Даниэль Герен - Анархизм: от теории к практике

• Название: Анархизм: от теории к практике
• Автор: Даниэль Герен
• Издательство: Радикальная теория и практика
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 0853451753

Герен, Д.

Анархизм: от теории к практике

Написанная в доступной форме книга французского общественного деятеля и писателя Даниэля Герена (1904–1988) знакомит читателей с основными идеями анархизма — социально-политической философии, идеалом которой является общество свободных личностей, основанное на самоуправлении, солидарности и отсутствии власти и принуждения. Впервые вышедшая по-французски в 1965 году книга Герена способствовала подготовке революционного взрыва 1968 года и возвращению анархизму доброго имени после десятилетий гонений и клеветы. Она была переведена на многие языки, неоднократно переиздавалась и до сих пор остается замечательным популярным введением в анархические идеи. В ней излагаются основные принципы анархизма в том виде, как они были сформулированы его теоретиками, а также рассматривается практический опыт построения свободного и справедливого общества — либертарного социализма.

Книга предназначена для всех интересующихся историей идей и общественных движений.

Перевод: Сообщество анархистов Барнаула, Т. Давыдова и Жак Петивер

Редактор: Михаил Цовма

Корректор: Петр Рябов

Дизайн обложки: Варвара Корнилова

Верстка: Сообщество анархистов Барнаула

Фото на обложке: Тина Модотти

Лицензия: Сreative Commons, Attribution Non-Commercial Share Alike

---

В феврале-марте 1921 г. рабочие Петрограда и моряки Кронштадтской крепости подняли восстание, вдохновленные стремлениями весьма похожими на те, что были у революционных крестьян-махновцев.

Вследствие нехватки продовольствия, топлива и транспорта материальные условия городских рабочих стали невыносимы, а любое выражение недовольства подавлялось режимом, который становился все более и более диктаторским и тоталитарным. В конце февраля забастовки вспыхнули в Петрограде, Москве и нескольких других крупных промышленных центрах. Рабочие требовали хлеба и свободы; они шли от одной фабрики к другой, закрывая их, вовлекая все новых людей в свои демонстрации. Власти ответили оружейным огнем, а трудящиеся Петрограда, в свою очередь, митингом протеста, собравшим 10 тысяч рабочих.

Кронштадт — военно-морская база, находящаяся на острове в Финском заливе, покрытом льдом в течение зимы, в тридцати километрах от Петрограда. Ее население составляли моряки и несколько тысяч рабочих, занятых на военно-морских предприятиях. Кронштадтские моряки были в авангарде революционных событий 1905 и 1917 гг. По выражению Троцкого, они были «гордостью и славой русской революции». Гражданское население Кронштадта сформировало свободную коммуну, относительно независимую от властей. Огромная городская площадь в центре крепости служила народным форумом, вмещавшим более 30 тысяч человек.

В 1921 г. моряки, конечно же, не обладали той же самой революционной натурой и тем же самым составом, как в 1917 году.[83] В гораздо большей степени, чем у их предшественников, призыв осуществлялся из крестьянства. Но у моряков оставался воинственный дух и, как следствие их прежних выступлений, матросы помнили о праве принимать активное участие в рабочих митингах в Петрограде. Когда рабочие бывшей столицы забастовали, кронштадтцы послали к ним своих представителей, возвращенных назад силами правопорядка. Во время двух массовых митингов, прошедших на главной площади, моряки приняли требования забастовщиков как свои собственные. На втором митинге, прошедшем 1 марта, шестнадцать тысяч матросов, рабочих и солдат находились вместе с М. Калининым, главой государства, председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК).[84] Несмотря на его присутствие, они приняли резолюцию, требующую созыва в течение следующих десяти дней конференции рабочих, красногвардейцев и моряков Петрограда, Кронштадта и Петроградской губернии, независимой от политических партий. Они также призвали к роспуску политотделов, отмене привилегий для каких бы то ни было политических партий и расформированию коммунистических боевых отрядов в армии и коммунистических отрядов на фабриках.

Вне всякого сомнения, они нападали на существующую монополию на власть правящей партии. Повстанцы Кронштадта смело назвали эту монополию «узурпацией». Позволим разгневанным морякам сказать самим за себя, просмотрев страницы официального издания этой новой Коммуны, кронштадтских «Известий Временного революционного комитета». Коммунистическая партия, присвоившая себе власть, имела, по их мнению, лишь одну заботу: сохранить власть любыми средствами. Коммунистическая партия оторвалась от масс. Она оказалась неспособной вывести деревню из состояния глубокого кризиса. Она потеряла доверие рабочих. Она стала бюрократической. Советы, лишенные власти, были извращены, подчинены, ими манипулировали. Профсоюзы превратились в орудие государства. Всемогущий полицейский аппарат тяготел над людьми, проводя в жизнь волю партии с помощью оружия и террора. Экономическая жизнь стала не обещанным социализмом, основанным на свободном труде, а жестким государственным капитализмом. Трудящиеся были всего лишь наемными работниками этого национального треста, эксплуатируемыми так же, как прежде. Не признающие авторитетов жители Кронштадта дошли до того, что выразили сомнение относительно непогрешимости верховных вождей революции. Они дерзко высмеивали Троцкого и даже Ленина. Их непосредственными требованиями были восстановление всех свобод и свободных выборов во все органы советской демократии, но за этими требованиями скрывались более отдаленные цели с четким анархическим содержанием — «Третья революция».

