Ирина Хохлова - Возвращение любви

• Название: Возвращение любви
• Автор: Ирина Хохлова
• Издательство: Полина. «Полина М»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-86773-050-6

Роман И. Хохловой — это жизненная история любви и драматических событий. Любящие люди оказались совершенно не готовыми к трудностям, которые на них обрушились, они нелепо теряют друг друга, чтобы вновь обрести.

---

Провозилась часа два, пока надергала и натаскала мха, цветы поставила в банке, подмела, почистила, навела уют. Валерии уже должен был прийти. Или еще не остыл и хочет досадить ей? Пусть погуляет: проголодается — придет. А она пока наведается домой, возьмет еды. Но он может прийти без нее. Надо подождать. Прилегла на топчан, на пышный мох, и не заметила, как уснула. Вскочила в полночь. В окошко заглядывала огромная луна. Валерия не было. Может, вышел к реке, где они оставили лодку? Но не мог же поплыть домой без нее!

Елена побежала в лес. Долго кричала, дойдя до того места, где оставила Валерия. Тот не отзывался.

Уже под утро спустилась к лодке — та оказалась на месте. Взяла спрятанные в кустах весла и поплыла на другой берег.

Из дому выскочила встревоженная мать:

— Где вы пропали?

— Валерия не было? — спросила Елена машинально, заранее зная ответ.

— Ты одна?

— Разминулись. Искала, звала — не отозвался.

— Где там заблудиться? — старалась успокоить мать. — Может, на реке сидит. Удочки брал?

— Да нет, без удочек. В болота бы не забрел.

— Чего он туда пойдет? Не маленький, увидит.

— Ой, мама, надо людей поднимать. Что-то мне тревожно.

Деревня уже просыпалась. Тетки быстро разнесли новость. Никто серьезно к исчезновению Валерия не отнесся. Говорили одно и то же:

— Негде там заблудиться.

— Ручей выведет.

Однако несколько мужиков и баб изъявили готовность выйти на поиски. Походили по лесу, покричали — нет человека. И вовсе тревожно стало Елене. Подумалось, что Валерий мог назло ей полезть в болото. Но об этом своем предположении она никому не говорила.

К вечеру люди не солоно хлебавши вернулись из тайги. Назавтра уже больше народу пошло. Позвонили в район, в милицию. Милицейская моторка прибыла в обед. Капитан Сухов долго расспрашивал Елену, что да как.

— Почему одного оставили?

— Так уж вышло.

— Поругались?

— Разве это имеет значение?

— Все имеет значение, — многозначительно сказал Сухов, что-то записывая в блокнот.

Елена еще не верила, что могло случиться непоправимое.

— У вас есть служебные собаки? — спрашивала она Сухова.

— В округ надо звонить… Да и собаки те по-другому обучены.

К вечеру у Елены поднялась температура. Умом еще сопротивлялась, но душой чувствовала — стряслась беда. К ночи стала заговариваться, вся горела и металась. Афанасий и Петр отвезли ее в районную больницу. Неделю провалялась Елена в горячке. Петр все время был рядом.

Валерия так и не нашли.

— Утонул в болоте, — предположил капитан Сухов. — Другой версии не имею.

Елена вышла из больницы похудевшая и молчаливая. Даже матери не отвечала на вопросы, будто разучилась ее понимать. Пробыла в деревне еще неделю и уехала, быстро собравшись, будто бежала. Ее не хотели отпускать одну, но она настояла.

Петр улучил момент и сказал ей уже на причале:

— Нужен буду — позови.

Она кивнула, не поднимая глаз. Ей не хотелось никого слышать и видеть. С каким-то даже облегчением вздохнула, когда теплоходик отчалил и побежал вниз по реке.

В последний раз посмотрела на таежный берег. Где-то там остался Валерка. В мозгу все еще не укладывалось, что его нет. Как она будет жить без него? И есть ли смысл в такой жизни?

Вспомнила, как сама однажды угодила в болото. Ей было лет пятнадцать. Показалось, что кто-то кричит за деревьями, зовет на помощь. Она была с ружьем. Бросилась на зов. Мало ли что может случиться в тайге? Ощутив под ногами зыбкое место, пробежала его быстро, едва касаясь земли. Почувствовав твердь, остановилась. Посмотрела по сторонам и поняла, что оказалась в западне. Идти вперед — сплошные окна, чуть не так ступи и ухнешь в бездну. И возвращаться опасно: она уже знала, что там под тонким слоем мха — трясина. Как же быть? Человек непривычный растерялся бы (вот так мог растеряться Валерий). Но Елена была таежницей. Поползла на животе, во всю ширь раскинув руки. Пик страха наступил, когда посмотрела назад: там пузырилась, дышала зловонием, как огромное живое существо, болотная топь.

Ехала назад, вспоминая разговоры, которые недавно вела с Валерием. Как изменился мир без него!

Отчаянье было так велико, что из этих и последующих дней почти ничего не осталось в памяти. Только то, что записала в дневнике.

Глава седьмая

«19 августа.

