Антон Карелин - Книга Холмов

• Название: Книга Холмов
• Автор: Антон Карелин
• Жанр: Фэнтези

Под каждым Холмом спит низверг: демон, чудовище, архимаг или свергнутый тиран — имя им легион. Могучих тварей не сумели просто убить, а смогли лишь запечатать на сотни и тысячи лет. Их могилы стали им тюрьмой, но низверги жаждут вырваться на свободу… Когда они пробуждаются, приходят ханты. Ханта это отряд, которому по плечу любые задачи. Фэнтези-спецназ, дипломаты, разведка — идеальный магнит для ударов судьбы. Ханта «Лисы» одна из лучших в торговом городе Мэннивей. Четыре парня и две девушки с серебряными бирками: хитрые, умные, способные на поступок, но сохранившие человечность в жестокое время. А время жестоко, потому что идет война, и начинается пробуждение тварей из-под Холмов.

«Книга холмов» это первый роман трилогии.

Книга как следует еще не вычитана.

---

— Отрезать велено за продажу камней на сторону, — развел руками золотыс. — Про дарение ничего не сказано.

— Что, серьезно? Об этом он не подумал, не предусмотрел?!

— Кто в здравом уме будет дарить камни, — улыбнулся холмич морщинистым ртом, — каждый из которых стоит как здоровая молодая свинья?..

— Удивил, плюгавый, — покачал головой рэйнджер. — Ну, бывай.

— Прощай, золтыс, — улыбнулся Кел. — Тебя как хозяина над золой так называют, но бывает, и золотом блеснешь.

— Прощевайте. А мож до свидания, кто знает, как дорога повернется? Все тропы в земле протоптаны, а все земли в Землеце скомканы!

— Нет уж! Прощай! — наперебой засмеялись Лисы.

Два часа спустя броневагон выкатился за пределы влажной, дышащей зоны искажений, оставляя позади километры пузырящейся земли, и столетние сны замшелых живых камней.

Анна посмотрела назад, на отодвигающийся с каждым шагом клок лесов, который вместил столь многое, а был при этом так незначительно-мал. Пять минут, и даже с неторопливым ходом броневагона, Землец скрылся с глаз, только вершины высоких сосен, да пара самых старых камней еще виднелась позади.

Но вскоре и они пропали. Лисы ехали вперед, и на них надвигалась только совсем недавно оставленная, мрачная, взбугренная Древняя земля Холмов.

Невидимые следы Глава десятая, где броневагон размеренно катится по неровной колее, мы слышим отголоски мудрости Хальды; где Алейна берет обратно слова, но дает ягоды, Ричард идет путем долга, а Кел — путем Странника. И где Безликий улыбается

Броневагон размеренно катился по неровной колее, приближая Лисов к стене мрачно-зеленого леса, к границе Древней земли, которую еще вчера они покидали в такой спешке. На правом борту красовалась наглая лисья морда, она полиняла на солнце, отчасти стерлась и будто ехидно подмигивала прохожим. Хотя ни одного прохожего сегодня с утра еще не повстречалось. Чуть левее от ухмыляющейся лисы темнело маленькое и глубокое зарешеченное окошко с занавеской в зеленый горошек и бронированной задвижкой, сейчас откинутой наверх. Из окошка змеилась вплавленная в обшивку цепь с якорем, снятым с одной неудачливой рыбацкой ладьи. Дальше по правому борту теснились трофейные щиты, которые Лисы копили последние месяцы и вешали на бок своей берлоги на колесах в качестве украшения — и устрашения.

Щиты были разные: и пара круглых рондашей, привычные всадникам Княжеств, свободных от излишеств, окованных шершавым железом с редкой россыпью выпуклых заклепок и выступающим умбоном посередине. И грубые деревянные щиты ринданов, круглые и с выемками по бокам, с полустертым рисунком рун и мифических морских существ. И легкие, обитые кожей пелты разорителей, лихими набегами терзающих караваны, идущие через Мэннивей. Тех, что приходят с бесплодных Кротских пустошей или с предгорий туманных гор, в изломах которых так легко уйти от погони и затеряться.

Был щитовой наруч воина тени из клана Найрин, черный овал с двумя темно-синими полосами наискось, а если внимательно посмотреть сбоку, в нем проявлялась бледная, но зловещая тень, навсегда пойманная в этот щит. Он очень задорого достался Анне, но все-таки достался. Рядом красовался старый, но все еще вызывающий восхищение турнирный тарч необычной формы, в виде занавеси, сдавленной с боков, с прорезью-углублением для копья и ярким рисунком: милейшая высокородная дама — и черный козел, выпрыгивающий с желтого щита прямо на нее. И не особо заметным девизом рыцаря: «Во славу баронессы Меренгской, бее, меее».

Было и несколько баклеров, каждый своего цвета и формы и по-своему украшен. Один церемониальный, с ярким рисунком каких-то разноцветных змей или даже гидр, а внутренняя сторона обита мехом, который неровно торчит из-под начищенного металла. Анна уже и забыла, откуда они взялись, скорее всего, были в свалке трофеев броневагона, когда тот достался Лисам. Кто знает, чьих рук было дело сначала создать эти щиты, чьих рук затем носить их, и чьих рук, наконец, убить владельцев, снять баклеры и свалить в подпол.

