Джон Мэтьюз - Смертельные послания

• Название: Смертельные послания
• Автор: Джон Мэтьюз
• Издательство: Литагент «1 редакция»0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-76913-1

1891 год, Нью-Йорк. Джек Потрошитель, печально известный своими лондонскими злодеяниями и бесследно исчезнувший из Англии несколькими годами ранее, объявился на берегах Гудзона. Здесь он продолжил свое кровавое дело. На розыски преступника был брошен самый талантливый сыщик города Джозеф Ардженти. Но он сразу понял, что без помощи своих английских коллег ему не обойтись, и по его просьбе в Штаты приехал знаменитый лондонский криминалист Финли Джеймсон. Вдвоем они открыли охоту на Потрошителя. Тем временем убийства шли одно за другим, а преступник буквально издевался над сыщиками, навязывая им свои правила игры. На теле каждой жертвы он оставлял загадочные метки, а после каждого нового убийства слал в газеты издевательские послания. Потрошитель абсолютно уверился в собственной неуловимости. Но у Ардженти и Джеймсона имелось свое мнение на этот счет…

---

Обернувшись, он посмотрел на человека, стоявшего сзади, и тот утвердительно кивнул:

– Было решено, что это заведение в большей степени подходит ему с учетом его состояния.

Блэкуэлл Айленд? Тысяча девятьсот обитателей плюс еще пять тысяч осужденных и пациентов из близлежащих пенитенциарных учреждений, богаделен и больниц для больных оспой и неизлечимо больных. Пока Лоуренс, погрузившись в размышления, вспоминал статистику и сравнивал условия этой больницы с условиями «Бедлама», Гриффин завел его руки за спину и защелкнул на них наручники.

Биделл напряг руки, пытаясь освободиться.

– Это возмутительно! – вырвалось у него.

– Очень может быть, – сказал Билл. – Предъявляйте претензии мистеру Джеймсону. Им подписан документ, согласно которому он, будучи вашим опекуном, обязуется не принимать участие в преступной деятельности любого рода.

Лоуренса под руки повели к полицейскому фургону. В двух ярдах от фургона фотограф установил камеру на штативе, а стоявший рядом репортер приготовил блокнот.

Вспышка камеры ослепила Биделла. Его затолкали в фургон и усадили на лавку между двумя полицейскими, в то время как Гриффин задержался, чтобы ответить на вопросы журналиста.

Репортеру по имени Теоболд Беренс было двадцать семь лет, и он горел желанием сделать карьеру в «Нью-Йорк пост» с помощью сенсационных статей.

Поэтому он оказался первым у дома Джеймсона, когда того арестовывали, и потом, когда явились уже за Лоуренсом. Одна публикация или две? Или, может быть, поместить основной и дополнительный материалы на одной полосе?

Задумавшись, он некоторое время жевал кончик карандаша, затем отложил его в сторону и снова принялся стучать кончиками пальцев по железным клавишам пишущей машинки.

* * *

Первая статья Беренса в «Нью-Йорк пост» не ускользнула от внимания членов семейства Рейтер в Лондоне.

Джулиус Рейтер переключился с голубиной почты на телеграф еще двадцать лет назад и стал одним из первых пользователей Трансатлантической линии, созданной в 1890 году. Полученные по ней новости американской прессы распространялись по всем крупным газетам между Лондоном и Берлином.

Одной из них была провинциальная газета, выходившая в Гилдфорде, городе в графстве Суррей. У работавшего в ней молодого репортера имя Финли Джеймсона, связанное с нападениями на проституток, вызвало неприятные ассоциации – хотя ему пришлось потратить большую часть дня на то, чтобы выяснить почему.

Прочитав статью, журналист понял, почему она была опубликована в местной, а не в лондонской прессе, и поспешил на второй этаж к своему редактору, перешагивая через ступеньки.

В то время как по обе стороны Атлантики набирала обороты сенсация, маленький пароход вез Лоуренса на Блэкуэлл Айленд.

Группа зданий из коричневого гранита с крышами в виде башен, высившаяся всего в полумиле от доков Ист-Ривер, больше напоминала крепость, чем больницу. Когда пароход приблизился к острову, его окутывал утренний туман, подобный зловещей, таинственной ауре.

Но для Биделла здесь не было особой тайны. Образы «Бедлама» настолько прочно укоренились в его сознании, словно он видел все это только вчера. Помощник Джеймсона мог живо представить широко разинутый в крике рот и бьющееся в конвульсиях тело, смирительную рубашку и кресло с кожаными ремнями, втиснутый между зубами кусок ткани и фонтан ледяной воды, с помощью которого санитары усмиряют буйных.

И когда эти образы полностью завладели им, он принялся мерно раскачиваться взад и вперед, в такт ритмично работавшему пароходному двигателю.

33

Комиссар Грейлинг швырнул на стол номер «Гилдфорд меркьюри» и ткнул пальцем в заголовок:

– Что, черт возьми, это значит?

Когда ошеломленный Колби прочитал его, Грейлинг бросил на стол номер «Таймс».

