Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

• Название: Необыкновенные приключения юных кубанцев
• Автор: Федор Тютерев
• Жанр: История

---

- Вобщем, я понял так: Гапон пригласил в гости немецкого представителя и хочет устроить пир с шашлыками. У фрица не то день рождения, не то еще какой важный повод.

- И староста решил поддобриться за чужой счет. Тут не обошлось без лехиной подсказки, - предположил Федя. - От же гад!

- Это он мстит за недавнего сухаря на ерике, - сказал Миша. - Или за волкодава. Я слыхал, как он грозился: "Мы ему прыпомнэм! "

- Леха или не Леха, это теперь неважно, - стал рассуждать Федя. - Раз нам дали знать, значит, думают, что сумеем что-то предпринять. Но что тут можно придумать? . .

- А нечего долго и раздумывать! - воскликнул Миша. - Барашка спрятать и сказать, что он куда-то делся - может, волк утащил.

- Думаешь, они дураки? - возразил ему Федя. - Прижмут, кто пас, а те скажут: мы с паши пригоняли. Вот тебе и расстрел за ослушание.

- Не поверят, это точно, - согласился Ванько.

- А давайте, воще, сделаем так: кому завтра пасти - подменим. И в обед череду не пригоним. Ежли, конешно, не заберут седни вечером.

- Не пригоним домой - заберут оттуда. Леха наверняка знает, что валашок пасется со стадом. Да и как не пригнать, когда многие коровы дойные? безнадежно махнул рукой Ванько.

- Да-а, ек-карный бабай!.. Не удастся, видно, воспользоваться мартиным сообщением.

- Я один выход вижу, - после недолгого раздумья, сообщил Федя. - Только он, пожалуй, не из легких.

- Выкладывай, - кивнул Ванько.

- Этого собакодава ты, видно, крепко пощекотал, раз он с трудом переставлял лапы. Что, если на шашлыки всучить им его?

- Как это? - У Миши выгоревшие до желтизны брови поползли вверх.

- А так. Выкрасть, освежевать - и сбредет за барашка.

- Ну и ну, воще! А ежли на нем за эти дни зажило, как на собаке?

- Навряд. Если он вобще не сдох. Надо уточнить на месте, - предложил свернувший "вьязы".

- Но при этом не попасться на глаза, особенно Лехе, - высказал предостережение Федя. - Иначе он нас же и заподозрит в пропаже да еще, чего доброго, смекнет, для чего это сделали.

- Не нагоняй, Хветь, страху! - упрекнул Андрей. - Разведку беру на себя. Не беда, ежли и попадусь на глаза: я придумал, как отбрехаться. Прихвачу с собой листовку, а иду якобы к самому старосте...

И не забудь прихватить хороший дрынок, - вставил слово Миша.

- Обизательно, укусить не дамся. А вот на лай кто-нибудь верняк выйдет, и ежли нельзя будет отвертеться по-другому, тогда скажу: случайно, мол, наскочил на следы какого-то диверсанта и посчитал долгом сообщить властям. Потому, добавлю, что вот в этой листовке наши доблестные освободители просят... ну и так далее. На всякий случай надо достать из пещеры что-нибудь от парашюта и подбросить на чердак конюшни на бригаде.

- Это - сделаем!

- Вот, если б удалось провернуть! - мечтательно воскликнул Миша. - И барашка спасли бы, и фрица-именинника собачатиной накормили.

- Все это пока что только мечты, они могут и не сбыться, - заметил Ванько без мишиного энтузиазма. - Один шанс из тысячи.

- Ну, так уж и из тысячи! Не прорежет с волкодавом, надо найти ему замену, - не сдавался Федя. - У кого из наших есть большие собаки?

- О! Кабыздох! - предложил кандидатуру Миша. - Который у бабки Падалки. Она не знает, бедная, как от него отделаться: здоровый - с теленка, а ленивый - гавкнуть не допросишься. Токо жрет да гадит, это я говорю ее собственными словами. Вань, ты на это как?

- Не знаю... - поежился тот. - У меня рука на Кабыздоха не поднимется: какой бы он не был, убивать жалко.

- Кончайте вы панихиды разводить! - вмешался Андрей. - Во-первых, еще не сорвалось дело с волкодавом, точнее - с собакодавом. А во-вторых... вобщем, поговорим об этом, когда вернусь.

Под вечер, с палкой и листовкой, он отправился на разведку.

У Гаповских по меже рос невысокий, но уже плодоносящий фундук. На ветках навязалось множество орешков - по два, три и более вместе. Они начали коричневеть и были почти неразличимы среди листьев. Андрей раскусил несколько щтук для пробы - вполне спелые. "Надо будет не прозевать! " подумал он.

Приблизившись к дому, услышал на огороде за орешником возню. Незаметно подкрался ближе и увидел Леху: тот копал яму. Рядом лежал на боку волкодав; было видно, что с ним не все ладно. Леха, не подозревая, что за ним наблюдают, вырыл яму глубиной в колено, присел на корточки у занедужавшего любимца.

