Жоржи Амаду - Касстро Алвес

• Название: Касстро Алвес
• Автор: Жоржи Амаду
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Книга Жоржи Амаду «Кастро Алвес» — не просто биография поэта, хотя написана она на основе всех существующих в бразильской историографии источников, хотя жизненный путь Кастро Алвеса воссоздан с документальной точностью на широком общественном и литературном фоне. И это не исследование поэзии Кастро Алвеса. Книгу писал не ученый-биограф, не литературовед, а большой писатель с оригинальным, глубоко национальным талантом. Законченная в 1941 году, она стоит в ряду романов, созданных Амаду в тридцатых годах, связана с ними внутренним единством.

Пер. с португальск. Ю. Калугина. Стихи в переводе А. Сиповича.

---

Идалина не произнесет ни единого резкого слова и не сделает ни единого гневного движения, когда он захочет уехать от нее. Ведь она знала, что ей не останется места в его жизни. Она заполнила его дни, когда он только начинал свой путь в поисках славы. Но его слава была слишком высокой для нее. Между чистой любовью Леонидии Фраги и безумством страсти Эужении Камары Идалина возникла в его жизни как первое большое любовное испытание. Она отдала ему силу своей молодости. И о ней он будет вспоминать всегда, а в конце жизни посвятит ей стихи, зная, что она их поймет.

В доме на улице Лимы закрылись жалюзи, птицы перестали слышать воркование возлюбленных.

Они ушли опять, закрыты окна.
И дом по-прежнему стоит один.
Лиан густых над крышею волокна
Висят, как сеть огромных паутин.

С влюбленной парою что нынче стало?
Где он теперь и вместе ль с ним она?
Их позвала и за собой умчала,
Как вольных птиц, волшебница весна!

Ибо в один прекрасный день, подруга, он почувствовал искушение посетить иные места. И он уехал, покинул белый домик в предместье, покинул ради театров, где царствовала богиня Эужения Камара. Идалина тоже не осталась здесь жить. Тщетно искала она в других мужчинах пылкий голос своего поэта, жар его страсти. Никто не смог занять в ее сердце место Кастро Алвеса. И если она не рассталась с жизнью, которая стала без него страданием, то лишь потому, что достаточно было ей вспомнить, что он принадлежал ей, как сердце ее наполнялось миром и нежностью. Никогда она не могла его забыть, он навсегда остался в ее сердце.

И на улице Лимы никогда уже больше не было радости. Даже птицы улетели, когда возлюбленные покинули дом. Поэта позвала судьба, и он подчинился ее велению.

Скорее в путь! Дыханьем благовонным
Весна пьянит сердца и вдаль зовет.
Пришла пора и птицам и влюбленным,
Расправив крылья, начинать полет.

ГЛАВА 10

Кто ты, поэт? Иль только факел смрадный,

Что освещает оргий пьяных зал?

Иль ты народу на дороге страдной

Звездою путеводною сиял?

Огни святого Эльма[21] покрывают

В грозу борта и снасти кораблей.

В разверстой бездне предо мной пылают

Огни грядущих бурь и мятежей.

Приклони голову к моему плечу, подруга, и я расскажу тебе о величии поэта, о том, что возвысило его, что сделало его творчество бессмертным. Многие, подруга, скрываются в башне из слоновой кости, бегут от жизни и творят вне мира и вдали от людей. Они не могут смотреть на повседневные страдания и нищету. Они убегают потому, что сердца их трусливы, либо потому, что идут на службу к сильным мира сего, демонстрируя убожество своего разума. Те, что становятся на сторону врагов народа и фактически помогают палачам народа, те перестают быть художниками, ибо основное условие искусства — служить рабу против господина. И те, кто дезертирует и предпочитает закрывать глаза на борьбу угнетенных с угнетателями, отвратительны, сколь бы красивыми внешне они ни казались. Будешь ли ты, моя негритянка, считать красивым человека, если узнаешь, что он оскопил себя из боязни познать тайну любви? Его красота неизбежно окажется фальшивой… Таковы эти художники, что бегут из мира, негритянка, и замыкаются в мелком искусстве и мелкой скорби. Их красота — это убогая, лживая красота. Их голоса бессильны, ибо это люди, которые сами оскопили себя. Они не хотят знать, что в мире есть нищета и горе, они хотят лишь одиночества.

Но есть и другие художники, подруга, они крепки, как самые могучие деревья в лесу. Они видят народ, понимают его драмы и страдания. И они взывают к мщению, возглавляют и поднимают массы. Это подлинные художники, они — «звезда, свет которой ведет народы».