По центру красовались важные трофеи: три широких, заостренных книзу четырехугольника канзорской пехоты. Два средней тяжести, из отрядов цвайдеров, и один от панцера, солдата элитной тяжелой пехоты; именно их название теперь приклеилось ко всем бронеголовым без разбора. Каждый из канзорских щитов носил по два герба: отрядный знак во весь рост и малый в левом верхнем углу, герб дивизии. Что характерно, малый герб на всех трех щитах был один и тот же.

Лучшим украшением коллекции служил вытянутый и тяжелый миндалевидный капелий, висящий по левому краю. Полностью окованный бронзой, пришедший в Мэннивей откуда-то с далекого юга: он был украшен выступающим рельефным изображением льва и ящера, вставших на задние лапы и сошедшихся в смертельном бою, вокруг них вился замысловатый орнамент с проблесками маленьких зеленых ярко-лепестков, а глаза геральдических зверюг сверкали алым, как и капли крови у них на боках от нанесенных друг другу ран, но это были не изумруды и рубины, а всего лишь застывшие вкрапления блестящей алхимической краски, намертво впаянной в металл.

Лисы давно заметили, что капелий всегда выглядит как новый, потому что разглаживает царапины, выпрямляет вмятины и заращивает расколы, даже возвращает утраченную форму. Сняв его с тела не в меру наглого вожака шайки очень самоуверенных разбойников, Дик сказал, что много за оплавленный и согнутый щит не дадут, потому что его крепость нарушена мощным ударом Дмитриуса, а затем огнем с перчаток Анны. Но уже через неделю, когда его достали из закромов, чтобы продать на лом, щит был целехонек и выглядел на все сто ринов. Продавать его конечно не стали, магическая вещь стоит гораздо дороже, поэтому рачительный и домовитый Кел ждал подходящего покупателя.

Но по-настоящему центральный экспонат темнел чуть выше цента борта, в окружении трех канзорцев. Немного зауженный, в какой-то мере изящный, книзу заостренный острием, а сверху рогатый изгибами двух полумесяцев, он радовал совершенными узорами без малейшей неровности или скола. Их явно сплела властная ладонь мага, а не сработали натруженные руки ремесленника: по центру вился сложный клубок черных роз, шипы короткими иглами ощетинились наружу. Щит старшего офицера клана Шеллардов, черненая лехтовая сталь, ему не нужно быть тяжеловесным, чтобы защищать как лучшие из тяжелых стальных щитов.

Вот только этот несгибаемый лехтовый красавец был расколот — одним ударом, нанесенным прямо в центр. Щит треснул сверху до середины, а в месте удара осталась огромная вмятина от самого страшного молота, который Лисы встречали на своем пути. В глубине вмятины отпечаталась марка «Х», и восстановить щит Эзры Шелларда не могли даже гремлины, их магия стекала с потерявшего силу предмета, не в силах справиться с маркой ярости, с зарядом нульт-энергии, навеки засевшем в щите. Ведь удар по нему нанес Хаммерфельд.

После живой лавины, покорежившей всю повозку, щитов осталась половина, причем, еще с утра большинство из них были треснуты или разломлены надвое, натрое, в общем, находились в самом плачевном состоянии. Но добросовестные сборщики дармового мяса под предводительством Свищура, подобрали все отодранные и разбитые трофеи и принесли их к броневагону — вместе с куском свежезакопченой оленьей ноги и корзинкой из маленьких ощипанных и продымленных птичьих тушек.

Гремлины с их властью над стихией тверди, умели сращивать камень и сталь, менять их форму, достигая нужного быстрее и вернее, чем мастеровые или алхимики. Нехотя, с трудом, их цепким рукам поддавалось и дерево. Причем, чем старше и мертвее оно было, тем охотнее меняло форму под давлением мозолистых лапок и острых коготков. Хотя им было сложнее согнуть бревно, срубленное даже двадцать лет назад, чем сделать из первого попавшегося камня затейливый кувшин. Но одно дело изменить форму предмета, а если речь шла о сращения того, что еще недавно было единым целым, — то есть, починки сломанной или разбитой вещи, — их магия действовала почти безотказно. Память вещи всеми силами стремилась помочь магии. Наскрежетавшись с поврежденными щитами до полного их восстановления, Ялвик с Ниялвиком еще и прирастили все трофеи к броне повозки, для надежности.

Так броневагон и ехал, красуясь щитами с одной стороны, и полупустым боком с другой. Сзади качался и изредка позвякивал неброский колокольчик со сложной резьбой и сломанным язычком; часто, но еле слышно постукивали о броню почти два десятка железных и бронзовых бирок. Тоже своего рода устрашение, но на самом деле, большинство бирок были лисьи, ведь когда-то они ходили в железе, потом в бронзе, и лишь недавно надели на плечи серебро.

По левому борту повозки приглушенно перестукивались друг с другом звенья невольничьих цепей. А на бортиках крыши висели, обсыхая, постиранные рубахи, штаны да подштанники, два платья и фартук. Алейна истратила все запасы линь-сока, чтобы Лисы могли отстирать со своих манаток землецкую грязь. И то, отстиралось лишь потому, что грязь была свежей и еще не въелась.