Элизабет Вернер - Эгоист (дореволюционная орфография)

• Название: Эгоист (дореволюционная орфография)
• Автор: Элизабет Вернер
• Издательство: А.А. Каспари
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1914

Франц Зандов, успешный глава видной коммерческой фирмы в Америке, пригласил к себе своего брата Густава, таланливого журналиста, сотрудника известной немецкой газеты, желая женить его на дочери своего умершего совладельца фирмы, богатой наследнице. Его Франца очевидна, и он этого не скрывает – сохранить капитал фирмы, чтобы тот не попал в чужие руки.

А вот с какими намерениями прибыл в Америку Густав совершенно непонятно. Он беспечен, не проявляет интереса к делам фирмы, редко появляется в конторе, а главное, представляется предполагаемой невесте не в лучшем свете, ведь Джесси воспринимает его только как охотника за наследством и думает о нем как о холодном, расчетливом эгоисте, ищущем свои выгоды от женитьбы.

К тому же Густав привозит с собой молодую девушку, что заставляет думать, будто именно ее любит этот молодой журналист, предавший высокие идеалы, которые он защищал на родине, а теперь отказался от них ради наживы.

И только со временем прояснятся истынные намерения «эгоиста».

---

— Но вѣдь въ этомъ она рѣшительно не виновата, — возразилъ Густавъ. — Вѣдь очевидно она не имѣла никакого понятія о       твоихъ связяхъ съ Дженкинсомъ, иначе навѣрное промол­чала бы. Она просто повторила то, что слышала. Видишь, ка­кой репутаціей пользуется твой „дѣловой другъ“!

Францъ Зандовъ презрительно пожалъ плечами.

— У кого именно? У нѣкоторыхъ сантиментальныхъ нѣмцевъ, притащившихъ сюда изъ Европы свои ограниченныя, мелко мѣщанскія понятія и рѣшительно не желающихъ понять, что вся дѣловая жизнь здѣсь, у насъ, построена совершенно на иныхъ основаніяхъ. Тотъ, кто хочетъ здѣсь остаться въ выигрышѣ, долженъ рисковать, и притомъ рисковать совершенно иначе, чѣмъ вы тамъ, въ Европѣ, рисковать, не стѣсняя себя мелочными соображеніями. Клиффордъ тоже принадлежалъ къ числу боязливыхъ, много раздумывающихъ. Мнѣ часто выпа­дало на долю много труда и заботы, чтобы подталкивать его впередъ. Поэтому-то до моего пріѣзда онъ и жилъ въ довольно скромныхъ условіяхъ благосостоянія; лишь съ того времени, когда управленіе его дѣломъ перешло въ мои руки, онъ сдѣлался богатымъ человѣкомъ, а наша фирма стала первокласс­ной. Кстати, разъ мы говоримъ о Дженкинсе... У тебя было достаточно времени обдумать мои требованія, и теперь я ожи­даю твоего опредѣленнаго согласія написать ту статью, о ко­торой мы говорили.

— Такъ ты все еще остаешься при своемъ рѣшеніи пред­принять дѣло совмѣстно съ Дженкинсомъ?

— Ну, конечно! Неужели ты думаешь, что я съ каждымъ новымъ днемъ мѣняю свои дѣловые интересы? Или ты полага­ешь, что дѣтская болтовня, которую мы незадолго предъ этимъ слышали, въ состояніи сбить меня?

— Этого я не думаю, но именно потому былъ удивленъ, что ты потупилъ свой взоръ при этой „дѣтской болтовнѣ“.

— Густавъ, берегись! — воскликнулъ Францъ Зандовъ, съ трудомъ сдерживая раздраженіе. — Я позволяю тебе болѣе, чѣмъ кому либо иному, но изъ-за этого дѣла мы можемъ рѣшительно поссориться. Я отлично видѣлъ, что ты намѣренно допустилъ это недоразумѣніе съ агентомъ Дженкинса, чтобы разузнать, какъ далеко идутъ его инструкцiи; точно такъ же я знаю, къ кому относилось замѣчаніе, которое ты сдѣлалъ миссъ Пальмъ. Но этимъ путемъ ты ничего не добьешься у меня. Что я разъ рѣшилъ, будетъ исполнено мною, и я еще разъ предо­ставляю тебѣ выборъ — „да“ или „нѣть“! Если ты откажешь мнѣ въ своемъ содѣйствіи...

