Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

• Название: Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0255-1

Насколько велика ответственность каждого конкретного человека перед лицом Мировой Истории? Насколько широко можно трактовать понятие «Время»?

Как устоять перед соблазном вседозволенности и не упасть в пропасть Гордыни и Безверия? Ответы на эти вопросы раскрываются лишь в процессе личного духовного опыта, после череды тяжких испытаний и непоправимых ошибок. Цвет твоей Мечты должен оставаться незамутненным дурной пеленой лукавой Иллюзии, иначе с тобой может случиться нечто БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ.

В настоящее издание включены романы знаменитого английского фантаста Брайана Олдисса «Сад Времени» и «На белой полосе».

---

Но Джоан он нашел только час спустя. Она сидела наверху в маленькой спальне, беседуя с подругами. Такая кроткая, бесцветная, — так далека она была от мысли, что мать в этот момент лежит в муках агонии тут же, в доме. Девушки все говорили и говорили, бледные губы их мерно шевелились. Изредка они улыбались или хмурились, иногда оживляли речь вялым жестом. Но о чем же они могли говорить? Буш знал жизнь Джоан вдоль и поперек, подглядывал за ней в ванной, в спальне, был свидетелем ее первого поцелуя. Ей было не о чем, совершенно не о чем рассказать — не было в ее жизни ничего, достойного запоминания. Так к чему же все это?..

Вопрос этот, если вдуматься, был актуален на протяжении всей истории человечества. Но Бушу казалось, что сам он задавал его себе слишком часто, в то время как остальные — гораздо реже. Его исколотая память воскресила один солнечный день на заре его собственной жизни… да, тогда ему было не больше четырех. Отец устроил для игр сына маленькую песочницу. Сын построил из песка большую крепость с тоннелем и окружил ее рвом. Он наполнил ров водою из ведерка (красного с желтой? — да, кажется, с желтой ручкой). Тут как раз под руку попался черный жук-рогач. Сын посадил его в игрушечную лодку с парусом. Легкий толчок — и лодку понесло течением в темный тоннель, а жук притом выглядел капитаном до кончиков его зазубренных рогов. Вот и вопрос — на него не было ответа тогда, нет и сейчас: чем был на самом деле жук? А сын? Кто назначил им эти роли?

И это «на самом деле»: что оно — свидетельство наличия чего-то, управляющего сознанием извне? Может быть, одно из проявлений Бога? Бог — всепоглощающее чуждое нечто из другой галактики, вобравшее в себя всех жуков, червей, кошек, сыновей и прочее, чтобы в своем эгоистическом стремлении попробовать жизнь во всех ее формах? Это было более-менее традиционным объяснением таинства жизни в его время. Было свое объяснение и у ученых, и у атеистов (то самое — со слепым случаем), и сотни других. И похоже, из них — ни одного верного.

На секунду все смешалось перед глазами Буша. Ему показалось, что он наконец-то нащупал ключ к потайной двери. Такие ощущения случались у него и раньше, но сейчас он был ближе к истине, чем когда-либо…

Он покинул беседовавших подруг, так ничего от них не добившись. А за порогом дома все залили лучи совсем уже летнего солнца.

В некоторых садах соседних домиков предпринимались попытки сформировать грядки для посадок, но тяжелая почва всячески этому противилась. Буш поднялся на самый гребень холма, осмотрелся, как он уже привык, — и увидел Герберта Буша.

Герберт брел, спотыкаясь, наверх, к дому. Буш тут же отметил, что тот был вусмерть пьян. Он ринулся к нему, бежал с ним рядом, забегал вперед — но он был лишь тенью, сгустком воздуха — ничем. А Герберт к тому же и не способен был в тот момент ничего замечать. Его лицо пылало, как раскаленный горн; видимо, эти несколько часов он пьянствовал в таверне с друзьями. По его несвязному бормотанию Буш заключил, что тот намеревался поддать жене еще, «чтоб неповадно было». Через минуту Герберт рванул на себя дверь лавки — и увидел ее распростертой на полу.

Герберт захлопнул за собой дверь, и Буш остался снаружи. Теперь он мог лишь подглядывать за происходившим через окно — изгнанный, беспомощный и потерянный.

Эми не пошевелилась. Ее мертвый ребенок лежал тут же — он так и не успел полностью появиться на свет. Герберт всплеснул руками и бросился на пол подле нее.

— Нет! — вскрикнул Буш, но только он сам и мог себя услышать. Он отстранился от окна и прислонился гудевшей головой к полуосязаемой стене. Нет, не могла она умереть! Ведь никто не сдается смерти легко. Умирают от голода, от злокачественной опухоли, с помощью падающего на голову кирпича… да мало ли как. Да, умереть все-таки несложно. Но она — она не была рождена для такого ужасного конца! Мечты ее юности… замужество… да что там — всего лишь несколько недель назад она казалась, несмотря ни на что, счастливой… Но теперь все потеряло смысл.