Я вернулась в пустой дом. Из записки, оставленной хозяйкой, узнала, что та уехала в Брянск к младшему сыну и ждать ее надо не раньше, чем через полгода.

На улице стояла жара. Но, когда я открыла дверь, на меня дохнуло могильным холодом. Мысли, которые я настойчиво гнала все это время, вдруг навалились снова.

Мысли о том, что я ненароком погубила самого дорогого мне человека.

Пустой дом, пустой мир. Меня никто не ждет. Меня никто не любит. Так зачем, спрашивается, жить?

Чтобы обрести хоть какую-то отдушину, начала вести дневник. Вернее, не начала, я вела дневник и раньше, как говорится, в девичестве. Время от времени записывала впечатления прожитого дня, когда училась в старших классах, регулярно — в те три месяца, когда ждала Валерия. После свадьбы сказала себе — довольно, у Елены Угловой нет времени заниматься всякой ерундой. Надо спешить жить!

И вот теперь, после стольких лет, после ужасной потери, я отыскала старую тетрадку. Когда начала перечитывать, время для меня словно остановилось. В какой-то момент вдруг почувствовала, что по щекам текут слезы. Там, в далеком прошлом, жила и радовалась жизни, мечтала о прекрасном принце и надеялась на скорую встречу неплохая, чуть-чуть сентиментальная девочка Лена. Почему же жизнь сложилась так бестолково? Почему не вышло счастья с Валерием? За что все эти муки? В чем я виновата?!

Долгое время просидела, не шелохнувшись. Удары сердца звоном отдавались в ушах. Потом волнение улеглось, сердце вошло в свой обычный ритм, но меня почему-то начала обволакивать сонливость. Может, это и к лучшему Если сейчас не усну, то груз тоски, который все время ощущаю, просто раздавит меня»

«22 августа.

Спала почти до одиннадцати. Пробудилась от внезапного прикосновения: как будто кто-то ласково гладил меня по лицу. Так, бывало, делал Валера…

Едва открыла глаза, как сразу зажмурилась: солнце светило прямо в окошко. Это солнечный луч разбудил меня.

Шлепая босыми ногами, вышла на середину комнаты и невольно ойкнула: мой дневник лежал раскрытым на столе. Почему я испугалась одной мысли, что кто-то посторонний может его прочитать? Представила, как этот «кто-то» цинично и гнусно усмехается. Разве не гнусность — читать чужие записи? Разве, проникая в глубь моей души, он не проникает и в глубь меня самой? Разве это не то же самое изнасилование, только нематериализованное? Как я ненавижу насилие!

Захлопнула дневник, точно нанесла удар по рукам, тянущимся к моему телу. Сунула под подушку, — потом перепрячу. Но почему это было для меня так важно? Может, потому, что слишком дорожила им? Может, втайне хотела, чтобы кто-то, кому очень доверяю, со временем все же прочел его, понял, как я страдаю, и пожалел меня?

Не знаю, сама не могу разобраться в своих мыслях и желаниях. Весь день мне не хотелось никуда идти, не хотелось ничего делать. Кое-как причесавшись и накинув ситцевый халат, приготовила завтрак, без аппетита поела. Затем взяла книгу любимой Франсуазы Саган и весь день читала.

К вечеру опять впала в странное состояние. Накануне от тягостных мыслей меня избавил сон и с тех пор, кажется, я все пребываю во сне, и то, что со мной происходит, — происходит во сне. И я не могу проснуться без посторонней помощи. Но как долго продлится этот сон?

А вдруг — вечно, до самой смерти? Эта мысль повергла меня в ужас. Вскочила с кресла в котором так уютно провела несколько часов. Прежний уют раздражал. То, что раньше дарило успокоение, сделалось орудием пытки. Достала из-под подушки дневник и перечитала вчерашние записи. Как все глупо и наивно! А сколько грамматических и стилистических ошибок! И это писала я, преподаватель языка и литературы! Как не стыдно!

А вот и не стыдно. Ибо кому предназначены мои записи? Никому! Я вытерла клеенку на столе, села и на новой странице поставила эту самую дату — 22 августа.

Удивительное чувство вызывают чистые страницы тетради. Они олицетворяют для меня будущее. И так же, как в будущем, Представляешь себе только радужные дни; на чистом листе бумаги, кажется тебе, будут запечатлены самые умные, самые необыкновенные мысли. Но когда лист уже исписан, он становится, увы, прожитым днем, на который не хочется оглядываться. Исписанный лист уже неинтересен. Интересны чистые листы, на которых можно собственную жизнь переиграть заново.

Но не погубило ли меня именно это постоянное устремление в будущее? Я ждала счастья от грядущего и совершенно не задумывалась о том, что происходит в данный момент. Я была недовольна Валерой и все ждала, что он исправится в будущем. Вместо того, чтобы совместными усилиями попытаться исправить все в настоящем. Ведь будущее происходит из настоящего. Эту примитивную мысль усвоили даже дети, а мне для того, чтобы оценить ее по достоинству, потребовалось потерять мужа.