Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]

• Название: Моя прекрасная убийца [Сборник]
• Автор: Тобиас Уэллс
• Издательство: Стрибог
• Жанр: Триллер
• Год: 1994
• ISBN: 5—87701—002—6

Новый выпуск серии «Неизвестный детектив» не оставит равнодушными подлинных ценителей детективного жанра. Остросюжетные произведения, вошедшие в сборник «Моя прекрасная убийца», — детектив, шпионский боевик, криминальный роман, триллер — тесно связаны с прекрасным полом: помещают женщину в эпицентр загадочных и опасных событий.

---

— Ах, вот что, вы социолог, — она поджала губы. — Сексуальная жизнь и тому подобное. Простите, но вы не по адресу.

Она собралась было захлопнуть дверь, но я помешал, поставив ногу.

— На помощь! — закричала она. — Убирайтесь вон! Я позову полицию!

— Нет необходимости, — сказал я и показал ей через щель свой значок. — Она уже здесь.

— Ах, ты, боженьки мои! — воскликнула она.

Это был совершенно новый вариант. Обычно при моем появлении говорят «О, господи!», хотя полиция и церковь достаточно далеки друг от друга. Детское ее восклицание прозвучало довольно забавно, если принять во внимание ее внушительные габариты.

— В чем дело? — обеспокоенно спросила Леда.

— Вы не хотите меня впустить? — ответил я вопросом на вопрос.

— Я, право, не знаю, — заколебалась она.

— Речь идет об убийстве Ладике! — провозгласил я на весь подъезд. — Вы с ним находились в…

— Входите, входите же! — воскликнула Леда и буквально втащила меня за рукав в прихожую. На лестнице все еще стоял гул от моих криков.

— Когда вы познакомились с Ладике? — спросил я.

— Зайдите же в комнату! — сказала она взволнованно. Ее могучая грудь часто воздымалась. — Умоляю вас!

Я оказался в комнате, в каких бывал миллион раз: диван, два кресла, полированный стол, шкаф с латунными планками и матовыми стеклами, телевизор, фото — горный пейзаж — над диваном. Мебель обита бордовой тканью, дерево — светло-коричневое, под орех, обои ярко-зеленые с золотыми крапинками. И очень живописная картина на стене, ну очень!

— Итак, — повторил я, — когда вы познакомились с Альфредом Ладике?

— Ах, — вздохнула она и, указав мне на кресло, плюхнулась в соседнее. — Ах, знали бы вы, как давно это было! Целая вечность минула!

— Восемь с половиной месяцев, — сказал я. — Во всяком случае, ваше последнее письмо, известное нам, было написано никак не раньше, и речь там идет о вечной любви…

— Ах! Так вы все знаете? — спросила она и, приготовившись заплакать, выпятила нижнюю губу.

— Все, — солгал я. — Не знаю только одного — почему вы его убили?

Конечно, с моей стороны это была порядочная подлость, но толстая Леда раздражала меня.

— Нет! — завизжала она. — Нет! Я не…

Мне вдруг стало жаль ее.

— Простите, — сказал я. — Я так совсем не думаю. Но вы должны сказать мне всю правду, фройляйн Вандершрек.

Своей мягкостью я добился именно того, чего хотел избежать — она зарыдала. Ее и без того маленькие глазки мгновенно превратились в щелочки. Слезы ручьями стекали по ее пухлой физиономии прямо на красную кофту, еле сходившуюся на огромной груди. Когда она успокоилась и смогла ответить на пять-шесть вопросов, мне стало ясно, что она — не убийца, и вообще вряд ли знает что-то важное. Хорошо еще, что она смогла подтвердить мое предположение: Ладике занял у нее 900 марок, да еще 585 марок она заплатила по его счетам портному и за несколько вечеров в ресторане. Да, о женитьбе он вел разговоры, но так и не женился. Конечно, он обманул ее. Но так ненавидеть, чтобы убить… Нет, на такое она не способна.

А кроме того, у нее уже появился друг — некто Вилли, плотник из Ганновершена. Мне была торжественно продемонстрирована его фотография, которую Леда достала из шкафа, — да, как раз то, что нужно. Они уже три месяца как обручены и к Рождеству собираются сыграть свадьбу.

— Ой! — спохватилась вдруг она и испуганно посмотрела на меня. — Он ведь сейчас придет! Прошу вас, господин комиссар, не говорите ничего об Альфреде!..

Я поспешил ретироваться. Возле дома мне встретился плотник Вилли, который походил скорее на быка, чем на лебедя. Впрочем, едва ли он имел представление о том, кто такая Леда.

Два следующих визита, которые я нанес в этот вечер, ничем не отличались от первого. Ну разве что отсутствием плотника. Истории, услышанные мной, были похожи, как две капли воды. Правда, одна из дам, подписывавшая свои письма и фотографии псевдонимом «Ягненочек», пыталась убедить меня в неотразимости своих прелестей и в непереносимости одиночества, приглашая провести с ней ночь. Другая же предложила погадать на картах с целью выяснения, кто убил Ладике.

