Александр Казанцев - Льды возвращаются

• Название: Льды возвращаются
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1964

Роман «Льды возвращаются» популярного советского фантаста Александра Казанцева — это роман-памфлет, направленный против холодной войны. Несмотря на всю фантастичность событий, судьбы героев, которых читатель видит, любит или ненавидит вместе с автором, фантастические, порой страшные картины воспринимаются как сама реальность. В романе звучит страстный протест против опасного пути ядерных провокаций, против использования гения человека в преступных античеловеческих целях. Вместе с тем роман пронизан горячей верой в победу разума на Земле.

Являясь самостоятельным произведением, он завершает трилогию, начатую романами «Полярная мечта» и «Арктический мост».

---

Александр Казанцев ЛЬДЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

ОТ АВТОРА

Фантазия — великая сила. Она способна перенести в иное время, на иные планеты, она же может превратиться в своеобразное увеличительное стекло, показывающее мир, в котором мы живем.

В фантастическом романе, предлагаемом читателю, научные идеи не более достоверны, чем путешествие во времени или оторвавшиеся от Земли материки в известных романах классиков фантастической литературы. Научные идеи романа не претендуют на предвидение, они лишь придают «фантастической оптике» свойства, позволяющие показать с необычной стороны реальный мир, где борются те же социальные силы, что определяют судьбы человечества сегодня. Этот реальный мир и стремился автор отразить в фантастическом зеркале действительности, мир, в котором, несмотря ни на какие испытания, восторжествует разум.

Александр Казанцев

ПУСТЬ ВСЕГДА БУДЕТ СОЛНЦЕ!

Вместо предисловия

Я понимаю, что мне, рядовому физику, не под силу будет нарисовать грандиозную картину нового ледникового периода и мировых потрясений, участницей которых я стала совсем не по праву, если не считать близости к тем, кто действительно влиял на ход событий.

Ученый, каким я так стремилась стать, может и не обладать даром художника. Поэтому, не доверяя своим способностям, я пользовалась каждым удобным случаем, чтобы вести повествование от первого лица, пользуясь письмами, дневниками и записями главных действующих лиц. Лишь в тех случаях, когда мне приходилось силой собственного воображения восстанавливать события и обстановку, в которой они происходили, я решалась вести повествование от третьего лица, от автора, охотно уступая место даже самой себе, какой я была когда-то, неуверенно ведя наивные записи в голубой тетради, хранившейся под подушкой.

Заранее прошу читателей простить за то, что повествования от автора и включенные в него дневники и письма не всегда расположены в хронологическом порядке. Я не старалась запутать повествование, а хотела лишь отразить закономерность событий в эти дни холодной войны, захватившей даже Солнце…

И пусть для тех, кто будет читать эти строки, никогда не будет войн ни горячих, ни холодных, и пусть для них ВСЕГДА БУДЕТ СОЛНЦЕ!..

ЧАСТЬ 1. СНОВА ХОЛОД

Глава первая МЕДНОЕ СОЛНЦЕ

Солнце!

Медное, приплюснутое сверху, неяркое, оно грузно садилось за белый окоем. Бесконечные, покрытые платиновым снегом льды были гладкими и мертвыми, даже без торосов, этих следов движения и борьбы. Казалось, вся Земля уже скована ледяным панцирем, и на горизонте умирает бессильное, остывшее Солнце.

Но кому в голову могла тогда прийти такая мысль?

Нет, во всяком случае не Шаховской!..

Она стояла на носу корабля, крепко вцепившись в поручни, и, пожалуй, даже с вызовом смотрела эту эту картину, словно вырванную из белых тысячелетий. Она невольно подумала о тех далеких временах, когда ледники властвовали над Землей и когда потускнело, став медным, как в этот Полярный вечер, светило.

В легкой оленьей куртке, с непокрытой головой, словно оттянутой назад тяжелым узлом волос, она стояла, гордо подняв подбородок и глядя прямо перед собой.

Ей нужно было бы подумать, куда она идет, на что решилась, обернуться… Но она, если и смотрела назад, то на тысячелетия, воображая себя молодой женщиной первобытного племени, стоящей перед холодной стеной льда, неотвратимой и безжалостной. От этой стены бежало все живое, даже мохнатые исполины, на которых охотилась женщина вместе со всем племенем, бежало, падая и погибая под слоем снега, который потом превращался в лед. А вслед за ними, хмуро оглядываясь, уходили с родных мест и люди в жестких невыделанных шкурах, бородатые, сутулые, среди которых прекрасными были только женщины, — бежали, чтобы спастись, выжить…

И они все-таки выжили тогда, пещерные люди в шкурах, выжили, греясь у костров.

А ныне? Ныне дерзкие их потомки восстали против этих сил, дерзнули помериться силами с Природой в Арктике: построили из льда тысячекилометровую плотину, отгородили ею от Ледовитого океана узкую полоску воды, подогретую атомными реакциями установки, названной «Подводным солнцем». Водород воды в ней превращался в гелий, освобождая огромную энергию, которой едва хватало, чтобы не дать замерзнуть струе Гольфстрима. И ликующий человек стал плавать на кораблях вдоль северных берегов круглый год, построил там заводы, считая, что ему удалось изменить климат, отодвинуть льды на целых сто километров.

Но Природа затаилась, когда торжествовал над ней человек, и нежданно нанесла удар. Неведомо как заглушила она термоядерные реакции «Подводного солнца», и никакие физики не способны были до сих пор зажечь его вновь. Замерзла созданная человеком полынья. Природа словно предупреждала человека, чтобы ждал он, подобно диким своим предкам, еще больших бед.

Эти странные мысли владели Еленой Шаховской, когда она задумывалась о своем будущем, в которое она ринулась очертя голову, не оглядываясь назад. Она вступила в новую жизнь, посвятив себя подвигу, которого она желала и которого страшилась. Ей предстояла встреча с виднейшими физиками страны, приехавшими в Проливы, чтобы противопоставить капризам Природы силу человеческого знания. Но не величие авторитетов пугало сейчас Шаховскую, начинающего физика, которая еще в Томске добилась, чтобы ее направили сюда, в Проливы, в самое трудное место, не сложность научной проблемы, решавшейся там, волновали ее… Неизмеримой была тяжесть той роли, которую она добровольно приняла на себя и объяснить которую не смог бы, кроме нее, ни один человек на свете…

Она знала, что должна сейчас собрать всю силу своего духа, чтобы оказаться достойной своей великой цели — сковать себя ледяным панцирем, подобно такому, какой был сейчас перед ее глазами.

Силуэт молодой женщины на фоне угасающей зари был виден с капитанского мостика ледокола. Всякий раз, когда капитан корабля Федор Иванович Терехов смотрел на Шаховскую, он испытывал какое-то легкое щемящее беспокойство, хотя, конечно, меньше всего мог угадать в ней человека, которому придется сыграть значительную роль в последующих событиях.

Он привычно вел во льдах ледокол-гидромонитор, как водил десятилетия назад по этим же местам. Тревога для него была обычным состоянием. Но ее тоже нельзя было угадать по его обветренному лицу с жесткими седыми усами, которое казалось бы суровым, если бы не добродушная ямка на подбородке да серо-голубые глаза, смотревшие прямо и доверчиво.

Он был одним из строителей Мола Северного, больше других на корабле озабоченный погасшим «Подводным солнцем». Чутье подсказывало ему, что вслед за первым бунтом Природы можно ждать и новых. Но даже он, всегда готовый ко всему, старающийся все учесть, озабоченный и зоркий, не мог предвидеть того, что произошло в следующую минуту.

Ледокол медленно наползал на лед, проламывавшийся под его тяжестью. Молодой лед не был толстым, не было нужды пускать водяные струи гидромониторов, способные резать даже паковые льды. Рейс не обещал быть трудным, но…

Капитан увидел, как в полукилометре от корабля ледяное поле постепенно начало вздуваться, словно гигантский шар всплывал под ним со дна. Это было так неожиданно, так непонятно, беззвучно и грозно, что Терехов вцепился в руку машинного телеграфа:

— Стоп машина! Назад… самый полный!..

Ледокол задрожал.

А ледяное поле продолжало выпучиваться, пока наконец вдруг не лопнуло, покрывшись змеистыми щелями, из которых с шипеньем вырвался, заклубился над снегом пар.

Лицо Терехова побледнело, покрылось потом. Он с силой нажимал на ручку машинного телеграфа, словно мог этим ускорить отступление содрогавшегося от напряжения судна.

Ледяное поле разломилось, из него вырвалась гора воды, а из нее — пар, а потом вишневый столб огня. Он достал до самого неба и там расплылся черной тучей.

Ледокол пятился, налезая кормой на льдины.

Что-то посыпалось сверху, загрохотало, запрыгало по палубе. Лед дробился на кусочки, холодные и острые. Почему-то вдруг стали дымиться доски. Не только лед, а раскаленные камни падали с неба.

Что это? Нет! Это не атомный взрыв, которым должны были, как предупреждали о том капитана, зажечь «Подводное солнце»!..

— Вулкан!.. Подводный вулкан, — подумал вслух Терехов.

Палуба задымилась в нескольких местах. Уже горели палубные надстройки и капитанский мостик. Словно сотни зажигательных бомб прошили тело корабля одновременно…

Прикрывая рукой обожженное лицо, капитан стал спускаться с мостика. Холодная струя воды, направленная из брандспойта, чуть не сбила его с ног, но помогла сойти по охваченному огнем трапу.