Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

• Название: Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0255-1

Насколько велика ответственность каждого конкретного человека перед лицом Мировой Истории? Насколько широко можно трактовать понятие «Время»?

Как устоять перед соблазном вседозволенности и не упасть в пропасть Гордыни и Безверия? Ответы на эти вопросы раскрываются лишь в процессе личного духовного опыта, после череды тяжких испытаний и непоправимых ошибок. Цвет твоей Мечты должен оставаться незамутненным дурной пеленой лукавой Иллюзии, иначе с тобой может случиться нечто БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ.

В настоящее издание включены романы знаменитого английского фантаста Брайана Олдисса «Сад Времени» и «На белой полосе».

---

Буш готов был снова пуститься в Странствие. Но кое-что он все еще для себя не выяснил; например, оставаться ли ему и дальше в тысяча девятьсот тридцатом — не во Всхолмье, а в Лондоне, скажем. Откуда ни возьмись явилась формула: все дороги ведут в Рим, а тропы Странников так или иначе сходятся в Букингемском дворце. Говаривали, что Странников влекла роскошь, многолюдные балы, чопорные рауты — в общем, сам дух снобизма. Но к тридцатым годам двадцатого века, насколько было известно Бушу, дворец совсем опустел и поскучнел.

Однако что-то подсказывало ему, что его цель — жертва — обитала именно там, но глубже во времени, в эпохе более доступной. Буш решил, что надо наметить точную дату.

В последние дни пребывания Буша во Всхолмье случилось нечто, поставившее последнюю точку в уже завершенной, как казалось, истории. Новый директор бакалейной лавки, который не пробыл в этом качестве и десяти дней, постучал одним погожим вечером в дверь жилой части дома и сделал Джоан предложение. Это Буш заключил по ее скромно потупленному взору, смущенной улыбке и по тому, как он взял ее за руку — официально и нежно в одно и то же время. Наутро сей кавалер прикатил велосипедом на работу как обычно и вручил Джоан кольцо, достав его из потайного кармана своего чистенького аккуратного жилета. Когда он надел кольцо ей на палец, ее печальные, с поволокой, глаза улыбнулись, а рука обвилась вокруг его шеи.

Буш все дивился на нее — и не верил глазам! Разве задумывалась она когда-нибудь об этом молодом щеголе? Была ли она жестокосердна — или безразлична? Да, не все можно предугадать…

— Это моя собственная драма, разыгранная здесь для меня, — сказал он себе. — Когда улажу все дела, можно будет вернуться сюда и посмотреть, что с ней станется, — если захочу, конечно.

Да, можно — ведь они всегда останутся здесь, на клочке твердой земли, окруженном великими болотами. А значит, Герберт Буш будет снова и снова делать три последних шага в сад. Возможно, вернувшись, он здесь что-нибудь изменит благодаря вновь обретенной способности изменять.

Но вот палатка уложена, ранец упакован; Буш зашел на минутку попрощаться с Джоан. Она, сидя в общей комнате за столом, проверяла накладные. Древняя бабушка сидела тут же — живая иллюстрация к извечному memento mori.

Буш поднял руку в знак прощания. Он уже успел принять дозу КСД. Ему не хотелось исчезать прямо перед ее невидящими глазами, устремленными на него, а потому он вышел на крыльцо. Последнее, что он увидел: какая-то пичужка, сорвавшись с конька крыши, порхнула в сторону болот. Еще секунда — и тень Буша развеял ветер.

II. Великий Викторианский дворец

Материализовавшись под сенью вековых вязов, Буш уже знал, что попал по адресу. Леди-Тень маячила неподалеку — сквозь нее уже успели пройти десятки прохожих. В конце вязовой аллеи огромный фонтан изливал в бассейн потоки воды, над ним зависло радужное марево.

Буш и без подсказок знал о своем время- и местонахождении: все-таки после всеобщего викторианского помешательства что-то застряло в его голове. То был год тысяча восемьсот пятьдесят первый, год Великой Выставки — помпезной демонстрации богатства и могущества Британской империи.

Буш прошелся немного по аллее, и тут его остановило одно необычное зрелище; оно привлекало и прохожих. Разинув рты, они столпились вокруг гигантской цинковой статуи. Представляла она собой фигуру всадницы-амазонки. Она застыла, нацелив копье на тигрицу; а та (видимо, имея на то веские причины) пыталась достать добычу, вцепившись в бок лошади.

Всему искусству Викторианской эпохи можно было дать общий заголовок: «А что же будет дальше?» Эти викторианцы были мастера в превращении мгновений в вопросы. И правильно делали, что спрашивали: все их десятилетиями накопленное мастерство было осмеяно и развеяно по ветру под натиском новых корифеев: фотографии, кино, телевидения. И они еще настойчивее требовали разрешения замучившего всех вопроса.

Сейчас жизнь Буша тоже зависела от выбора ответа на этот вопрос. Леди-Тень все наблюдала за ним. Со своей колокольни ей, разумеется, замечательно видно, а-что-же-будет-дальше-с-Эдди-Бушем. Мысль, что ни говори, не из приятных; и он с удовольствием заключил, что она не больше его знает, кто победит в поединке тигрицы и амазонки.

Еще одно а-что-же-будет-дальше повисло в воздухе, и касалось оно Силверстона (он же Стейн). Буша долго натаскивали на убийство этого последнего. Видимо, Силверстон держит за пазухой что-то опасное для самих основ режима Глисона, а для преображенного Буша это было великим достоинством. Теперь его задача, стало быть, — разыскать Силверстона и предупредить его, если он жив еще, конечно. Ведь хотя Буш и был на собственном опыте убежден, что тот себя в обиду не даст, у него на хвосте теперь, возможно, висело несколько Глисоновых агентов. Странники, верные Режиму, сновали теперь во Времени, разыскивая Силверстона и прочих нарушителей общественного спокойствия; теперь в их ряд следовало включить и Буша.

Вот почему после возвышенных размышлений во Всхолмье Бушу пришлось тут же спуститься на землю.

Силверстона надо искать в Букингемском дворце, в этом не было сомнений.

Проталкиваясь сквозь толпу, Буш поминутно восхищался тем, как эти люди разнообразны, ярки и эксцентричны — прямая противоположность его современникам, словно выровненным под линейку. У въезда в парк стояли экипажи — личные и наемные, и кругом — лошади, в упряжи или ведомые под уздцы ливрейными лакеями. Было там и множество верховых. Буш решил, что без соседства этих странных животных портрет викторианца был бы неполным. Он уже сожалел, что не мог оседлать одну из них, — это сэкономило бы уйму времени.

Блеснул великолепием фасад Хрустального дворца, когда Буш быстрым шагом пересек Гайд-парк и направился дальше по улице. По ней сновали кабриолеты, и, хотя они не причинили бы Бушу ни малейшего вреда, он предпочитал держаться от них подальше.

Где-то здесь, в этой безмолвной человеческой пустыне, брел Тёрнер по своим делам — великий Тёрнер, чьи мысли были подобны багряно-желтым всполохам огня; тот художник, каким Буш так жаждал стать. Где-то здесь глубокий старик Тёрнер (то был год его смерти) бродил, пытаясь вникнуть в новинки века — фотографию и технику; и, если случилось ему оказаться на Великой Выставке, он, несомненно, улыбнулся металлической всаднице.

В один прекрасный день, пообещал себе Буш, он полностью возродится как художник; но историческая необходимость стояла пока на первом месте.

А между тем дворец уже — вот он, и нужно держать ухо востро. Тут наверняка сновали его современники-шпионы; но будь они хоть сто раз переодеты, заметить их легко. Их силуэты гораздо темнее и плотнее всего окружающего — как будто они были здесь реальностью, а все остальное — декорациями на театральной сцене.

У въезда гарцевали конные стражи; их лошади высокомерно поглядывали сквозь Буша. А тот, озираясь и прячась, пробирался короткими перебежками к черному ходу. Там слуги разгружали крытые телеги, разнося их содержимое по дворцовым кухням. К вертелам, в частности, тащили во множестве замороженные тушки рябчиков, фазанов, куропаток и индеек. Бушу, в его теперешнем настроении, было настолько противно это зрелище, что он отвернулся: любая смерть, пусть и этих жалких созданий, угнетала его.

Букингемский дворец стоял на этом месте столетия, а потому даже Странникам приходилось проникать в него через двери. А раз так, то уж двери-то наверняка просматривались соглядатаями на совесть. Буш скользнул взглядом по кучке слуг в передниках, разгружавших телеги. Среди людей, уносивших очередную партию фазанов, Буш заметил человека, темным пятном выделявшегося среди прочих. Но как только Буш повернулся к нему, тот мигом исчез в лабиринте здания. Так, вот уже один проныра из его «настоящего» — шпион Глисона, без сомнения. А может, Силверстона? Буш раньше как-то не думал о том, что и у Силверстона может быть разветвленная сеть агентов и телохранителей. Но это не радовало: ведь и его сторонники заведомо не приняли бы Буша с распростертыми объятиями. Буш наметил своей ближайшей целью спрятаться во дворце, пока его не заметили соглядатаи.

Он крался по запутанным полутемным коридорам; тут помещались бесчисленные каморки для слуг и судомойной братии. Хрупкая женщина, заправлявшая этим домом-муравейником и землями на тысячу миль окрест, вряд ли бывала здесь чаще, чем в своих дальних индийских владениях. Хотя… был уже тогда воздушный транспорт? Кажется, нет. (С историей, как мы уже знаем, у Буша были нелады.)

Буш с трудом поднялся по черной лестнице — в Странствии любой подъем был тяжел. Оказавшись на площадке второго этажа, он поспешно вжался в стену, ища укрытия: откуда ни возьмись появилась группка женщин. Три горничные в чепцах и передниках почти маршировали под началом внушительных объемов дамы — согласно здешней иерархии, видимо, экономки или кастелянши. Они по очереди заглядывали в комнаты, располагавшиеся по коридору, — наверное, чтобы удостовериться, что все прибрано как следует. В коридорах царил полумрак, и Буш, как ни пытался, не мог определить, были эти женщины «местными» или «пришелицами».