Александр Казанцев - Льды возвращаются

• Название: Льды возвращаются
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

Роман «Льды возвращаются» популярного советского фантаста Александра Казанцева — это роман-памфлет, направленный против холодной войны. Несмотря на всю фантастичность событий, судьбы героев, которых читатель видит, любит или ненавидит вместе с автором, фантастические, порой страшные картины воспринимаются как сама реальность. В романе звучит страстный протест против опасного пути ядерных провокаций, против использования гения человека в преступных античеловеческих целях. Вместе с тем роман пронизан горячей верой в победу разума на Земле.

Являясь самостоятельным произведением, он завершает трилогию, начатую романами «Полярная мечта» и «Арктический мост».

---

Марсиане и представители рабочих скрылись в улицу, очевидно, для переговоров.

Мои приятели пикетчики волновались. Или время казалось им слишком долгим, или на них влияла бесовская какофония, несшаяся через площадь из автомобильного репродуктора… Это были душераздирающие, воющие, тявкающие звуки, стоны, визг, хрип, крик филина и хохот гиены…

Потом все смолкло. Из переулка стремительно вылетела открытая автомашина, понеслась к воротам завода, сделала резкий поворот… Номера на ней, конечно, не было…

Два тела, по-видимому, лежавшие на ее борту, не удержались и мягко шлепнулись на асфальт. Машина унеслась, скрывшись в переулке.

На площади грохотал чревовещательный голос:

— Марсиане не убивают. Марсиане наказывают.

Пикетчики несли на руках Дреда и Рея… Трудно передать, что сделали со стариной Дредом и мальчиком Реем.

Говорят, у Чингиз-хана существовал жестокий обычай заменять людям смерть переламыванием хребта. У обоих, у Дреда и Рея, были переломлены позвоночники. Лежа на асфальте, они беспомощно шарили руками. Глаза у них были выколоты…

Неведомые существа вернули пикетчикам не трупы, они вернули нечто более страшное, пугающее, предупреждающее, рассчитанное на то, чтобы содрогнулся каждый, кто узнает о «марсианской расправе»…

Молча стояли, разделенные площадью, люди и… нелюди. Так я назвал их в своей корреспонденции.

Репродуктор выплевывал скрежещущие слова:

— Марсиане не знают жестокости. Им просто чужда земная мораль, как людям чужда мораль пчел или муравьев. Марсиане наводят порядок на Земле во имя торжества разума и цивилизации. Люди, повинуйтесь высшей культуре! С каждым, кто откажется повиноваться, марсиане поступят так же, как с теми, кто уже побывал у них.

Я понял одно: забастовка будет подавлена.

— Им не подавить забастовки! — крикнул крепкий рыжий малый, в котором я тотчас узнал… сенатора Майкла Никсона!

Как известно, моя корреспонденция с упоминанием его имени стоила ему сенаторского кресла.

— К оружию! Сосредоточиться! — командовал он рабочим.

Сенатор руководил вооруженными смутьянами! В тот момент я об этом не думал, но редакторы постарались поработать над моим текстом. Ведь это было беспрецендентно!

Затрещали автоматные очереди. Полусогнутые, уперев автоматы себе в живот и стреляя из них, забастовщики через площадь бежали на марсиан.

Марсиане стали отстреливаться, но не из автоматов, а из револьверов. Наконец с одного из автомобилей затрещал крупнокалиберный пулемет.

…Взрыв гранаты.

Марсиане побежали в переулок. Рабочие преследовали их.

Черт возьми! Я бежал вместе со всеми, вооруженный лишь фотоаппаратом. Моя микромолния сверкала, как во время грозы в горах. Я исступленно нажимал спусковой рычажок затвора, запечатлевая картину боя очередями кадров…

И, конечно, я слишком увлекся, вылетел вперед и оказался на позициях марсиан.

Пули пели у самого уха. Мне казалось, что они летят во всех направлениях. У меня хватило ума скатиться в канаву.

За крыльцом коттеджа стоял, согнувшись пополам, марсианин без головы… Его голову, то есть круглый водолазный шлем, я видел на тротуаре и даже ощущал, как отвратительно из него пахнет…

Другой марсианин снял с себя шкуру и… сделался человеком низенького роста, чем-то мне знакомым… Он подошел к согнувшемуся марсианину, которого рвало:

— Возьмите себя в руки, сэр. Поймите, это было необходимо. Нужна острастка. И ведь они сами с оружием идут на убийство.

— Отстаньте!.. Об этом можно читать… можно это даже видеть на экране, но… смотреть, как они переламывают им позвоночники, выдавливают глаза… Меня мутит… Где вы раскопали этих чудовищ, Малыш?

— Я ничего не изобрел, — усмехнулся маленький. — Так поступал знаменитый король штрейкбрехеров мистер Пэрл Бергоф. А эти… один взят из сумасшедшего дома, а второй туда еще не попал. Кто за них может отвечать? Невменяемы, действуют без уз рассудка.

