простая задача приспособить научные и художественные институции к партийным директивам и постановлениям, в которых собственно ни о науке, ни об искусстве речь и не шла — это были пятилетние планы индустриализации и коллективизации.

Чувствуя, вероятно, полную беспомощность и создавая видимость деятельности, Наркомпрос разослал циркуляр всем научно-исследовательским институциям. Собственно разрабатывать пятилетние планы должна была Главнаука, но она, в свою очередь, поручила разработку плана РАНИОН, куда был послан циркуляр (от 24 сентября 1929 года), с пометкой «срочно». Здесь давались столь же невнятные и невыполнимые задания: исследовательские темы в научных учреждениях «следует связать» с: «а) изучением производственных сил, индустриализацией страны и развитием сельского хозяйства; б) с изучением экономики районов; в) с обслуживанием потребностей районов по заданиям местных органов, г) обслуживанием потребностей нацмен <так!>…»[260] и т. д.

Несмотря на помету «срочно», разработка плана не двигалась с места. 6 ноября 1929 года Президиумом РАНИОН, «в целях выработки в трехдневный срок» директивы «по составлению пятилетнего плана для научных институтов», была создана комиссия «в составе тт. Эстрина, Челяпова, Козьмина и Леонтьева»[261]. Однако и на этот раз «в трехдневный срок» директива разработана не была. Ее черновой вариант, сохранившийся в фонде РАНИОН, датирован 1 декабря[262]. Но окончательно она была отредактирована и утверждена лишь к концу декабря, о чем свидетельствует выписка из протокола заседания Правления РАНИОН от 26 декабря 1929 года, с указанием на ее рассылку по Институтам, которым, в свою очередь, вменялось «представить пятилетние планы» в трехдневный срок — «к 30 декабря 1929 г.»[263]. В Директиве указывалось, какие пункты в обязательном порядке должны быть отражены в пятилетних планах: 1) «районирование», т. е. как институты учли «потребности национальных республик и автономных областей»; 2) «укрепление и развитие марксистской методологии» и «развертывание борьбы с антимарксистскими направлениями»; 3) «новые методы и формы работы — развертывание социалистического соревнования и переход на непрерывное производство»; 4) «основной формой <…> должны являться коллективные работы»[264] и т. д. В окончательном варианте этого документа говорилось еще о трудовой дисциплине[265] и о двух существенных вещах: во-первых, что марксистские кадры, работающие в институтах, должны освобождаться от прочих нагрузок, во-вторых, что институты, вовремя приславшие пятилетние планы, могут рассчитывать и на расширение штата, и на повышение выделяемых средств, и на кредиты, и на увеличение фонда зарплаты на 300 %[266]. Требование «решительно выравнивать соц. — культурный фронт по фронту нашей индустриализации» подразумевало «рост бюджета», о чем говорилось еще в постановлении Наркомпроса от 19 мая 1928 года[267]. Новый эпитет к институтскому плану — «производственный» также оповещал о «выравнивании фронтов». Плановые директивы имели целью во что бы то ни стало интегрировать науку в сталинский тоталитарный план «грандиозного социалистического строительства». Декларировалось общее развернутое социалистическое наступление по всему фронту строительства, звучали призывы к ученым «отдать себя целиком делу социалистического строительства и революционной борьбе пролетариата»[268]. Но уже сам мучительный процесс разработки плана свидетельствует, что все эти директивы могли быть проведены в жизнь только ценой уничтожения научных институций вообще. Идея централизации, унификации и глобального планировании стояла во главе угла и в дальнейшем. В 1930 году функция планирования научной работы была передана в Госплан при Совете народных комиссаров, «в его недрах была создана специальная секция по планированию научно-исследовательской работы»[269]. Забегая вперед, заметим, что с задачей — сделать науку «участком идеологического фронта в соц-строительстве» — удалось справиться только к 1934 году, и во многом благодаря волевой казуистике инициативного сталинского идеолога А. А. Жданова.

Что же касается развертывания соцсоревнований, то оно тоже началось еще в 1928 году, но достигло своего апогея к середине 1929-го. Рубриками об этом великом почине заполнились передовицы газет. «Весь мир следит за высоким опытом социалистического соревнования, охватившим Страну Советов. Социалистическое соревнование, родившееся в творческом порыве широких масс, превращается в систему социалистического труда» — писала «Литературная газета»[270]. На ее страницах, под рубрикой «Советские писатели на фронте социалистического соревнования», из номера в номер «в порядке литературного соревнования» стали публиковаться очерки писателей, «описывающие ход работ по соцсоревнованию того или иного завода, фабрики, совхоза»[271]. По прессе можно отследить, как разрасталась и ширилась истерия и как с этим «небывалым движением»[272] увязывались пятилетка и разворачивающаяся к этому времени кампания по самокритике. Так, в заметке «К пролетарским писателям» РАПП призывала не только участвовать в соцсоревновании на страницах газет и журналов, но и «организовать соревнование и внутри» ассоциации, «связав итоги нашей самокритики с задачами соревнования»[273]. А Мариэтта Шагинян, своевременно указав на «заштампованность» некоторых появившихся в газете очерков (в порядке той самой «самокритики»), указывала на необходимость связать соцсоревнование с пятилеткой, являющейся «детищем огромного интеллектуального напряжения»[274].

Идея «вызовов» на соцсоревнования научных учреждений и вузов получила директивное оформление к середине 1929 года. 26 июня 1929 года было опубликовано Постановление Президиума Цекпроса «О соцсоревнованиях в культучреждениях», где предлагалось для стимулирования этого процесса опять же создать при ЦК особую комиссию. В постановлении объяснялся «высокий» смысл подобной инициативы: она должна была препятствовать «академической замкнутости»[275]. Следом за ним появилось обращение наркома просвещения (тогда еще Луначарского) от 5 июля 1929 года к работникам просвещения, в котором говорилось: «Самое большое значение в деле соцсоревнования будут иметь вызовы отдельными учреждениями других соседних учреждений», а также отмечалось, что соцсоревнования помогут «мощно внедрить» в действие пятилетний план[276]. И тут же наступила «эпидемия» вызовов на соцсоревнования научных и учебных заведений, а также прочих учреждений культуры и искусства, например, театров всех уровней, столичных, провинциальных и самодеятельных. «К сегодняшнему дню почти все зрелищные предприятия включились в соцсоревнования», — оповещала статья «Дела и дни социалистического соревнования» в журнале «Рабочий и театр»[277].