Восставшие действительно намеревались остаться в русле социальной революции и обязались сохранить ее завоевания. Они объявили, что не имеют ничего общего с желающими «возродить кнут царизма», повстанцы не скрывали своего намерения лишить «коммунистов» власти, чтобы «рабочие и крестьяне вновь не стали рабами». Но при этом они не сжигали всех мостов между собой и режимом, с которым еще надеялись «найти общий язык». Наконец, если они требовали свободу слова, то не для кого попало, а только для искренних сторонников революции: анархистов и «левых социалистов» (формулировка, которая исключала социал-демократов меньшевиков).

Дерзость восставших Кронштадта была слишком большой, и Ленин и Троцкий не могли стерпеть. Большевистские вожди раз и навсегда отождествили революцию с коммунистической партией, и все, что шло вразрез с этим мифом, в их глазах было «контрреволюцией». Большевики увидели опасность для ортодоксии марксизма-ленинизма. Кронштадт напугал большевиков тем более, что они управляли от имени пролетариата, и внезапно их полномочия оспаривались движением, которое, как они знали, было подлинно пролетарским. Вдобавок Ленин отстаивал более чем упрощенную концепцию того, что единственной альтернативой диктатуре его собственной партии была реставрация царизма. Государственные деятели Кремля в 1921 г. приводили такие же доводы, как и их последователи намного позже, осенью 1956 г.: Кронштадт был предшественником Будапешта.[85]

Троцкий, человек с «железным кулаком», взял на себя личную ответственность за подавление восстания. Он объявил «мятежникам»: «Если вы будете упорствовать, вас перестреляют как куропаток!» К морякам отнеслись как к «белогвардейцам», сообщникам интервентов западных держав и «парижской фондовой биржи». Они должны были быть приведены к покорности силой оружия. Анархисты Эмма Гольдман и Александр Беркман,[86] нашедшие убежище на «родине рабочих» после депортации из Соединенных Штатов, тщетно послали письмо Зиновьеву, настаивая на том, что использование силы нанесет «неисчислимый ущерб социальной революции», и заклиная «большевистских товарищей» уладить конфликт через братские переговоры. Петроградские рабочие не могли прийти на помощь Кронштадту, так как сами уже стали жертвой террора в городе, находящемся на военном положении.

Личный состав отправленных на подавление восстания войск был подготовлен из тщательно отобранных солдат, поскольку многие красногвардейцы не желали стрелять в своих братьев по классу. Эти силы были отданы под командование бывшего царского офицера и будущего маршала Тухачевского. Артиллерийский обстрел крепости начался 7 марта. Следуя лозунгу «Пусть знает весь мир!», осажденные жители выпустили последнее обращение: «Стоя по пояс в братской крови трудящихся, кровавый фельдмаршал Троцкий первым открыл огонь по Революционному Кронштадту, восставшему против владычества коммунистов для восстановления подлинной власти Советов». Атакующая сторона преодолела замерзший Финский залив 18 марта и подавила «мятеж» массовыми убийствами.

Анархисты не принимали участие в этом столкновении. Тем не менее, революционный комитет Кронштадта пригласил двух анархистов присоединиться к нему: Е. Ярчука,[87] основателя Кронштадтского Совета в 1917 г., и В. Волина, впрочем, тщетно, поскольку те были к этому времени заключены в тюрьму большевиками. Как отмечает Ида Метт,[88] историк Кронштадтского восстания, анархистское влияние оказывалось на него «лишь в той мере, что анархисты также распространяли идею рабочей демократии». Но, хоть анархисты и не вмешались прямо в это событие, они солидаризовались с ним: «Кронштадт, — писал позднее Волин, — был первой совершенно независимой попыткой народных масс освободиться от ярма и осуществить социальную революцию, решительно и смело предпринятой самими трудящимися без «политических вождей» и наставников». В свою очередь Александр Беркман пишет: «Кронштадт развеял миф пролетарского государства; он доказал, что диктатура коммунистической партии и революция в действительности несовместимы».

Анархизм живой и мертвый

Несмотря на то, что анархисты не участвовали прямо в Кронштадтском восстании, режим не замедлил воспользоваться случаем, подавив восстание, положить конец идеологии, которая продолжала представлять опасность для него. Несколькими неделями ранее, 8 февраля, в России умер старик Кропоткин, и на грандиозные похороны собралось более 100 тысяч человек. Над толпой среди красных флагов можно было увидеть и черные знамена анархистских групп, на которых было написано: «Где власть, там нет свободы». Согласно биографам Кропоткина, это была «последняя большая демонстрация против большевистской тирании», и многие, принявшие участие в ней, больше требовали свободы, нежели славили великого анархиста.