– И примерно то же самое, с разными вариациями, почти во всех лондонских газетах! – воскликнул он.

Комиссар назначил Томасу встречу в своем личном офисе. Хотя обычно он встречался с людьми уровня сэра Колби на нейтральной территории – в ресторане или чайном зале отеля, – в данном случае было не до условностей. А кроме того, их никто не должен был слышать.

– Вы что-нибудь знали об этом прежде? – спросил Грейлинг.

Колби пробежал глазами обе статьи. Складывалось впечатление, будто «Таймс» лишь слегка приукрасила то, что было напечатано в «Гилдфорд меркьюри». Ему не требовалось читать эти статьи подробно, он очень хорошо знал, о чем в них идет речь.

– Да, кое-что мне было известно, – ответил он будничным, бесстрастным тоном.

– Так почему же вы ничего не сказали раньше?

– Не было особого смысла. Это не имело отношения к делу.

– Не имело отношения к делу? – Брови комиссара поползли вверх. – Криминальный аналитик в роли главного подозреваемого по самому сенсационному делу века об убийствах проституток и, как выяснилось теперь, обвинявшийся ранее в нападении на проститутку, вина которого была доказана?

– Его вина не была доказана, – возразил Томас. – Ему предъявили обвинение, но потом дело было прекращено за недостаточностью улик.

– Как вам должно быть хорошо известно, дыма без огня не бывает, – Грейлинг поджал губы. – А сейчас мы имеем грандиозный пожар. Неужели вы не понимали, что это может стать достоянием гласности, когда допустили его к расследованию дела Потрошителя?

– Нет. Я не мог предположить, что его могут обвинить в преступлениях, совершенных Потрошителем, – если это то, что вы имеете в виду. – Заявив это, Колби понял, что его ответ прозвучал несколько легкомысленно, и добавил со вздохом, пожимая плечами: – Как я уже сказал, вина Финли не была доказана. Кто мог подумать, что подобное произойдет вновь спустя годы? Кроме того, мало ли молодых студентов-медиков оказываются втянутыми в мелкие скандалы с девушками в клубах или просыпаются по утрам не там, где следует?

– Мелкие скандалы?

– Он обвинил девушку в клубе, что она потребовала с него слишком много денег за шампанское. Между ними возник спор, и она ударила его веером. Он утверждал, что всего лишь защищался. Она демонстрировала синяк на шее, но адвокат Джеймсона доказал, что это рисунок, выполненный с помощью румян и теней для век. В основном поэтому Финли и оправдали, и я, в свою очередь, поэтому считаю тот случай мелким скандалом, не заслуживающим особого внимания.

На несколько секунд Грейлинг погрузился в размышления.

– И по этой же причине данная статья была опубликована только в провинциальной газете? – спросил он.

– Вероятно. Если бы этот инцидент носил более серьезный характер, она появилась бы в лондонской прессе. Но для Гилдфорда это крупная новость – несчастье, произошедшее с парнем из известной в городе семьи.

Комиссар бросил взгляд на лежавшие на столе газеты:

– И все же теперь, когда в сознании публики два события оказались связанными друг с другом, не стоит пытаться принизить в той или иной степени значение этой истории. – Он сжал пальцы в кулаки. – Мой вам совет: если кто-нибудь спросит, знали ли вы об этом происшествии с Джеймсоном, отрицайте.

Колби вдруг стало не по себе.

– Но ведь Финли все рассказал мне сам, – возразил он. – Если я сейчас стану отрицать это, ему будет только хуже. Сложится впечатление, что он солгал.

Грейлинг поджал губы:

– Если вы еще не заметили, его дела и так плохи, хуже некуда: полицейский – очевидец преступления; утверждения по поводу безумия как его самого, так и его помощника; провалы в сознании; а теперь еще и неподтвердившееся алиби. У нас слишком мало аргументов, которые можно было бы противопоставить общественному мнению.

Немного помолчав, комиссар еще сильнее сжал кулаки:

– Выступив в его поддержку, мы рискуем потерять вместе с ним нашу репутацию. Я считаю, нам нужно дистанцироваться от него как можно дальше.

Джеймсон бросил газету на стол:

– Что происходит, черт возьми? Я думал, мы достигли взаимопонимания!

Он заметил, что Ардженти лишь мельком взглянул на две статьи, расположенные одна под другой. Очевидно, детектив уже читал их.

Сам Финли мог бы и не увидеть эти заголовки, если бы не заключенный Донован – никто не знал, имя это или фамилия, – который пытался править бал в «Томбс». Дежурные надзиратели иногда читали газеты, но последние два дня Джеймсон пребывал в состоянии прострации из-за недостатка сна и почти не обращал на них внимания.

Донован, обвинявшийся в грабеже и двух убийствах, совершенных в Бруклине, имел обыкновение дразнить других заключенных, когда их выводили из камер на прогулку. Этим утром он выбрал объектом своих насмешек Финли, на котором были нарядный жилет и галстук.

– Боже мой! Эти пижоны, считающие себя любимцами женщин, сами всегда одеваются как женщины, – воскликнул Донован, показывая на него.