Александр Матюхин - 13 маньяков

• Название: 13 маньяков
• Автор: Александр Матюхин
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090355-9

13 авторов.

13 рассказов и повестей.

13 серийных убийц и маньяков.

Создатели антологий-бестселлеров «Самая страшная книга 2014» и «Самая страшная книга 2015» представляют новый уникальный проект – сборник, целиком и полностью посвященный, пожалуй, самой ужасающей теме современности.

Писатели, работающие в жанре «хоррор», заглянули на свой страх и риск в кровавую бездну человеческого безумия – и готовы поделиться с вами теми кошмарами, которые в этой бездне увидели.

Не для слабонервных. Не для детей. Не для беременных.

Будь осторожен, читатель. Эта книга способна свести с ума.

Безумие – заразно…

---

На противоположном от храма краю площади Жданов увидел верхового казака в черкеске и папахе, с закрепленной у седла винтовкой. Нескольких секунд наблюдения оказалось достаточно – нагнувшись, Георгий Филимонович поднял с земли валявшийся под ногами камень и, выпрямившись, метнул его в казака.

Одновременно всадник потянул на себя винтовку, извлекая ее из седлового крепления и прижимая прикладом к плечу. Камень ударил его в левую руку как раз в тот момент, когда он нажимал на спусковой крючок. Винтовка дернулась влево и вверх, выстрел прозвучал оглушающе громко. Сотни голов разом обернулись на звук, а всадник пришпорил коня и пустился наутек.

Щербатской с силой сжал плечо Жданова:

– Жорж, нам нужно уходить. Сейчас они поймут, что произошло, – и растерзают всякого русского, которого увидят…

Георгий Филимонович какое-то время колебался – преступник, столь неожиданно обнаруженный им, казалось, был почти в руках, но… Не имея ни сил, ни средств к преследованию, оставалось лишь последовать настойчивому совету Федора – тем более что с каждым мгновением окружавшая их толпа роптала все громче.

Протискиваясь мимо возмущенно галдящих туземцев, русские ученые старались не поднимать голов. Первые выкрики, в которых слова «казак» и «убийца» звучали в опасном соседстве, уже пронеслись над площадью. Когда выбравшимся из толпы русским удалось ускорить шаг, сзади кто-то протяжно и хрипло вскрикнул. В голосе этом ощущалась такая боль, что и Жданов, и Щербатской вздрогнули, еще глубже втянув головы в плечи. Свернув за угол какого-то крупного строения, они, не сговариваясь, перешли на бег.

Только когда за ними закрылись двери консульства, товарищи решились перевести дух. Переглянувшись, направились в комнаты Щербатского, где разделись, бросив шинели прямо на кресла. Устало рухнув на топчан, Федор Ипполитович обхватил голову руками. Жданов достал портсигар и с невозмутимым видом закурил.

– Вот ведь беда, – пробормотал Щербатской, не поднимая головы. – Вот ведь беда какая…

– Полагаешь? – спросил Жданов, глядя, как струйка папиросного дыма поднимается к потолку.

Федор Ипполитович посмотрел на него удивленно.

– Едва не вся площадь видела, как пальнул этот треклятый казак. А в кого он пальнул? Я на тебя смотрел, не глянул. Только вот сейчас понял – целился-то он в сторону ворот. В Богдо-гэгэна!

– А не предупредить ли нам Владимира Федоровича? – спокойно поинтересовался Жданов. – Не ровен час, начнутся волнения, погромы…

Щербатской изменился в лице. Слова Георгия Филимоновича отразились на нем видом яркого болезненного понимания.

– Господи, спаси и помилуй… – прошептал он.

В этот момент он едва ли походил на опытного востоковеда, годами изучавшего ментальность этих народов и природу их религиозности. Страх овладел им без остатка, словно утопив в себе.

– Нужно… – выдавил он, запинаясь, – немедленно…

Жданов сделал глубокую затяжку и, затушив окурок, подхватил товарища под локоть, поднимая с топчана.

– Полноте, голубчик! – улыбнулся он ободряюще. – Горе не беда!

Но через несколько минут, стоя в рабочем кабинете консула, Георгий Филимонович имел все основания усомниться в собственном изречении.

– Ситуация крайне тревожная. – Владимир Федорович нервно барабанил кончиками пальцев по крышке стола. – Все это грозит обернуться серьезным дипломатическим конфликтом. Вы видели, в кого он попал?

– Нет, – покачал головой Жданов.

Щербатской, несколько успокоившийся, добавил:

– Георгий Филимонович, предвосхитив намерения душегубца, кинул в него камнем. В результате прицел оказался сбит, и пуля, как я полагаю, ушла выше голов собравшихся.

– Хорошо если так, – с сомнением покачал головой Люба. Какое-то время помолчав, он подошел к стене и позвонил в колокольчик, вызывая секретаря. – Любезный, извольте пригласить хорунжего Нестеровского, – сказал он появившемуся в дверях молодому человеку. Тот кивнул и скрылся. – А как вы, собственно, узнали, что казак намерен выстрелить? – поинтересовался консул, оборачиваясь к гостям.