- Жалько мэни тебэ, бидолагу, та шо ж зробышь!.. - донеслось до Андрея. - Хай тоби зэмля будэ пухом!

Сказав так, он поднялся, замахнулся лопатой, плашмя с силой огрел "бидолагу" по голове; тот судорожно повел лапами... Затем спихнул в ямку, забросал землей, потоптался и, вскинув черенок на плечо, поплелся к дому. Андрей надломил пару веток для ориентира и тоже пошел обратно, набив по дороге карманы и пазуху орешками.

Ни вечером, ни утром следующего дня за барашком не пришли. Полагая, что все же заявятся, его в череду не пустили, привязав в огороде. Замена же ему уже была готова. В ожидании дальнейших событий ребята занялись рытьем ямы для зимнего хранения картошки.

Надо ли говорить, как все они переживали! И было отчего. Во-первых, нарушен строгий приказ "худобу не расходовать", во-вторых, вдруг догадаются, что подсунули не баранину, а собачатину? . .

Незадолго до прихода череды на обеденную дойку у двора Кулькиных остановилась бедарка-одноконка. Туман разразился лаем, и Ванько вышел встречать. Его поджидали полицай с Лехой; последний в ехидной усмешке показывал редкие зубы.

- Добрый день, пан полицай, вы...

- Приехали за овцой. По распоряжению...

- За какой овцой? - сделав удивленное лицо, Ванько, в свою очередь, не дал и ему договорить.

- За обнаковэнной, яка в череди пасэтьця, - с гонором пояснил Леха. Ничого прыкыдуватьця прышелэпкуватым!

- За валашком, что ли? А я его еще вчера прирезал...

- Як это "прирезал"? - повысил голос "пан". - Тебя предупреждали об ответственности?

- Да знаю... Но понимаете, в чем дело: его корова чья-то боднула. Он бы все равно не выжил.

- Брешешь, поди, стервец! - усомнился полицай. - Мясо куда подевал?

- Да никуда. Присолил и лежит в лоханке. Принести показать?

- Показать бы тебе вот этой плеткой! - выругался тот; глянул на напарника: - Шо ж делать? Приказано доставить живого барашка... У кого тут еще есть овцы?

-Та е ще у двох... - В голосе Лехи слышалось разочарование: ему, видать, хотелось насолить именно Ваньку. - А чи вин нэ брэше? Давай подывымось.

- Тащи лоханку сюда!

Ванько обернулся мигом. Подходя, расслышал последние слова из разговора:

"... забэрэмо и ризаного, нажарым сашлыкив для сэбэ. "

С удрученным видом поставил он лохань на передок бедарки, снял крышку. Разделанная на куски, собачья туша выглядела вполне правдоподобно.

- Что-то больно синее, - не понравилось полицаю. - Ты его зарезал или задушил?

- Он, пан полицай, уже был подыхал, когда я его прирезал... оставьте его нам, я уже не помню, когда баранины пробовал, - попросил Ванько. - Если, конешно, можно...

- Накрой и ставь в ящик сзади! - приказал полицай, а Леха съехидничал:

- Голову та кышкы тоби оставляемо, ото и покуштуешь баранины!

Едва бедарка укатила, Ванька окружили ребята:

- Ну как, получилось?

- Прорезало?

Он пересказал весь разговор с приемщиками. Все остались довольны, хотя получилось не совсем так, как хотелось бы: вместо этого барашка заберут у кого-то другого, собачатина пойдет не на угощение коменданта и прочих высокопоставленных, а на "сашлык" Лехе и его приятелям...

Под вечер, как это было уже не раз, Андрей с Мартой занесли Васятку, после чего балкой неспеша направились в конец хутора. Навестив мастерицу наматывать веревку на кол, уселись под копешку, все еще стоявшую с краю акациевой поросли.

Вчера по известной причине у Андрея не нашлось свободного времени, они не "встречались"; да и сегодня перебросились всего несколькими малозначащими фразами. Поэтому новостей накопилось множество.

По пути сюда он, похвалив и поблагодарив за помощь в спасении барашка, увлеченно рассказывал в подробностях об операции "Сашлык". Она слушала внимательно, иногда улыбалась, даже смеялась - в зависимости от излагаемых обстоятельств. Но при этом от Андрея не ускользнула перемена в ее настроении - задумчивость, рассеянность, некая угнетенность. Заметив, что она и здесь уже в который раз украдкой вздохнула, он обеспокоился:

- Ты седни какая-то не такая... Не заболела, случайно? - Марта отрицательно крутнула головой. - Может, с девчонками не поладили?

- Ну что ты! нет...

- Но что-то же произошло? - Повернул ее лицом к себе. - Посмотри мне в глаза. Теперь точно вижу: у тебя что-то на душе.

Высвободившись из ладоней, она склонилась к нему на грудь. - Боюсь даже говорить...

Не на шутку встревоженный, он замер в ожидании, что вот сейчас с ее губ слетит некая ужасная новость. Но Марта, подняв на него глаза, спросила нерешительно: - Скажи, ты меня любишь? . .

- Вот те на! Конешно! С самого первого дня.