Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

• Название: Замогильные записки Пикквикского клуба
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: Санкт-Петербург
• Жанр: Классическая проза

Перевод Иринарха Введенского (1850 г.) в современной орфографии с незначительной осовременивающей редактурой.

Корней Чуковский о переводе Введенского: «Хотя в его переводе немало отсебятин и промахов, все же его перевод гораздо точнее, чем ланновский, уже потому, что в нем передано самое главное: юмор. Введенский был и сам юмористом… „Пиквик“ Иринарха Введенского весь звучит отголосками Гоголя».

---

— Мистеру Пикквику, кажется, незачем беспокоиться, мистер Перкер, — сказал Фогг, развязывая и продолжая улыбаться приятнейшим образом: — мистер Пикквик хорошо знаком с этими делами; между нами, я полагаю, нет секретов. Ха! Ха! Ха!

— Какие секреты! — подхватил Додсон. — Мы ведь стоим с ним на дружеской ноге. Ха, ха, ха!

И затем еще раз оба засмеялись, как самые веселые джентльмены, привыкшие часто получать деньги.

— Вот, стало быть, мы и рассчитываемся, — сказал Фогг. — Вся сумма издержек, мистер Перкер, сто тридцать три фунта, шесть шиллингов и четыре пенса.

Фогг и Перкер принялись сравнивать, сличать и подводить окончательные итоги. В продолжение этого занятия Додсон, обратившись к мистеру Пикквику, сказал ласковым тоном:

— Вы, кажется, немножко похудели, мистер Пикквик, с той поры, как я имел удовольствие видеть вас в последний раз.

— Очень может быть, — отвечал мистер Пикквик, уже давно сверкавший негодующими взорами, так однако ж, что это, по-видимому, ни на кого не производило никакого впечатления. — Очень может быть, сэр. В последнее время я много терпел от наглости и преследования некоторых мошенников, сэр.

Перкер кашлянул очень сильно и спросил мистера Пикквика, не угодно ли заглянуть ему в утреннюю газету, на что последовал, однако ж, отрицательный ответ, выраженный энергичным тоном.

— Мудреного нет, — сказал Додсон: — в тюрьме, конечно, вы должны были перенести много разнообразных огорчений. Народ там очень странный. А в которой части были там ваши апартаменты, мистер Пикквик?

— У меня всего была одна комната в том этаже, где помещается буфет.

— Знаю, знаю. Это, если не ошибаюсь, лучшая часть во всем заведении.

— Не ошибаетесь, — подтвердил мистер Пикквик отрывисто и сухо.

Была во всем этом весьма странная холодность, необыкновенная в джентльмене с горячей натурой. Мистер Пикквик употреблял гигантские усилия, чтобы обуздать порывы неукротимой ярости. Но когда Перкер написал вексель на всю сумму, а Фогг, с торжествующей улыбкой, положил его в карман, и когда эта улыбка отразилась также и на суровом лице Додсона, мистер Пикквик почувствовал, что кровь заклокотала в его жилах и пламень негодования насильственно исторгался наружу.

— Ну-с, мистер Додсон, — сказал Фогг, укладывая в карман бумажник и надевая перчатки, — я к вашим услугам, сэр.

— Очень хорошо, — сказал Додсон, вставая с места, — я совсем готов.

— Очень рад, что имел удовольствие возобновить приятное знакомство с мистером Пикквиком, — сказал разнеженный Фогг с вкрадчивой любезностью. — Надеюсь, мистер Пикквик, вы переменили свои мысли и не думаете о нас дурно, как прежде.

— Это уж само собою разумеется, — сказал Додсон величественным тоном оскорбленной добродетели. — Мистер Пикквик знает нас лучше, я надеюсь. Впрочем, какое бы мнение, сэр, вы ни составили о джентльменах нашей профессии, могу вас уверить, что я не питаю к вам никакого личного недоброжелательства по поводу легкомысленных и резких выражений, которые вы позволили себе произнести на наш счет в нашей конторе в ту пору, как мы имели удовольствие видеть вас первый раз.

— Примите, сэр, такое же уверение и с моей стороны, — сказал Фогг тоном великодушного прощения.

— Наше поведение, сэр, — продолжал Додсон, — говорит само за себя, и оправдывается естественным образом при каждом данном случае. Мы уже несколько лет, мистер Пикквик, занимаемся этими делами, и в числе наших клиентов были многие весьма почтенные особы. Желаю вам доброго утра, сэр.

— Доброго утра, мистер Пикквик, — повторил Фогг.

Сказав это, он взял под мышку зонтик, скинул перчатку и протянул, в знак примирения, правую руку этому негодующему джентльмену, который между тем держал обе руки за фалдами фрака и смотрел на юриста с выражением самого презрительного изумления.

— Лоутон! — сказал Перкер в эту минуту. — Отворите дверь.

— Постойте! — вскричал мистер Пикквик. — Перкер, я намерен говорить.

— Не напрасно ли, почтеннеший? — сказал адвокат, сидевший как на иголках в продолжение всех этих переговоров. — Оставьте дело, как оно есть: я прошу вас об этом, мистер Пикквик.

— О, нет, я не хочу оставаться в дураках! — возразил мистер Пикквик торопливым тоном. — Мистер Додсон, вы обращались ко мне с некоторыми замечаниями, сэр.

Додсон повернулся, сделал легкий поклон и улыбнулся.

— С некоторыми замечаниями, сэр, — повторил мистер Пикквик, задыхаясь от внутреннего волнения, — и товарищ ваш осмелился даже, с покровительственным видом, протянуть мне свою руку. Мало этого. Вы оба приняли, в отношении ко мне, тон гордого великодушия и оскорбленной невинности, и этим самым, милостивые государи, вы обнаружили такую степень бесстыдства, которого я вовсе не ожидал даже от вас.

— Что? — воскликнул Додсон.

— Что-о-о! — повторил Фогг.

— Известно ли вам, что я был жертвой ваших гнусных заговоров и сплетней? — продолжал мистер Пикквик. — Известно ли вам, что я тот самый человек, которого вы ограбили и заточили в тюрьму? Известно ли вам, одним словом, что вы были адвокатом в процессе вдовы Бардль против Пикквика!

— Да, сэр, мы знаем это, — отвечал Додсон.

— Конечно, мы знаем это, сэр, — подтвердил Фогг, ударив, вероятно, случайно, по своему карману.

— Вы, я вижу, вспоминаете об этом с удовольствием, — сказал мистер Пикквик, стараясь вызвать, быть может, первый раз в жизни, на свое лицо насильственную улыбку. — Уже давно я собирался высказать вам, отчетливо и ясно, какое мнение я составил о вас, милостивые государи, но из уважения к другу моему Перкеру я, по всей вероятности, не воспользовался бы даже и настоящим случаем, если бы вы не приняли со мной покровительственного тона и этой бесстыдной фамильярности… я говорю, бесстыдной фамильярности, сэр, — повторил Пикквик, обращаясь к Фоггу с таким стремительным и порывистым жестом, что этот джентльмен счел за нужное попятиться к дверям.

— Берегитесь, сэр! — сказал побледневший Додсон, заранее поспешивший укрыться за спиной Фогга, хотя и был выше его ростом. — Пусть он оскорбит вас, мистер Фогг: не отвечайте ему тем же.

— Нет, нет, я не стану отвечать, — сказал Фогг, — можете на меня положиться.

— Так вот что я хотел сказать вам, господа, — продолжал мистер Пикквик: — оба вы — низкие крючки, кляузники, мошенники, разбойники!

— Ну, вот и все, почтеннейший, — перебил Перкер. — Теперь можете замолчать.

— Нет, не замолчу: они низкие крючки, кляузники, мошенники, разбойники.

— Ступайте, господа, прошу вас; вы видите, что он все сказал, — продолжал Перкер примирительным тоном. — Лоутон, отворена ли дверь?

Мистер Лоутон, улыбаясь, произнес утвердительный ответ.

— Ну, так прощайте же, господа… ступайте с богом… прощайте… Лоутон, дверь! — кричал адвокат, выталкивая насильно господ Додсона и Фогга. — Сюда, сюда… пожалуйте… вот так… Лоутон, дверь! Пожалуйте скорее, господа!

— Если только есть закон у нас в Англии, сэр, — сказал Додсон Пикквику, надевая шляпу, — вы пострадаете за это.

— Крючки! Разбойники!

— О, вы дорого поплатитесь за это, сэр! — сказал Фогг, махая сжатым кулаком.

— Кляузники! Мошенники! — кричал мистер Пикквик, не обращая ни малейшего внимания на эти угрозы.

— Разбойники! — завопил мистер Пикквик в коридоре, когда юристы начали уже спускаться с лестницы.

— Разбойники! — закричал еще раз мистер Пикквик, вырываясь из рук Лоутона и Перкера и выставляя свою голову из окна коридора.

Но когда мистер Пикквик отступил от окна, физиономия его приняла очень кроткий и торжественно улыбающийся вид. Тихими и спокойными шагами он пошел в контору и объявил, что огромная тяжесть свалилась с его плеч. Было очевидно, что он чувствовал себя совершенно счастливым.

Перкер не сказал ничего до тех пор, пока не опорожнил всей своей табакерки и не послал Лоутона наполнить ее свежим табаком. Тогда с ним вдруг сделался необыкновенный припадок смеха, продолжавшийся около пяти минут, и по истечении этого времени он сказал, что, по всей вероятности, он долго будет сердиться на мистера Пикквика, если вникнет хорошенько в сущность этой беды.

— Ну, — сказал мистер Пикквик, — не мешает теперь и нам покончить счеты.

— Какие?

— Финансовые, любезный друг, финансовые, — отвечал мистер Пикквик, вынимая из кармана бумажник и пожимая руку своего адвоката. — Вы уж столько для меня сделали, что я едва ли когда расквитаюсь с вами, Перкер.

После этой маленькой прелюдии друзья серьезно занялись рассмотрением многосложных счетов и расписок, по которым мистер Пикквик с великим удовольствием заплатил своему адвокату значительную сумму денег в вознаграждение за его хлопоты и бескорыстные труды.

И лишь только они кончили этот счет, как за дверью раздался поразительно сильный стук, не умолкавший ни на одно мгновение, как будто кто-то решился раздробить и молоток, и дверную скобку.