Жданов позволил себе легкую улыбку.

– Все больше по наитию, Владимир Федорович. В седле он держался странно, да и взгляд был такой цепкий, явно момент выбирал подходящий.

– А как далеко от него вы стояли?

– Недалеко. Шагах в десяти – пятнадцати, не более.

Консул смерил Жданова пристальным взглядом.

– Вы везучий человек, любезный, – произнес он после некоторого молчания. – Возможно, брошенный вами булыжник сохранил жизни всем нам.

В кабинет без стука вошел Нестеровский. И выражение лица его, и походка говорили, что в какой-то степени он уже извещен о сложившейся ситуации.

– Господин консул, – щелкнув каблуками, кивнул он Любе. – Господа.

– Григорий Демидович, прошу вас, – консул сделал приглашающий жест. – Не знаю, слышали вы или нет… Около получаса назад на площади у монастыря Гандан один из казаков стрелял в монгольского священника, проводившего церемонию.

– Мне уже сообщили, – кивнул Нестеровский, поиграв желваками на скулах. – Я распорядился произвести общий сбор. В городе неспокойно.

– Неудивительно! – не выдержав, повысил голос Владимир Федорович. – Я знал, что дисциплина для казака всегда была понятием весьма размытым, но подобного, признаться, никак не ожидал. Что могло сподвигнуть…

Лицо хорунжего, оставаясь неподвижным, постепенно меняло цвет, наливаясь дурной кровью. Жданов прокашлялся.

– Владимир Федорович, предостерегая вас от поспешных выводов, хочу отметить, что стрелял в Богдо-гэгэна не казак. Кто-то использовал казачью одежду и оружие. Человека же, которому они принадлежали, я полагаю, мы вскорости найдем мертвым.

Консул не ответил, снова наградив Георгия Филимоновича изучающим взглядом.

– Если кто-то из моих людей отсутствует, об этом мы узнаем на сборе, – произнес Нестеровский.

Люба не обратил на его слова никакого внимания.

– Вы уверены в том, что стрелял не казак? – спросил он Жданова.

Тот кивнул.

– Уверен, Владимир Федорович.

– Можете это доказать?

На этот вопрос ученый ответил не сразу.

– Косвенно, – произнес он с некоторой заминкой. – Выводы мои основаны на визуальном наблюдении и умозаключениях о возможной связи…

– Боюсь, Георгий Филимонович, подобные доказательства для нас бесполезны. Учитывая ситуацию, я должен немедленно отправиться к Богдо-гэгэну, дабы предотвратить негативное развитие этого происшествия. И что я скажу ему? Что непричастность русского правительства к покушению на него подтверждается «визуальным наблюдением»?

– Я полагаю, непричастность правительства к произошедшему очевидна сама по себе… – попытался возразить Жданов.

– Отнюдь! Пары выверенных фраз, нашептанных на ухо монгольскому первосвященнику, хватит, чтобы он стал воспринимать это покушение как открытый вызов, объявление войны!

– Но позвольте! Внешняя Монголия является владением Китайской империи, и власть Богдо-гэгэна здесь целиком неформальна…

– Замолчите ради бога! – снова прервал его Люба. – Вы провели в Урге несколько дней и возомнили себе, что хорошо понимаете здешнюю политическую ситуацию. Это не так! Нынешний Богдо-гэгэн остро чувствует слабость Циньской династии и не упускает даже самой малой возможности утвердиться в своей вотчине. И позиция Певческого моста в этом вопросе такова, что он получает нашу негласную поддержку. Теперь же совершенно невозможно предсказать, как повернутся эти отношения… – Консул сел за стол, сцепив кисти в замок, подперев ими подбородок. – Думайте, Георгий Филимонович, – произнес он тяжело. – Мне нужны весомые аргументы для разговора с Богдо-гэгэном. И нужны сейчас.

– Тело казака, ограбленного и изувеченного, послужит достаточным доказательством?

Люба тяжело засопел, обдумывая сказанное.

– Допустим, – произнес он, почти не размыкая губ. – Как скоро вы сможете его предоставить?

– Как только сбор выявит пропажу. – Жданов казался невозмутимым, но нарочитая неподвижность его лица выдавала крайнее внутреннее напряжение.

– А если тело, как в случае с той несчастной девицей, увезли за город?

Жданов промолчал.

– Видимо, в этом случае, все надежды будут возлагаться на одно мое красноречие, – за него ответил консул. – Ну что же, как говорится, семи смертям не бывать, а одной не миновать, так?

Никто из присутствующих не решился ответить на его мрачную шутку. Обведя их взглядом, Владимир Федорович откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Не смею более вас задерживать, господа, – произнес он спокойно. Воздержавшись от слов прощания, Жданов, Щербатской и Нестеровский вышли.

Хорунжий отправился во двор, где уже дожидались казаки. Федор Ипполитович, проводив его взглядом, полушепотом обратился к товарищу: