Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

• Название: Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
• Автор: Валерий Вьюгин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0182-6

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

---

765

В частности, это проявилось в том, что Роллан, задерживая присылку «Времени» последней книги «Очарованной души», которую издательство хотело выпустить одновременно с выходом французского издания, посылал фрагменты рукописи в советские журналы: Роллан Р. Мытарства индивидуалиста (отрывок из неизданного произведения) / Пер. с фр. рукописи С. Я. Парнок // Красная новь. 1932. № 11, нояб. С. 3–6; Роллан Р. «Семеро против Фив» (Отрывки из романа «Смерть одного мира») / Пер. Б. Загорского // Интернациональная литература. 1933. № 4. С. 3–16.

766

Пример этот был не случаен (хотя вряд ли понятен Роллану), потому что с 1925 г. издание по-русски действительно необычайно популярного в советской России в начале 1920-х гг. Эптона Синклера было декретивно монополизировано Госиздатом (14 мая 1925 г. Народный комиссариат просвещения опубликовал постановление «О признании достоянием РСФСР всех переводов на русский язык произведений Эптона Синклера»; см.: Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. 1925 г., № 45. Ст. 336). То есть 8200 экз. был тот тираж, распространение которого мог обеспечить Госиздат при отсутствии на рынке других переводов этого автора, притом, в отличие от Роллана, массово популярного.

767

Осенью 1933 г. бригада Ленинградского горкома партии, инспектировавшая работу «Времени», отметила, что первоначальный план издательства на 1932 год, составлявший 66 названий из расчета 300 тонн бумаги, был, вследствие сильного сокращения бумажных лимитов, урезан до 18 названий и полностью выполнен издательством лишь благодаря остававшимся у него от прошлого года запасам, поскольку в 1932 году из утвержденной ему сокращенной нормы в 84 тонны бумаги издательство получило только 60 %, т. е. 49 тонн. На 1933 год (для выполнения плана которого из 19 названий, как указывалось в отчете бригады, необходимо было 85 тонн бумаги), лимиты были «Времени», вероятнее всего, урезаны (у нас нет точных данных за этот год, однако в следующем, 1934 году, когда для выполнения плана издательству требовалось 270 тонн бумаги, ему было ассигновано только 80 тонн, а за первое полугодие эта сниженная норма была урезана еще на 14 тонн (см.: Энгель Н. А. [Справка о деятельности кооперативного издательства «Время» в Ленинграде], 7 мая 1934), что свидетельствует об устойчивости тенденции к сокращению).

768

Этот же аргумент приводил в 1931 году, когда над издательством нависала угроза закрытия, С. Ф. Ольденбург: Время привыкло рассматривать себя «как лабораторию, как опытный участок, на котором пробуются различные методы редакционной и издательской работы. При своем маленьком масштабе Издательство может позволить себе ту роскошь кропотливой работы, которая не доступна крупным массовым издательствам» (протокол расширенного ред. совещания, 4 мая 1931 г.). Мотив «лабораторности» работы издательства был центральным и в обращении нового руководства «Времени» к Горькому: маленькие масштабы издательства позволяют ему вести свою работу «как бы в лабораторном плане, экспериментировать», т. е. выступать как «опытный участок» советского книгоиздания (письмо «Времени» Горькому от 24 авг. 1931 г. // Архив Горького в ИМЛИ. КГ-Изд 6–6–30), и в попытке доказать власти необходимость увеличения выделяемых издательству лимитов бумаги: «Борьба за то высокое качество продукции, которого добивается Издательство, возможна только в определенных условиях. Особенное значение приобретает в этом случае искание новых приемов работы, эксперимент, а для этого требуется исключительно скрупулезный, „лабораторный“ подход к выпуску книги. Издательство привыкло смотреть на себя, как на „опытный участок“ и именно в таком понимании своей задачи воспитался кадр его сотрудников. Но, проводя эту работу, Издательство крайне стеснено теми карликовыми масштабами, к которым по необходимости приходится ее сводить. <…> Работа Издательства теряет всякое значение, обращаясь в кустарщину, и даром пропадает весь накопленный запас опыта и творческой энергии, когда годовой план Издательства ограничен двумя-тремя десятками названий, когда в этот план не уложить даже актуальнейших новинок иностранной литературы, когда выпуск собрания сочинений Жида приходится растягивать на два года, а Роллана — на пять-шесть лет, что недопустимо и политически, и с точки зрения договорных обязательств, принятых на себя Издательством в отношении этих авторов. — Издательство имеет внутренне все возможности увеличить в полтора-два раза количество своей продукции и настаивает на этом увеличении» (Энгель Н. А. [Справка о деятельности кооперативного издательства «Время» в Ленинграде], 7 мая 1934 г.).

769

Так формулировало это сложившееся в тридцатые годы обстоятельство советского книжного рынка «Время» в письме к Роллану: <…> «в связи с проведением в хозяйственной жизни СССР плановых начал, вопросам планирования издательской работы придается очень серьезное значение и, в основном, эти вопросы разрешаются издательствами соответственно директивам выше их стоящих регулирующих органов. Вы понимаете, что при этих условиях ни о какой „коммерческой конкуренции“ не может быть и речи. Самое это понятие стало нам совершенно чуждо» (письмо «Времени» Роллану от 17 янв. 1933 г.). При определенных оговорках, это в целом было верно, во всяком случае для «Времени» возможность коммерческой конкуренции, существовавшая в двадцатые, была закрыта прежде всего тем, что теперь издательство полностью зависело от выделяемых ему государством лимитов бумаги, поскольку частный рынок бумажной продукции перестал существовать.

770

Шомракова И. А. Издательство «Время». С. 212.

771

Последним томом собрания сочинений Роллана, выпущенным «Временем», стал 14-й, куда вошел цикл «Героические жизни» — «Жизнь Бетховена» (пер. Е. С. и С. С. Кудашевых под ред. А. А. Смирнова); «Жизнь Микеланджело» (пер. М. А. Кузмина, в том числе стихотворные переводы стихов Микеланджело) и «Толстой» (так в оглавлении, в тексте под заглавием «Жизнь Толстого», пер. Е.С. и С. С. Кудашевых под ред. Б. М. Эйхенбаума). В ГИХЛе вышли переведенные «Временем» два «индийских» (19 и 20-й) и два «музыкологических» тома, а также последняя часть «Очарованной души» (т. 9) и том публицистических статей Роллана (т. 18).

772

Московский дневник Ромена Роллана. Наше путешествие с женой в СССР. Июнь-июль 1935 года // Вопросы литературы. 1989. № 4. С. 230.

773

Там же. С. 226.

774

Там же.

775

Шомракова И. А. Издательство «Время». С. 204.

776

Там же. С. 203.

777

Горький — Издательство «Время». С. 31–32.

778

Баренбаум И. Е., Костылева Н. А. Книжный Петроград — Ленинград. Л.: Лениздат, 1986. С. 341. Напомним еще раз, что эти ангоры и переписке Горького со «Временем» даже не упоминаются.

779

Шомракова Н. А. Издательство «Время». С. 204.

780

Баренбаум И. Е., Костылева Н. А. Книжный Петроград — Ленинград. С. 341.

781

В частности, «Время» неоднократно просило Муссинака (письма «Времени» Муссинаку от 22 мая, 5 мая и осени 1933 г.) помочь с получением очередных томов романа-эпопеи Жюля Ромена «Люди доброй воли» — первые четыре тома этого начатого печатанием по-французски в 1932 г. многотомного романа вышли во «Времени» в 1933 г., однако продолжения не последовало — вероятно, потому, что издательство так и не смогло достать следующих томов для перевода.

782

Горлин настойчиво, но безуспешно предлагал «Времени» перевести новые произведения «экзотической» литературы — сборник рассказов Рене Марана, с которым был знаком лично, прославившегося в начале двадцатых своими негритянскими романами «Батуала» и «Джума», и роман недавно умершего колумбийского писателя Хосе Эустасио Ривера «Пучина» (1924) (см. недат. [1933 г.] записку Горлина в издательство и отрицательные рецензии на его предложения А. А. Смирнова от 13 дек. и 6 апр. 1933 г.); составленный им сборник сатирических пьес европейских писателей (письмо Горлина к Н. А. Энгелю от 4 февр. 1934 г.; отказ издательства в Протоколе его ред. совещания от 21 февр. 1934 г.).