Крупнейшим таким художником в Бразилии был Кастро Алвес, подруга. Я расскажу тебе о стихах, которые он написал в этом, 1865 году, в доме на улице Лима, у Идалины. Восемнадцатилетний юноша становится великим певцом своей родины, распознав драму, которую другие еще не хотели видеть. Он становится поэтом освобождения от рабства, поэтом республики и свободы. Когда он почти столетие назад слагал свои освободительные песни, у него находились такие слова, которые звучат сегодня как слова нашего современника, говорящего о наших сегодняшних проблемах{37}. В этом, 1865 году он начинает писать серию поэм «Рабы». Впрочем, одна из этих поэм относится к 1863 году. Это означает, что проблема возникла перед ним, когда он был еще мальчиком, и сопровождала его всю жизнь. Больше раба его заботит только свобода. Склони свою голову мне на плечо, подруга, распусти свои волосы, я расскажу тебе об этих стихах.

В этих стихах целая эпопея, вся трагедия негров в этих стихах. Поэт рассматривает эту трагедию во всех аспектах, исследует и воспевает ее. И почти всегда его голос призывает к восстанию, это клич мщения, это уверенность в победе. Ни на один миг не вырывается у него слово пессимизма или уныния. Он оптимист и верит в будущее. Его песнь страдания — песнь надежды. Он не хочет лишь жаловаться на участь черных людей, он хочет их освободить. Его песня не жалоба, она — гимн.

В этих стихах все персонажи мрачной драмы; господин, раб, мать негритянка, ребенок, который должен быть продан… Поэт сумел увидеть трагедию во все ее моменты. И, познав ее, заявил:

О, как смотреть на зрелище позора?

Нет, он не закрывает глаза на гнусное и тяжкое зрелище. Он ощущает потребность покончить с ним:

Освобождение наступит скоро…
Да, скоро! Завтра, может быть!

Таковы все его аболиционистские стихи: в них надежда на освобождение, поиски завтра, призыв к нему. Когда он начинал кампанию за освобождение негров от рабства, он был совсем одинок{38}, у него не было соратников. Но он, моя подруга, воззвал к великим людям прошлого, которые так же, как он, страстно мечтали о свободе для народа. Вот они, его первые товарищи по освободительной борьбе:

Здесь вы, Сикейра, Машадо и Иво
Здесь вы, герои, отчизны сыны.
Словно, как прежде, поднялись на битву
В зареве бледном встающей луны.

Вот Тирадентес[24], кто был четвертован,
Тело разъято, прибито к столбам;
Капля за каплей стекала на землю
Алая кровь на потеху врагам.

Зодчий отважный, великий Андрада,
Кем был заложен фундамент страны;
Ветром шевелится тога трибуна
В зареве бледном встающей луны.

И все они, перенесенные от своих героических грез к действительности рабства, спрашивали голосом поэта:

Где же земля, за свободу которой
Некогда велся с тиранами спор?
Землю, и славу, и саван могильный
Рабства пятнает отныне позор.

В то время, моя негритянка, были популярны произведения об индейцах. В индейце искали прообраз бразильской расы, индейца воспевали, из него делали Героя. Кастро Алвес не хотел уходить в прошлое от жгучей действительности своего времени. Его песня не об индейце, затерянном в уединенном уголке леса. Он остался лицом к лицу с жизнью. Его герой — негр. Он описывает жизнь негра, начиная с его родной Африки:

Землю Африки недаром
Вспоминает негр с тоской:
Торговать им как товаром
Там не мог хозяин злой.

И он сопровождает негра шаг за шагом по его новой родине, возможно более красивой, но, конечно, более несчастной. Он описывает своего героя во все моменты его жизни: негр родился — и уже вырван из рук матери, он полюбил — но не может быть любимым, а в будущем его ждет униженная, бездомная старость… Поэт описывает беглеца в селве, черного «бандита», горящего жаждой мщения. И он не только описывает, он проклинает того, кто порабощает, кто продает и покупает невольника, бесчестит и унижает его. Он проклинает тех из поэтов, кто уклоняется от своей миссии певца народа. Проклинает священника, который служит рабовладельцу опорой. Его поэзия — глубокая и мощная — потрясает рабство в самых его основах.

Его первое слово — о страдании матери, черной невольницы, от которой хозяин отрывает малютку. Поэт хочет, чтоб все увидели это страдание, эту бесконечную тоску, эту повседневную драму жизни;

На срок, читатель, самый малый
Расстанься с этой пышной залой
И опустись со мной в сензалы,
Где света нет, где мир угрюм.

Ребенка своего лишенной
Там матери услышишь стоны,
Не брызнула б слезой соленой
На твой изысканный костюм.

Но пусть не следуют за поэтом те, кто не в силах понять горе негра. «Ты, что находишь иной раз грустным свой собственный праздник», «ты, настолько великий, что никогда не слышишь ничего, кроме звуков оркестра», — тебе незачем следовать за поэтом, ибо ты никогда не поймешь, «как гибнет раса новых прометеев».