Кальман Миксат - Том 1. Рассказы и повести

• Название: Том 1. Рассказы и повести
• Автор: Кальман Миксат
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1966
• ISBN: не указан

Кальман Миксат (Kálmán Mikszáth, 1847―1910) — один из виднейших венгерских писателей XIX―XX веков, прозаик, автор романов, а также множества рассказов, повестей и эссе.

Произведения Миксата отличаются легко узнаваемым добродушным юмором, зачастую грустным или ироничным, тщательной проработкой разнообразных и колоритных персонажей (иногда и несколькими точными строками), ярким сюжетом.

В первый том собрания сочинений Кальмана Миксата вошли рассказы, написанные им в 1877―1909 годах, а также три повести: «Комитатский лис» (1877), «Лохинская травка» (1886) и «Говорящий кафтан» (1889).

Миксат начинал с рассказов и писал их всю жизнь, они у него «выливались» свободно, остроумно и не затянуто.

«Комитатский лис» — лучшая ранняя повесть Миксата. Наиболее интересный и живой персонаж повести — адвокат Мартон Фогтеи — создан Миксатом на основе личных наблюдений во время пребывания на комитатской службе в г. Балашшадярмат.

Тема повести «Лохинская травка»  ― расследование уголовного преступления. Действие развертывается в родном для Миксата комитате Ноград. Миксат с большим мастерством использовал фольклорные мотивы — поверья северной Венгрии, которые обработал легко и изящно.

В центре повести «Говорящий кафтан» ― исторический эпизод (1596 г. по данным хроники XVI в.). Миксат отнес историю с кафтаном к 1680 г. — Венгрия в то время распалась на три части: некоторые ее области то обретали, то теряли самостоятельность; другие десятилетиями находились под турецким игом; третьи подчинялись Габсбургам. Положение города Кечкемета было особенно трудным: все 146 лет турецкого владычества и непрекращавшейся внутренней войны против Габсбургов городу приходилось лавировать между несколькими «хозяевами».

---

Революция 1848—1849 годов основательно встряхнула не только Венгрию. А и всю австро-венгерскую монархию. Монархия Габсбургов была многонациональной. А главенствовала в ней австрийская знать. Королевский двор в Вене придумывал всевозможные хитроумные уловки, чтобы покрепче держать в руках всю эту «лоскутную монархию». Как правило, сговаривались привилегированные сословия различных национальностей. Они находили между собою общий язык. Особенно в отношении к народу — тому самому народу, который везет весь государственный воз и движет жизнь вперед, — австрийская и венгерская буржуазия была единой. Народ всегда пугает тех, кто сидит на его шее.

Однако с некоторых пор венгерской буржуазии стало тесно в австрийских объятиях. Она жаждала самостоятельности и сама не прочь была подмять своих соседей.

Габсбургский двор проводил в Венгрии жесткую политику. Генералы-австрияки хозяйничали, как у себя дома. Революция 1848—1849 годов стала выражением энергичного протеста и национальной буржуазии, и широких слоев народа против австрийского засилья. Лайош Кошут повел венгерский народ в бой против австрийских угнетателей. Польский эмигрант Юзеф Бем стал генералом венгерской национально-освободительной армии. В его войсках служил Шандор Петефи.

Революцию, как известно, подавили. Но она уже сделала хорошее дело: крепостному строю в Венгрии был нанесен смертельный удар, буржуазия получила возможность шире развивать национальную промышленность.

Понемногу в Венгрии стало увеличиваться число рабочих. Возникали первые рабочие организации. Иными словами, Венгрия сдвинулась с той мертвой точки, на которой ее удерживал австрийский двор. Началось развитие капитализма.

В 1865 году был избран новый венгерский парламент. В результате длительных переговоров, а прежде всего благодаря военным и внешнеполитическим неудачам Австрии, Венгрия получила собственное правительство. Правда, подлинной самостоятельности у него не было. В смысле внешней политики и военной, например, оно всецело подчинялось венскому двору.

Кальману Миксату довелось заседать в венгерском парламенте, участвовать в парламентских выборах. Говорят, он был очень веселым депутатом. В кулуарах смешил своих коллег. Рассказывал анекдоты и различные истории, приключившиеся с депутатами и их избирателями. Не знаю, сколь плодотворной была его депутатская деятельность, но могу уверенно сказать: Миксат хорошо использовал свое пребывание в парламенте. Он увидел и высмеял то, что не всякому удавалось видеть. Как ни говорите, автор «Выборов в Венгрии» видел венгерских парламентариев насквозь. Ему ли было не знать всей нелепости и гнилости того парламентаризма, который оформился в Венгрии во второй половине прошлого века?

Господин депутат

Кальман Миксат оставил нам великолепный портрет одного из своих коллег. Как всякий литературный тип — это лицо и вымышленное и невымышленное. Речь идет о Меньхерте (уменьшительное — Менюш) Катанги. Это главный герой романа «Выборы в Венгрии».

Кальман Миксат беспощаден. Он не жалеет красок для того, чтобы точнее изобразить своего «героя». По иронии и глубине раскрытия образа этого парламентского деятеля роман буквально не имеет себе равных. Прочтите «Выборы в Венгрии» и скажите: много ли книг, столь ироничных, пронизанных юмором и желчью, правдивых к тому же, доводилось вам читать? Я бы назвал этот роман фельетоном, отличным памфлетом на буржуазный парламентаризм, всю подлость которого с такой, казалось бы, невинной усмешкой на устах вскрыл Кальман Миксат. Это — свидетельство из первых рук.

Книга «Выборы в Венгрии» сложилась из зарисовок, которые делал Миксат по ходу работы парламента и публиковал в разное время. Впоследствии писателю пришла мысль соединить зарисовки в единое целое. Книга получилась как бы сама собой. И это наложило на нее отпечаток некоторой фрагментарности. Что не умаляет ни социальной значимости романа, ни его сюжетной остроты и занимательности.

Хотел этого Миксат или нет — он всадил нож той, с виду благонамеренной, а на поверку лживой демократии, которую являл собой венгерский парламент под сенью трона Габсбургов. И вся фальшь этой демократии живо воплотилась в центральном образе Катанги.

«Что тут еще сказать? — спрашивает Миксат в заключении. — Все и так ясно… что здесь больше делать? Предвыборные маневры окончились. В депутаты через три дня изберут Катанги…»

Вот именно: все и так ясно!

Сегед

Я не собираюсь писать биографию замечательного венгерского классика Кальмана Миксата. Но поскольку говорил в свое время о пробе пера молодого студента юридического факультета, я хочу немножко продолжить эту мысль, точнее, закончить ее.

Чудесный яд журналистики и неутолимая жажда писания толкали Миксата все время вперед. Очевидно, судьба его все-таки решилась в то время, когда рассказы печатались, хотя и без успеха. Поскольку мы имеем дело с настоящим литератором, неудачи не сломили Миксата.

В 1878 году он переезжает в Сегед — прелестный город на юге Венгрии — и яростно берется за журналистику. Он сотрудничает в газете «Сегеди Напло». По-видимому, хочет взять реванш за огорчения, пережитые в столице.

Будапештский университет находится около моста Эржебет, в сердце неуемного Пешта. Сегед после столичной кипучей жизни выглядел более спокойным. Во всяком случае, Миксату здесь повезло. Его печатают, его читают, и за ним утверждается слава способного литератора, наблюдательного и чуткого к самым заурядным внешне явлениям жизни. Кажется, Аполлон все-таки призвал его к священной жертве. Во всяком случае, писатель в нем определился.

Хочу заметить, что — если говорить по большому счету — и наблюдательность, и умение схватить живые черты окружающих — это еще не все. Писатель только тогда становится писателем, когда в нем зреет настоящий муж, общественный деятель, человек с собственным взглядом на жизнь. Писатель должен знать, чего он хочет, к чему стремится в жизни и куда зовет людей. Без этого даже самые симпатичные детали и самые точные штрихи не станут явлениями большой литературы. Даже те писатели, которые демонстративно заявляют, что далеки от общественной жизни, тоже являются общественными деятелями. Только деятелями особого рода.

В Миксате билось горячее сердце. Душа его живо реагировала на все радости и горести человеческие. Он был прирожденным гуманистом, человеком честным в высоком понимании этого слова. Эти качества сделали его настоящим писателем. Вольно или невольно Миксат касался больших социальных тем, хотя и не ставил перед собой задачу освещать путь своей родины в будущее.

В Будапеште я видел тридцатитомное собрание сочинений Миксата. Первыми зрелыми произведениями писателя по справедливости считаются новеллы, вошедшие в сборник «Земляки-словаки». Именно после выхода этого сборника он стал признанным литератором. Это вовсе не означает, что он создал уже подлинно миксатовские произведения. Но это было хорошее начало. Не сумев покорить Будапешт прямо с ходу, со студенческой скамьи, он это сделал иначе — через провинцию.

Вот вам наглядный пример того, как может родиться писатель в провинциальном городе! Бог знает кем бы мог сделаться Миксат, если бы не уехал из Будапешта. Может быть, столичным адвокатом, пусть даже известным? Теперь уже нет смысла гадать: Миксат родился Миксатом!

«Странный брак»

Роман «Странный брак» в собрании сочинений Кальмана Миксата занимает особое место. Я бы сказал, первое место. Должен заметить мимоходом, что те произведения, которые напечатаны в настоящем шеститомном издании, лучшие из его наследия. (Таково не только мое мнение, но и мнение людей, более сведущих в этом вопросе.) Ведь нет писателя, чьи бы строки во всех его книгах были совершенно равноценны по своей силе. А значит, у каждого литератора есть что-то более выдающееся. И по этим сильным вещам мы и судим о его творчестве.

«Странный брак» — это роман номер один Кальмана Миксата. Самое примечательное произведение. Он высмеивает в нем дворянство. Высмеивает — это не самое точное слово: Миксат обнажил духовное убожество дворян, не брезгующих ничем ради достижения своих целей, он показал, что моральные устои столпов феодализма расшатаны. Но это роман не только антифеодальный. Он еще и убийственно антиклерикальный. Сатира Миксата обретает чудовищную силу, когда речь заходит о духовенстве. Ее стрелы разят беспощадно. И жалкого корыстолюбивого попика, и облаченного в пурпурные рясы фарисея. Красноречив конец «Странного брака»:

«И только лягушки квакают иногда в ближних болотах:

«Прравят попы! Прравят попы!»

Мне кажется, что этот роман ни в каких комментариях не нуждается. Он силен как в художественном, так и социальном отношении. Силен тем, что вскрывает все тайники нечистой совести. Обнажает их на осмеяние и презрение. В общем, это та самая задача-максимум, которую может поставить перед собой писатель — поборник правды. Человек, который говорит откровенно и прямо, словно стреляет из пистолета.