— Высший разум стоит над рассудком, — иронически сказал марсианин без шлема.

— Сэр, умоляю… сейчас не до сомнений. Они наступают.

Автоматная очередь зазвенела стеклами в окнах коттеджа. Разговаривающие присели.

Я узнал обоих. Малыш оказался моим боссом, а второй без шлема… юным миллиардером Ральфом Рипплайном, наследником Джона Рипплайна, пароходного, нефтяного и алмазного короля, столпа долларовой династии и председателя Особого комитета промышленников, штаба мира частной инициативы.

Теперь-то я знаю, как все это произошло. Могу даже представить себе все детали, занося их в дневник.

Они собрались в одном из ночных клубов Гарлема. Мой босс, Малыш, встречал его у подъезда. Они вошли в зал, где гремел джаз. Негры в белых фланелевых костюмах, подпрыгивая на стульях, исступленно дули в трубы и саксафоны. Все, кто был в зале, танцевали: молодцеватые молодые люди в строгих, таких же, как у вошедшего Ральфа, изысканно небрежных костюмах, бритые едва ли не в первый раз в жизни или уже отпустившие тоненькие элегантные усики, их юные партнерши с лихорадочно блестевшими глазами, чуть излишне подкрашенными губами и обнаженными плечами…

Образовав тесную толпу, они тряслись в такт истерическому ритму — подобно огромному студнеобразному телу. Но, честное слово, это было забавно, когда они, шутливо подергиваясь, сплетаясь в объятьях или, нагнувшись вперед, упирались лбами, как бы бодаясь, и выделывали ногами жизнерадостные па.

Ральф Рипплайн вошел, и музыка оборвалась. Танцоры еще продолжали двигаться. Это напоминало кадр кинофильма при выключенном звуке. Люди топтались, передвигались, прижавшись друг к другу, а звук, извинявший их действия, отсутствовал. Это было весело, и все засмеялись.

Но вдруг сразу молодые люди стали серьезными, с грубоватой поспешностью покинули своих дам и устремились к Ральфу.

Ральф, юный атлет, охотник на слонов и тигров, отважный путешественник, азартный игрок и спортсмен, наследный принц долларов, подавал пример. Вместе с ним они должны были рисковать жизнью во имя спасения свободного мира, возрождая славную американскую традицию смело, решительно и романтично решать самим дела страны, когда власти бессильны.

И вереница автомобилей помчалась из Гарлема к Хедсон-риверу.

В первом открытом спорткаре летели Ральф и Малыш. Оли остановились у входа в туннель. Малыш заплатил частному полицейскому в трусиках и широкополой шляпе за проезд всех сорока восьми автомашин.

И все сорок восемь машин одна за другой скрылись в черном устье, унося в туннель респектабельных молодых людей…

А когда автомобили выскочили на противоположный берег реки уже в штате Нью-Джерси, то в них сидели… марсиане.

Можно понять романтических молодых людей. Для черномазых ниггеров хороши были белые балахоны, для борьбы с красными смутьянами пошли в дело черные балахоны. В наш век космических полетов, освоения других планет, балахоны, естественно, должны были уступить место чему-нибудь другому, более современному, символическому.

Не скрою, я был потрясен в ту жуткую ночь, но, если говорить теперь о событии спокойно, следует ли осуждать патриотов за жестокость, если она сдерживает разрушителей цивилизации? Как ни жаль Дреда и Рея, но они были неизбежными жертвами, погибнув по воле господней…

Я видел проявление благородной храбрости со стороны Ральфа Рипплайна.

Когда смутьяны снова перешли в атаку, он надел свой вонючий шлем и бросился в контратаку во главе других марсиаи.

Но их отбросили назад. А Ральф Рипплайн, сраженный пулей, мешком свалился на асфальт.

Я выполз из кювета.

Малыш исчез.

Рабочие хлопали меня по плечу и смеялись над марсианами.

— Экие балахоны выдумали! — говорил один здоровенный детина, толкая ногой поверженного марсианина.

Знал ли он, кого коснулся его грязный башмак!

Подошел сенатор Майкл Никсон.

— Караульте эту дохлую скотину! — распорядился он и повел своих головорезов преследовать отступающих марсиан.

С меня было довольно. Я был рад, что остался цел, и стал перезаряжать фотоаппарат.

— Ну и придумали же балахоны, — повторил тот, что трогал ногой марсианина. — Надо же так оскорблять обитателей далекой планеты. Они небось орошают там пустыни, талую воду полярных льдов за тысячи миль по трубам подают… А эти… рабочих террором вздумали пугать?

Я промолчал. У меня была своя точка зрения.

— А что, парень из газеты, на Марсе уж, наверное, не капиталистический строй? — спросил еще один рабочий с автоматом.

Я пожал плечами.

В улицу с площади въехал спорткар и, скрипнув тормозами, с ходу остановился около марсианина.

За рулем сидел молодой человек с завязанной бинтом нижней частью лица. Я сделал вид, что не узнаю его.