Четвертой не оказалось дома. На табличке у двери я прочел фамилию, которой в моем списке не было. Ее соседка, удивительно похожая на курицу привычкой наклонять голову набок, сообщила, что она с мужем и ребенком вторую неделю гостит у родителей недалеко от Касселя. Да, ей известна девичья фамилия соседки, как она и значилась в моем списке. Ее письмо было отправлено Ладике шестнадцать месяцев назад. Замужем она уже ровно год. Из списка я ее вычеркнул.

Было полдесятого вечера, когда я добрался наконец до дома. Добропорядочный бюргер, который всегда дремлет во мне, проснулся и порадовался идеальному порядку в квартире.

Женщину, убиравшую у меня, я предупредил заранее о своем возвращении; она вытерла пыль, полила цветы и все прибрала. В холодильнике я нашел яйца, свежее масло, сыр, мою любимую чесночную колбасу, тарелку салата, три хорошо охлажденных бутылки пива и запотевшую бутылку шнапса.

Я устроил себе настоящий пир. Поскольку я не люблю пить в одиночестве, пришлось поставить прибор перед зеркалом и чокаться со своим отражением. К концу ужина в столь приятном обществе мое настроение было намного лучше, чем вчера в спальном вагоне.

Экспертиза, выявившая группу крови по пятнам на платке, казалась мне валуном посреди бурной реки. Мне требовалось найти еще пару-тройку таких валунов, чтобы добраться до другого берега — доказать, что Франциска невиновна.

Съев пятый бутерброд и третье яйцо, выпив две бутылки пива и четыре рюмки водки, я подумал, что завтра непременно найду еще один валун. И тут же уснул, поскольку давно уже клевал носом.

На следующее утро я отправился в универмаг «Вайн-геймер».

— Ужасно! — встретил меня начальник отдела кадров доктор Тютер. — Кто бы мог такое предположить? Как можно так ошибаться в людях! Ведь за фройляйн Янсен я готов был дать на отсечение обе руки…

— Понимаю вас, господин доктор, — сочувственно покивал я. — Впрочем, знание человеческой натуры — искусство тонкое.

Вошел Штракмайер-старший. Разумеется, вахтер известил его о моем появлении. Дело свое он знал.

— Здравствуйте, господин Клипп! — произнес босс и протянул мне влажную руку, на которой красовалось кольцо с бриллиантом величиной со сливу.

— Что новенького? — осведомился он и тут же, не ожидая ответа, залопотал: — Не правда ли, ужасная история? Знали бы вы, что писали в газетах! Просто не знаю, удастся ли нам и дальше скрывать, что все произошло у нас в универмаге… В некоторых газетах уже были такие откровенные намеки… Я полностью…

Я не стал выслушивать, что он там полностью, а перебил:

— Вам что-нибудь известно об отношениях между супругами Цирот? Я имею в виду дома, не на работе. Или, может быть, вы укажете кого-нибудь, кто знает о них.

— Мне ничего не известно, — пожал плечами Штрак-майер. — Когда у тебя триста сорок три человека персонала, сами понимаете, невозможно знать все о каждом…

— А вы? — я посмотрел на покрасневшего Тютера.

— Весьма… сожалею, — покачал тот головой и бросил на меня такой умоляющий взгляд, на какой способна не всякая побитая собака.

— Ну, тогда, пользуясь вашим прежним разрешением, пройдусь по универмагу и поговорю со служащими, — объявил я, отвесил глубокий поклон и вышел.

Хорошие манеры всегда уместны, независимо от того, чем продиктована ваша вежливость — робостью или презрением.

Я пошел в секцию Б, где работал Цирот. Этот отдел, как мне объяснили, ведал всей торговлей продовольственными товарами, от мятных конфет в киоске у входа до жареных куриц в огромном отделе самообслуживания.

Заведующего отделом, к которому я обратился со своими вопросам, звали Кох. Как я выяснил, он был пекарем по специальности, но напоминал скорее мясника.

— Садитесь, комиссар! — предложил он и потер руки. — Чему обязан?

— Расскажите, пожалуйста, как и когда вы узнали о смерти Ладике, а потом и о смерти фрау Цирот. Что вы обо всем этом думаете?

— Почему вы спрашиваете именно меня? — поинтересовался он.

— Вы знали Ладике, ведь как-никак он был вашим коллегой. Вы знаете Цирота — это ваш помощник, насколько мне известно. И фрау Цирот вы знали, не так ли?

— Да, — кивнул он, — она здесь тоже работала, раньше…

Кох поразмыслил, закурил не спеша черную сигару и наконец сказал:

— Могу я быть с вами откровенным?

Я кивнул, заинтригованный, ожидая, что за этим последует.

— Так вот, — продолжал он, — когда я позавчера узнал об ужасной смерти фрау Цирот, я подумал: «Этого следовало ожидать!», потому что я… только не смейтесь, господин комиссар, ну, немного суеверный. Когда в прошлый понедельник это случилось с Ладике, сюда пришел Цирот… И вы бы видели, с каким злорадством он рассказывал обо всем. Я еще подумал: «Смотри, бог тебя накажет. Нельзя так говорить о мертвых, даже если ты и ненавидел убитого».