— Ты ошибаешься! — прервалъ его Густавъ. — Я уже не­сколько дней тому назадъ написалъ въ „Кельнскую Газету“ и попросилъ место для длинной статьи, которую конечно, какъ вышедшую изъ-подъ моего пера, примутъ очень охотно. По всей вѣроятности она появится въ слѣдующемъ мѣсяцѣ.

Зандовъ изумился. Эта неожиданная покорность брата уди­вила его:

— Ты конечно покажешь мнѣ свою статью, предъ тѣмъ какъ отослать ее?

— Конечно! Ты долженъ прочесть ее отъ слова до слова.

Омрачившееся лицо Франца Зандова стало проясняться.

— Это мне очень пріятно, очень пріятно! Мнѣ было бы крайне тяжело, если бы твой отказъ повлекъ къ разрыву между нами.

— Изъ-за меня лично или изъ-за клиффордскаго состоянія, которое ты хочешь закрѣпить за собой? — спросилъ Густавъ съ вдругъ поднявшейся горечью.

— Состояніе Джесси вовсе непричастно къ этому предпріятiю, — коротко и рѣшительно заявилъ Францъ Зандовъ. — Оно по большей части помещено въ вѣрныя цѣнности, да сверхъ того Клиффордъ въ своемъ завѣщаніи запретилъ вкладывать въ спекуляціи наслѣдственную долю Джесси до ея совершеннолѣтія или замужества. Такимъ образомъ, если это успокаиваетъ твою щепетильную совѣсть, я могу завѣрить тебя, что твоя будущая супруга ни однимъ долларомъ непричастна къ затѣянному мною дѣлу. Я предпринялъ его на собственныя деньги и на свой рискъ, а слѣдовательно и выигрышъ, и по­тери касаются лишь меня одного.

Онъ поднялся, чтобы уйти; Густавъ тоже поднялся, но произнесъ:

— Еще одинъ вопросъ, Францъ: ты лично участвуешь въ этомъ дѣлѣ очень большими суммами?

— Половиной своего состоянія. Отсюда тебѣ должно быть ясно, что успѣхъ крайне необходимъ мнѣ, а вслѣдствіе этого меня радуетъ, что въ главномъ вопросѣ мы оба согласны другъ съ другомъ. Повторяю тебѣ еще разъ: мелко-мѣщанскія понятія не пригодны для нашихъ здѣшнихъ условій; ну, да ты самъ навѣрно скоро уяснишь себѣ это и согласишься со мною.

— Половиной своего состоянія! — пробормоталъ Густавъ, слѣдуя за уходящимъ братомъ, — это скверно, очень скверно! Зна­читъ, нужно дѣйствовать съ величайшей осторожностью!

Въ салонѣ никого не было, когда братья вошли туда, но на террасѣ стояла Фрида. Она очевидно не замѣтила вошедшихъ; но крайней мѣрѣ, когда Францъ Зандовъ вошелъ къ ней и она быстро обернулась, можно было ясно замѣтить, что она только что плакала. Какъ ни быстро провела она платкомъ по лицу, все-таки ей не удалось скрыть слезы.

Въ общемъ не въ обычаѣ Франца Зандова было проявлять большую деликатность; однако въ данномъ случаѣ онъ повидимому приписалъ слезы молодой дѣвушки непріятному эпизоду, разыгравшемуся за столомъ, и въ приливѣ участія попытался успокоить ее.

— Вамъ незачѣмъ такъ боязливо скрывать свои слезы, миссъ Пальмъ, — произнесъ онъ. — Вы навѣрно здѣсь, на чужбинѣ, ску­чаете по своей родинѣ?

Повидимому онъ, вопреки ожиданію, угадалъ истину; по крайней мѣрѣ полной искренностью прозвучали слова Фриды, произнесенныя ею дрожащимъ голосомъ:

— Да, я испытываю невыносимую тоску по родинѣ.

