Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

• Название: Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
• Автор: Орхан Кемаль
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1975

Орхан Кемаль (1914–1970) не первый в турецкой прозе обратился к жизни рядового труженика. О ней писали в своих правдивых рассказах лучшие прозаики-реалисты 30-х годов прошлого века — Садри Эртем, Бекир Сыткы и прежде всего Сабахаттин Али. Но они изображали его жизнь со стороны, такой, какой она виделась деревенскому учителю, чиновнику, интеллигенту. И апеллировали главным образом к чувствам.

Внутреннюю жизнь человека из низов, во всем ее богатстве, динамизме, многосложности и своеобразии, впервые сделал предметом высокого искусства Орхан Кемаль. Это его главное художественное открытие. И потому без его книг нельзя теперь представить турецкую культуру, как нельзя без них по-настоящему понять и народ, которому писатель отдал все свои силы, весь свой талант.

В книгу вошли роман «Мошенник», повести «Муртаза» и «Семьдесят вторая камера» и рассказы.

---

— Сохрани их господь и помилуй!..

— А почему? Потому что я их в строгости воспитал, уважать дисциплину научил.

Директор уже не знал, как его остановить.

— Я хочу, чтобы они понимали, — не унимался Муртаза, — что значит служба, что есть великодушие и благородство. Кто не признает старших, тот аллаха не признает!..

— Совершенно верно! Молодец! А теперь ступай и…

— Так точно, бей-эфенди, немедля отправлюсь.

— Иди и займись своими делами.

— Есть заняться делами.

— А затем…

— Затем приступлю к своим обязанностям, и все будет в порядке.

— Давай!

— Вот только вопрос с курсами очень важен, мой директор.

— Хорошо, хорошо, мы это дело обдумаем…

— Надобно в корне менять все положение на фабрике!

Технический директор молча смотрел на него. Муртаза отдал честь, низко поклонился и строевым шагом вышел из кабинета. В дверях он чуть было не сшиб контролера Нуха и, не обращая на него внимания, промаршировал мимо.

Глядя ему вслед, Нух пробормотал под нос молитву, потом постучал в дверь и вошел в кабинет директора. Увидев Нуха, технический директор принялся смеяться. Нух улыбнулся и укоризненно покачал головой.

— Ну, поводил переселенца? — спросил технический директор.

— Ради бога, лучше не спрашивай, бейим. Как говорится, не было забот, а теперь невпроворот… Ох-ох-ох!

— Им надо уметь управлять, Нух. Тебе ль не знать, что не собаку уважают, а ее хозяина. Ты человек умный, в жизни много повидавший… Мне ли тебя учить? Держи его крепче на поводу, кинь ему кость, пусть рычит, на людей кидается!.. Таких не всякая мать родить способна. Этот человек готов верой и правдой служить!.. Понял, о чем я тебе говорю?..

— Оно-то, конечно, так, — кисло ответил Нух.

— О чем ты?

— Вот ведь в чем неприятность…

— Ну?

— Будто бы ты ему сказал: «Я свою фабрику отцу не доверю, а тебе доверить готов… А на Нуха не обращай внимания, хоть он мне и земляк, только все это пустое…»

Технический директор нахмурился.

— Я не желаю слушать всякие сплетни, Нух. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я не стану рыть яму человеку, с которым связан узами крови, и не поставлю его на одну доску с никудышным переселенцем, без роду, без племени… Допустим, я так сказал — значит, так нужно было сказать, неужели непонятно?

— Зачем же, очень понятно. Коль надо, так надо, но…

— Опять «но»?

— Да так, ничего, все это болтовня. Или же вот, к примеру…

— Ладно, брось. Стоит ли обращать внимание на слова болтуна?

Около трех часов утра на фабрику прямо из ресторана приехал технический директор. Видно, он изрядно выпил, узел галстука сполз ему на грудь, волосы были растрепаны.

У ворот в эту ночь дежурил Ферхад. Когда директор шел через проходную, Ферхад как раз отлучился по нужде, оставив за себя сына, ученика третьего класса. Подгулявший директор даже не заметил мальчика и, широко шагая, направился и свой кабинет. Он зажег свет, прошел к столу, уселся, достал пачку бумаг и принялся сочинять письмо своему стамбульскому приятелю, расписывая похождения этой ночи: как в ресторане он повздорил из-за женщины с одним инженером, весьма солидным человеком, как ударил его и какие слова при этом были сказаны.

Привратник Ферхад, вернувшись из уборной, узнал от сына, что на фабрику в столь необычное время пожаловал технический директор.

— Ты правду говоришь, сынок? — растерялся Ферхад.

Сын утвердительно кивнул. Отец в задумчивости потоптался на месте, не зная, идти ли ему на пост, в проходную, или что-то предпринять.

— Значит, прошел к себе?

Мальчик пытался удержать в памяти только что прочитанный урок и ничего не ответил.

— А меня не спрашивал?

— Нет, не спросил.

— В проходную будку заглядывал? Видел, что меня на месте нет?

— Нет, не заглядывал. Вылез из машины и быстро прошел к себе…

— Ему не следовало бы видеть, что около ворот меня нет!

Сын молчал.

— Значит, говоришь, не спрашивал?

Мальчик не ответил.

— Ай-ай-ай! Беда, сынок, вот горе, сын мой!..

— Что случилось, отец?

— Тебе этого не понять, сынок…

Ферхад подкрался к окну директорского кабинета; через узкую щель в шторах пробивался слабый свет. Директор сидел за столом и писал. Привратник отпрянул от окна: «Точно! Составляет рапорт. Не застал меня на месте, вот и строчит…» — осенила его страшная догадка. «Ох, Ферхад, бедная твоя голова!.. Черт тебя попутал, Ферхад!..»

Как раз в это время с ниточного склада вышел Муртаза, увидел в окне директорского кабинета свет и какого-то человека, приникшего к окну. Как охотничья собака, учуявшая дичь, надзиратель замер, точно сделал стойку. Первой мыслью было задержать неизвестного на месте преступления. Однако тут же передумал: лучше выждать, посмотреть, что будет дальше, и притаился за тюками.

Привратник Ферхад — Муртаза теперь узнал его — отпрянул от окна и повел себя очень странно: он говорил сам с собою, разводил руками. Затем вновь прильнул к окну и неожиданно опрометью бросился к проходной…

«А вдруг господин директор приехал на фабрику?» — подумал Муртаза. Он вышел из-за укрытия, приблизился к тому месту, где только что стоял Ферхад, и посмотрел в окно: директор сидел за столом и писал. Надзиратель сразу выпрямился и застыл. «Может, зайти к директору и поприветствовать его?» Привычным жестом Муртаза застегнул крючок на вороте, проверил, в порядке ли пуговицы, одернул тужурку. «Нет, прежде надобно выяснить, отчего так странно ведет себя привратник», — решил Муртаза и, чеканя шаг, направился к фабричным воротам.

— Ах, Муртаза-эфенди, несчастье обрушилось на мою голову!.. Что делать? Что делать? — запричитал Ферхад, увидев надзирателя.

Муртаза стоял, широко расставив ноги, заложив руки за спину, и ждал объяснения.

— Такое натворил — и не спрашивай!..

— Что именно?

— Помоги, ради аллаха, Муртаза-эфенди…

Надзиратель медленно поправил красную повязку на рукаве, нахмурился и грозно глянул из-под бровей.

— Ну, рассказывай, что натворил.

— Понимаешь, пошел я по нужде, а в это самое время приехал технический директор и увидал, что меня нет на месте.

Лицо Муртазы покраснело от гнева.

— Так! Дальше?

— Дальше ничего. Оставил в проходной сына, чтоб он последил за воротами. Теперь вот директор составляет на меня рапорт…

Муртаза, внимательно оглядев привратника с ног до головы, назидательно произнес:

— Куда это годится, Ферхад? Ты понимаешь, что натворил? А?.. Известно ли тебе, какая огромная ответственность лежит на всех нас? Понимаешь ли ты, что такое служба? Сразу видно, что не понимаешь. А все потому, что курсов не кончал, от старших начальников уму-разуму не научился. Кончил бы курсы, тогда наверняка понимал бы, что есть служба в нашем деле!.. На службе не может быть никаких желаний — по нужде бегать и все прочее… На службе — стой и гляди в оба! Тут моргать некогда, а то вмиг все проморгаешь. И нечего о постороннем думать, близких, родных, семью и детей поминать! Потому как обязанность на нас возложена! И это смекать надо и оказанное доверие ценить. Гляжу на тебя, Ферхад, и вижу, что не понимаешь ты ни черта.

— Помилуй, Муртаза-эфенди!

— Помиловать-то можно. Только вызовет он меня сейчас, спросит, почему не доглядел, начнет ругать!.. Прямо так и скажет: «Куда ты, Муртаза, смотрел? С них спроса нет, они курсов не кончали, службы не знают. Ты квартальным был, курсы кончал? Как же на месте не оказался?»

Ферхад подавленно молчал.

— Ответственности не понимаешь, доверия не ценишь. Коли понимал бы да ценил, не пошел бы мочиться, не оставил бы за себя дитя неразумное!

Не в силах остановиться, Муртаза распекал привратника. Его распирало от сознания собственной силы, от желания запугать и унизить Ферхада.

— Конечно, коли приспичило, тут никуда не денешься, побежишь справлять нужду. Только что надлежало сделать? Найти меня и доложить: «Начальник, разреши сходить помочиться». А я что сделал бы? Прикинул бы: «Ага, Ферхаду надо сходить по нужде», — и сказал бы тебе: «Ступай на пост, я сейчас найду достойного человека, которому такое ответственное дело можно доверить, и пришлю для замены». Уразумел? Вот какие точные инструкции мы получали на курсах, вот как учили нас принимать решения в сложной обстановке!

Ферхад схватил надзирателя за руку:

— Прошу тебя, аллахом заклинаю. Сходи к директору. Скажи ему, что Ферхад допустил оплошность, в которой кается и нижайше умоляет простить его. Скажи директору, что Ферхада пожалеть надо, у него пятеро детей.

Посмотрев на освещенное окно в кабинете директора, Муртаза процедил:

— Гляди, Ферхад, чтобы больше такого не повторялось! Сейчас пойду, попрошу за тебя прощения, но, право, не знаю, чем это кончится…