Буш в ужасе отпрянул: лицо Герберта появилось в окошке, и тяжелый взгляд пронизывал Буша насквозь. Лицо это, за минуту перед тем пунцовое, вмиг стало пепельно-серым; казалось, что изменилась и сама его форма. И Буш понял, что Герберт не видел и не мог видеть его. Он не видел вообще ничего, кроме разброда и хаоса в собственной жизни. Рука его потянулась к полке над умывальником, и скоро кулак его сжимал большую обоюдоострую бритву.

— Герберт, стой! — Буш в бессильном отчаянии барабанил по стеклу — все напрасно. Но он, забыв об этом, все равно кричал, размахивал руками… Герберт на его глазах перерезал себе горло, полоснув бритвой от левого уха почти до правого.

В следующую секунду он появился в дверях, все еще сжимая в руке лезвие. Кровь ручьем лилась по его рубашке. Он сделал три шага в сад и повалился в грядки с буйной растительностью, прямо посредине призрачной палатки.

Буш, схватившись за голову в немом ужасе, бросился прочь.

Вероятно, трагедия семьи Бушей была исторической необходимостью. Все жители поселка пожертвовали, что смогли, для сирот, весь поселок собрался на маленьком кладбище за церковью. Даже владелец шахты прислал своего представителя присутствовать на похоронах: видимо, Герберт был в шахте на хорошем счету. Тут же представителя окружила группка мужчин, и после долгого перерыва возобновились переговоры. Ужасное событие хорошенько встряхнуло всех, люди сбросили с себя полусонное оцепенение. Они жаждали деятельности — и вскоре соглашение было достигнуто.

Эми и Герберт Буш были погребены, а уже через три дня потоки рабочих в спецовках спешили с холма, спускались в недра земли и извлекали оттуда спрессованные древние деревья, что в незапамятные времена шелестели кронами на поверхности.

Буш все еще оставался во Всхолмье, наблюдая, как Джоан пробует себя в роли продавщицы. Фирма, перекупившая бакалейную лавку, поставила над ней нового начальника — безупречно выбритого, вечно улыбающегося молодого человека; он приезжал каждое утро на велосипеде из соседней деревни. За Младшими детьми присматривала соседка. Бабушка большую часть солнечных дней проводила теперь на крыльце в кресле-качалке, как все соседские старушки.

А Буш сосредоточил все свое внимание на Джоан. Уже через год возраст позволил бы ей выйти замуж за парня, который продолжал ухаживать за ней и на днях впервые спустился в шахту. Буш ясно видел, что девушка и думать забыла о родителях. Интересно, задумалась ли она хоть раз о том, что отец ее покончил с собой не от горя, но под давлением тяжкой вины?

Так или иначе, но эта история обрела свое логическое завершение. Теперь пора было разобраться в себе самом, и Буш не без удивления обнаружил, что его «я», полуразрушенное смертью матери и военной муштрой, полностью возродилось вновь. Но появилось и что-то новое — силы и стремление делать добро; он вволю навидался здесь зла, чтобы без труда потом отделять его от добра.

Буш был теперь твердо уверен: его предназначение — всеми способами пытаться ниспровергнуть Режим Действия; потому что, как бы ни хороши были его благие намерения, без практического применения они — ничто.

Буш сделал такой вывод, и в нем крепла решимость; ему казалось теперь, что это — истина, облеченная в словесную форму, истина, что приоткрылась ему во Всхолмье. Она отождествлялась и с древним библейским изречением: «Узнают вас по плодам вашим» (его в шутку любил повторять преподаватель живописи, включая в новый учебный натюрморт груши и яблоки).

Душа его вырвалась из тесной грязной хижины и парила теперь в неописуемой красоты и размеров хрустальном дворце. Здесь Буш впервые почувствовал, что и в нем заключена микроскопическая частица Всевышнего.

Драма во Всхолмье дала Бушу возможность найти себя. Он прошел через собственные сорок дней пустыни. Заново открыв в себе преображенную душу, он несколько дней провел в молитве; но молитвы эти в видоизмененной форме возвращались назад к нему. Значит, именно в себе предстояло ему раскрыть божественность, раскрыть для самого себя — и для остальных.

В тот нескончаемо долгий день в другом саду, когда мать доказала ему свою враждебность, Буш впервые осознал, что в моральной ткани Вселенной зияет огромная прореха. Теперь же он почувствовал в себе способность починить ткань, наложив заплату.

Буш часами вслушивался в себя. Ему было такое видение: сам он — в вакууме, в несозданной пустоте, а зачатки мира лежали у кончиков его пальцев. И он, только он должен придать ему форму. Это совершеннейшее произведение искусства, предмет его заслуженной гордости. Теперь Буш смог бы убедить мать в том, что он — творец, он способен им быть. По крайней мере он стоял куда выше ее примитивных методов поощрения и наказания.