783

До обнародования замысла серии «Время» издало роман Э. Глезера «Год рождения 1902», к весне 1933 г. числились вышедшими в составе социально-революционной серии (хотя в самих книгах указания на это не было) «И.Н.Ц.И.» Л. Кладеля (1933) и первые четыре тома эпопеи Ж. Ромена «Люди доброй воли» (1933; сведения о книгах, вышедших в издательстве «Время» с 1 янв. 1932 г. до 1 апр. 1934 г., представленные издательством в Оргкомитет Союза Советских писателей 11 мая 1933 г.). Роман Б. Келлермана «9 ноября» в старом переводе С. В. Крыленко был опубликован «Временем» в 1934 г. как первый том его «Избранных сочинений» (в следующие тома, запланированные к выпуску в 1935 г. под ред. Д. М. Горфинкеля, предполагалось включить знаменитый «Туннель» и недавно вышедший «Город Анатоль». Перевод «Туннеля» был выполнен П. С. Бернштейн и вышел в 1935 г. во втором томе «Избранных сочинений» Келлермана, который издал, пользуясь материалами «Времени», Гослитиздат). Отзыв Зоргенфрея на последний роман Келлермана дает представление о том, какого рода компромиссными соображениями руководствовалось «Время», готовя собрание избранных произведений этого далеко не «блистательного», но «добротного» автора: «…занимательность и литературное уменье преобладают над глубиной чувств и анализа — таков уж Келлерман; чего-либо выдающегося, в каком бы то ни было отношении, автор и на этот раз не создал; как и в других вещах, он не до конца самостоятелен и отражает многие чужие литературные влияния; однако, роман читается с интересом <…>. Автор не ставит себе задачу анализа социальных отношений, как бы напрашивающуюся при данной теме. Он всего лишь рисует картину; но рисует все же как художник, ни в чем не затушевывая неприглядной правды капиталистического ажиотажа и „преуспеяния“. Склонный к анализу читатель сам без труда разберется в происходящем; для несклонного к анализу полезно было бы краткое предисловие» (внутр. рец. от 20 февр. 1933 г.). Также и романы В. Гюго «Девяносто третий год» и «История одного преступления» вскоре перешли в планах «Времени» из социально-революционной серии в (несостоявшийся) проект издания избранных романов Гюго в четырех томах (первый роман из собрания избранных произведений Гюго, «Человек, который смеется», перевод которого был заказан «Временем» Б. К. Лившицу, вышел в 1935 г. в ГИХЛ). Включенный в план социально-революционной серии роман Джордж Элиот «Феликс Хольт» представлял собой филиацию обсуждавшейся в издательстве несостоявшейся идеи издания нескольких романов этой английской писательницы, предложенной А. А. Франковским (протокол ред. совещания, 19 окт. 1933 г.). Был принят к изданию роман Чарльза Кингсли о чартизме «Альдон Локк» (стихи для него были переведены в 1933 г. М.А. и М. М. Дьяконовыми), однако книга не вышла. Вероятно, для включения в серию рассматривался и был отвергнут «Ночной полет» А. Сент-Экзюпери (Saint Exupéry Antoine de «Vol de nuit», 1931): «Вещь написана очень сильно, прекрасным языком. Однако, если ее и можно еще назвать „социальной“, то „революционной“ — никоим образом. Проблема общества в целом в ней не поставлена вовсе» (внутр. рец. А. А. Смирнова от 5 дек. 1932 г.). Уже после объявления состава серии она продолжала оставаться открытой — в начале 1933 г. «Время» предлагало П. С. Бернштейн самой найти для перевода какую-нибудь немецкую книгу — «либо исторический роман, освещающий какие-либо революционные события <…>, либо социальный роман в собственном смысле, то есть такой, где если и нет прямого повествования о тех или иных реально происходивших революционных событиях, то намечаются довольно определенные предпосылки таких событий» (письмо «Времени» П. С. Бернштейн от 17 февр. 1933 г.).