— Ну, это вполнѣ естественно: вѣдь вы лишь нѣсколько недѣль находитесь здѣсь, — равнодушно сказалъ дѣлецъ. — То же самое испытываютъ всѣ ваши соотечественники, но это скоро проходитъ. Если только человѣку выпадаетъ на долю счастье въ Новомъ Свѣтѣ, то онъ охотно забываетъ Старый и въ конце концовъ даже радуется тому, что покинулъ его. Не смотрите на меня такъ изумленно, словно я сообщилъ вамъ что либо невероятное! Я говорю по собственному опыту.

Фрида дѣйствительно взглянула на него съ изумленіемъ. Ея глаза были еще влажны отъ слезъ, но въ нихъ засверкали гнѣвъ и неудовольствіе, когда она раздраженно воскликнула:

— Неужели вы говорите это серьезно, мистеръ Зандовъ? Я должна забыть свою родину, отказаться отъ нея даже въ воспоминаніяхъ? Никогда!.. никогда!

Францъ Зандовъ былъ видимо нѣсколько пораженъ этимъ страстнымъ возраженіемъ молодой дѣвушки, обычно тихой и спокойной, однако на его губахъ заиграла полупрезрительная, полусострадательная усмѣшка, когда онъ произнесъ:

— Я вполнѣ благожелательно совѣтую вамъ научиться этому. Несчастье большинства нѣмцевъ здесь именно и состоитъ въ томъ, что они упрямо держатся за прошлое и изъ-за этого ча­сто упускаютъ и настоящее, и будущее. Кромѣ того тоска по родинѣ представляетъ собою одно изъ тѣхъ болѣзненныхъ, искусственно вызываемыхъ чувствъ, которыя признаются очень поэтичными и задушевными, но въ сущности являются безполезнымъ тормозомъ въ жизни. Тотъ, кто хочетъ здѣсь добиться успѣха, долженъ сохранить себе свѣтлую голову и зоркіе глаза, чтобы тотчасъ ухватить и использовать каждый подвертывающійся благопріятный случай. Вы лично тоже поставлены въ необходимость подыскать себѣ средства къ существованію, а при такомъ обстоятельствѣ совершенно непригодны эти разслабляющія мечты и ощущенія.

Какъ ни строго и безсердечно звучали эти слова, все же они отдавали искренностью. Неосторожное выраженіе Фриды о „дѣловомъ другѣ“, которое скорѣе должно было бы раздра­жить дѣльца Зандова, повидимому возбудило въ немъ интересъ къ молодой дѣвушкѣ.

Фрида ни однимъ словомъ не возразила на то поученіе, ко­торое онъ снизошелъ дать ей и которое холодомъ обвѣвало ее до самой глубины сердца. Да и что могла бы она возразить на это? Но ея вопрошающій, полный упрека взглядъ говорилъ достаточно, и повидимому ея серьезные темные глаза оказывали странное вліяніе на этого обычно неприступнаго чело­вѣка. Теперь онъ не уклонился отъ нихъ, но смѣло смотрелъ въ нихъ и внезапно произнесъ словно невольно для него смяг­чившимся тономъ:

— Вы еще очень молоды, миссъ Пальмъ, да, очень молоды, чтобы выдти въ міръ совершенно одинокой. Разве тамъ, на родинѣ, у васъ не было никого, кто могъ бы дать вамъ пріютъ?

— Нѣтъ, никого, — тихо, почти неслышно слетѣло съ губъ дѣвушки.

— Ахъ, правда, вѣдь вы — сирота. А родственникъ, вызвавшій васъ въ Нью-Іоркъ, умеръ, пока вы еще совершали путешествіе? Такъ я по крайней мѣрѣ слышалъ отъ племянницы.

Легкое движеніе, которымъ Фрида склонила голову, очевидно должно было служить утвердительнымъ отвѣтомъ, но при этомъ ея лицо густо покраснѣло и она потупила свой взоръ.

— Это — дѣйствительно очень печально, — продолжалъ Зан­довъ. — Но какъ же вамъ вообще удалось найти въ Нью-Іоркѣ подходящее убѣжище, разъ вы были совсѣмъ одиноки тамъ?

Краска въ лицѣ молодой дѣвушки еще усилилась, и она запинаясь отвѣтила: