Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

• Название: Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
• Автор: Орхан Кемаль
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1975

Орхан Кемаль (1914–1970) не первый в турецкой прозе обратился к жизни рядового труженика. О ней писали в своих правдивых рассказах лучшие прозаики-реалисты 30-х годов прошлого века — Садри Эртем, Бекир Сыткы и прежде всего Сабахаттин Али. Но они изображали его жизнь со стороны, такой, какой она виделась деревенскому учителю, чиновнику, интеллигенту. И апеллировали главным образом к чувствам.

Внутреннюю жизнь человека из низов, во всем ее богатстве, динамизме, многосложности и своеобразии, впервые сделал предметом высокого искусства Орхан Кемаль. Это его главное художественное открытие. И потому без его книг нельзя теперь представить турецкую культуру, как нельзя без них по-настоящему понять и народ, которому писатель отдал все свои силы, весь свой талант.

В книгу вошли роман «Мошенник», повести «Муртаза» и «Семьдесят вторая камера» и рассказы.

---

P. Фиш. Хлеб и любовь Орхана Кемаля

На выцветшей фотографии — двое. Тот, что в пальто, — постарше, он высок, плечист, пышноволос. На шее не то шарф, не то артистическая бабочка. Стоит, улыбается. Другой совсем еще молод. Щупл, невелик ростом. Пиджак распахнут, рубашка без галстука. Кулаки вызывающе засунуты в карманы широченных брюк. Близко посаженные глаза задиристо глядят из-под крутого лба прямо в объектив. Учитель и ученик. Два популярнейших имени в турецкой литературе двадцатого века.

Позади — бетонная лестница и высокая глухая стена со сторожевой вышкой. Снимок сделан ранней весной 1941 года во дворе бурсской тюрьмы, где отбывали заключение уже известный всей стране поэт-коммунист Назым Хикмет и никому еще не ведомый мастеровой Рашид Огютчу, который под именем Орхана Кемаля станет впоследствии крупнейшим прозаиком Турции.

«Будь благословенна тюрьма, — говорил незадолго до смерти Орхан Кемаль. — Здесь я встретился с Назымом Хикметом. Здесь я окончательно освободился от иллюзий. Здесь я понял, что я в мире не одинок».

Орхан Кемаль родился в 1914 году в провинциальном городке Джейхан на юге Турции, неподалеку от Аданы. Его отец, человек демократических убеждений, был депутатом первого турецкого парламента — Великого национального собрания, созванного после разгрома Османской империи и провозгласившего Турцию Республикой. Преследования вынудили его покинуть родину, и будущий писатель, не успев окончить средней школы, оказался на чужбине — в Сирии и Ливане. Семья голодала, надо было самому зарабатывать на хлеб. Он пошел работать мойщиком посуды, официантом, подмастерьем у чеканщика. Потом вернулся на родину, в Адану. Но и здесь его ждала все та же «борьба за хлеб». Этими словами он впоследствии назовет первую книгу своих рассказов.

Орхан Кемаль поступил чернорабочим на хлопковый склад. Трудился на ткацкой фабрике, служил писарем в бухгалтерии. В Адане он женился на фабричной работнице Нурие, которая родила ему четверых детей и прошла вместе с ним весь его нелегкий путь.

Увиденное и пережитое в эти годы легло позднее в основу его автобиографических романов, объединенных подзаголовком «Записки маленького человека»: «Отчий дом» (1949), «Бродячие годы» (1950), «Джамиле» (1952), «Семейная жизнь» (1960), «Свистки приятелей» (1968).

Герои этих книг принадлежат к обездоленным слоям общества, которые до Орхана Кемаля никогда не были представлены с такой широтой в турецкой прозе. Это безработные, мусорщики, мелкие чиновники, поденщики, люмпены. Они готовы на любую работу ради куска хлеба. И ни на минуту не оставляет их страх: как бы не погибнуть от голода. Этих людей много, очень много, но все они одиноки, бесправны, беззащитны — каждый за себя и сам для себя.

При всем разнообразии индивидуальностей и судеб одиночество их обусловлено одной и той же причиной — они люди деклассированные. В годы, предшествовавшие второй мировой войне, в Турции начался процесс, именуемый развитием буржуазных отношений в полуфеодальной, аграрной стране. Выходцы из среднего класса, некогда кормившиеся службой Османской империи, разорившиеся ремесленники, а главным образом обезземеленные крестьяне постоянно пополняли рынок «свободного труда», где предложение в десятки раз превышало спрос: промышленность только зарождалась.

Эти люди пуповиной своей были связаны с патриархальным прошлым, оно еще жило в них как представление о нормах человеческих взаимоотношений, между тем действительность все решительней эти нормы отвергала. И потому им было так же трудно осознать, что с ними происходит, как подопытному кролику понять смысл производимого над ним эксперимента.

Орхан Кемаль, сын адвоката и внук султанского чиновника, был близок по умонастроениям к героям своих автобиографических произведений. И назвал он эту серию романов записками «маленького», а не простого человека не случайно.

Термин «маленький человек», впервые употребленный в турецкой литературе Орханом Кемалем, вначале был принят читателем и критикой как нечто само собой разумеющееся. Споры начались позднее, когда писатель развернул его в десятках судеб и характеров. «У нас, как и во всем мире, „маленький человек“ в отчаянии, — писал видный романист К. Тахир. — Прежде всего потому, что он „маленький“. Но если дело не только в его „малости“, если его отчаяние вызвано иными причинами, то в обществах с различным социальным фундаментом должны быть различны и эти причины. На Западе „маленький человек“ в отчаянии потому, что не понимает или не хочет понять, что условия жизни могут быть изменены, он в отчаянии потому, что не может стать „большим“, то есть эксплуататором, и в ужасе оттого, что вынужден примкнуть к трудовым массам, которые считает ниже себя. Это, конечно, отчаяние, но не заслуживающее жалости, по крайней мере со стороны честных писателей. Драма этого „маленького человека“ Запада, конечно, заслуживает описания со всей его подноготной, во всей гнусности его тоски по эксплуататорству. Но есть ли у нас „маленький человек“ и его драма? Конечно. И хотя о нашем „маленьком человеке“ написано много, мы пока что не приблизились к пониманию причин его отчаяния, ибо наши рассказчики да и кое-кто из романистов, вместо того чтобы исследовать нашу действительность, пошли по наиболее легкому пути — присвоили сработанные на Западе готовые образцы. Наш „маленький человечек“ и его отчаяние ждут своего писателя».

Строго говоря, почти каждый большой писатель всю свою жизнь пишет одну главную книгу. Такой книгой для Орхана Кемаля стала трагикомедия «маленького человека» Турции. Во всех своих романах, а он написал их двадцать восемь, в каждом сборнике рассказов, а он их выпустил пятнадцать, Орхан Кемаль так или иначе развивал эту главную тему своего творчества, изобразив турецкого «маленького человека» с его слабостями и падениями во всех его ипостасях, его превращения в «большого» и возвышения до Человека без всяких эпитетов.

Ни один из автобиографических романов Орхана Кемаля пока на русский язык не переводился. Но об их атмосфере, их героях и стилистике читатель настоящего тома может составить себе представление по таким рассказам, как «Хлеб, мыло и любовь», «О продаже книг», «В грузовике», «Рыба», которые были написаны и опубликованы в те же самые годы, что и первые книги из «Записок маленького человека». В этих рассказах можно обнаружить и основы творческого метода, который Орхан Кемаль развивал и углублял всю свою жизнь, — метода, противостоявшего господствовавшим эстетическим нормам и явившегося вкладом Орхана Кемаля в развитие отечественной литературы.

Рассказы Орхана Кемаля подчеркнуто фактографичны: это незамысловатые происшествия, не раз виденные каждым сцены, встречи и разлуки, беседы и рассуждения вслух. Писатель как бы настаивает: он пишет лишь о том, что пережил сам, чему сам был свидетелем, избегая фантазии и домысла.

Пространные эстетизированные описания красот природы, закатов и восходов, апельсиновых садов и оливковых рощ, гор и полей, подробные характеристики причесок и физиономий, если они не играют непосредственной роли в событиях, кажутся ему непозволительной роскошью, а то и уловкой «живописцев словом» для сокрытия и приукрашивания жизненной правды.

Авторские отступления — редкость, описания сведены до минимума. Время и место действия обозначены со скупостью ремарок в драме. Писатель как бы ограничивает себя возможностями драматического жанра, чтобы использовать его преимущества: способность создавать иллюзию жизни, происходящей на глазах у зрителя. И многие его рассказы и повести впоследствии действительно стали драмами, были инсценированы на театре.

Словно не желая проникнуть в области, недоступные непосредственному наблюдению, Орхан Кемаль стремится передать внутреннюю жизнь своих персонажей только через внешние ее проявления — жест, действие и — прежде всего — их собственную речь.

Диалог — основа его рассказов. Здесь, как в драме, он и способ развития сюжета, и средство психологического анализа. Воспроизведение живой разговорной речи народа во всех ее оттенках, а через нее и характеров — сильнейшая сторона его искусства. В диалогах и беседах, которые слышатся по всей стране в грузовиках на дорогах, в рабочих кофейнях, в ночлежках, на хлопковых плантациях, в конторах и городских парках, у деревенских источников и в полицейских участках, яснее всего обнажается для Орхана Кемаля та правда, которую он хочет донести до своего читателя.

Борьба за хлеб, которую каждодневно, ежечасно ведет «маленький человек», тягостна и уныла, она иссушает душу и ум. Но сквозь серые облака обыденности в произведениях Орхана Кемаля то и дело пробивается свет.

Этот свет — дети с их незамутненным естественным чувством справедливости и жизнелюбием. Детям улиц, детям простонародья посвящены, пожалуй, самые проникновенные страницы писателя.