Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9

• Название: Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
• Автор: Генри Райдер Хаггард
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В девятый том Собрания сочинений известного английского романиста Генри Райдера Хаггарда (1856-1925) входят романы «Нада», «Ласточка» и «Бенита».

---

Ранним утром четвертого дня Дингаан послал за амабуну, приглашая их явиться к нему в крааль, где он намерен был подписать бумагу. Они пришли и оставили свои ружья у ворот крааля; смертью наказывался человек, как белый, так и черный, если появлялся вооруженным перед королем. Крааль Дингаана был выстроен большим кругом, как строились у нас все королевские краали. Вначале тянулась высокая наружная изгородь, потом тысячи хижин между наружной и внутренней изгородью. За внутренним рвом лежало большое открытое пространство, в котором могли поместиться пять полков, а в конце его, против входа, находился крааль скота, который отделялся от открытого места также изгородью, изогнутой, как лук. За нею помещалось Эм-Тандени — жилище королевских жен, далее — помещение для стражи, лабиринт и Ум-Длункулу, дом короля. Дингаан вышел и сел на скамью перед краалем скота, рядом с ним стоял человек, державший щит над его головой, чтобы предохранить его от солнечных лучей. Мы все, члены совета, были тут же, а вдоль всей изгороди, вооруженные короткими палками, а не дубинами, отец мой, стояли воины того полка, который Дингаан не отсылал. Командир полка находился рядом с королем, по его правую руку.

Вскоре вошли буры и всей толпой приблизились к королю. Дингаан принял их милостиво и пожал руку Ретифу, их начальнику. Ретиф вынул из кожаной сумки бумагу, по которой устанавливались уступка и границы земель, и переводчик перевел королю содержание бумаги. Дингаан сказал, что все в порядке, и приложил к бумаге руку; Ретиф и буры, видимо, были довольны и широко улыбались. По окончании дела они стали прощаться, но Дингаан не пустил их, говоря, что сперва он желает угостить их и показать им пляску воинов; по его приказанию были внесены заранее приготовленные блюда с вареной говядиной и чашки с молоком. Буры отвечали, что они уже обедали, но все же выпили молока, передавая чашки из рук в руки.

Воины стали плясать и запели воинственную песнь зулусов, отец мой, а буры отодвинулись к центру площади, чтобы не мешать пляске воинов. В это время я услыхал, как Дингаан приказывал одному из слуг отправиться к белому Доктору Молитвы, находящемуся вне крааля, и попросить его не бояться ничего. Я удивился, не понимая смысла приказания, почему Доктору Молитвы надо бояться танца, часто виденного им? Вскоре Дингаан встал, в сопровождении свиты прошел сквозь толпу, подошел к капитану Ретифу и стал прощаться с ним, пожимая ему руку и желая ему счастливой дороги. Затем он вернулся к воротам, которые вели к королевскому дому; около входа стоял командир полка, как бы в ожидании приказаний.

Неожиданно для всех, отец мой, Дингаан остановился и закричал громким голосом: «Билалани абатагати! Бей колдунов!» — и, закрыв лицо углом своего плаща, вошел за изгородь.

Мы же, его советники, стояли пораженные, словно превращенные в камни. Не успели мы еще слова вымолвить, как командир полка громко прокричал: «Бей колдунов!» — и возглас его был подхвачен со всех сторон. Раздался ужасный крик, отец мой, и топот ног. Сквозь облака пыли мы видели, как воины кинулись на амабуну, и, несмотря на шум, мы услыхали удары палок. Амабуну вытащили свои ножи и зачищались храбро, но нельзя было успеть сосчитать до ста, как все было кончено, — немногих уже мертвых, многих еще живых выволокли из ворот крааля, на Холм Убийств, и там перебили всех до одного. Каким образом — я лучше не скажу тебе, их перебили и сложили в кучу, и этим окончилось их предприятие, отец мой.

Но я и другие советники молча направились к дому короля. Он стоял перед своей большой хижиной, подняв руки, мы поклонились ему, не говоря ни слова. Дингаан заговорил первый, слегка посмеиваясь, как человек, чувствующий себя не вполне спокойно.

— Что, советники мои? — сказал он. — Когда хищные птицу сегодня утром взывали к небу о крови, они не ожидали пира, приготовленного для них. И вы, вожди, не знали, какого великого правителя послало вам Небо, и как глубок ум короля, вечно заботящегося о благе своего народа. Теперь страна очистилась от Белых Колдунов, о которых каркал Черный перед смертью, или, вернее, скоро очистится, так как это только начало. Слушайте, гонцы! — и он повернулся к людям, стоящим за ним. — Немедленно отправляйтесь к полкам, собранным за горой, и передайте их вождям слова короля. Вот мой приказ: пусть войско совершит набег на земли Наталя и перебьет всех буров, уничтожит их всех: мужчин, женщин и детей. Ступайте!

Гонцы прокричали привет королю и пустились, как копья из рук бойцов, через секунду они исчезли. Но мы, советники, стояли молча.

Дингаан заговорил снова, обращаясь ко мне:

— Успокоилось ли наконец твое сердце, Мбопа, сын Македамы? Ты часто жужжал мне в уши о белых людях и об их победах над нами, а вот видишь! Я только дунул на них, и они исчезли. Скажи, Мбопа, все ли колдуны умерли? Если хоть один из них остался в живых, я хочу поговорить с ним!

Я взглянул Дингаану прямо в лицо и отвечал:

— Они умерли, король, но и ты также умер!

— Для тебя было бы лучше, собака, — сказал Дингаан, — если бы ты выражался яснее!

— Да простит меня король, — отвечал я, — вот что хочу я сказать. Ты не можешь уничтожить белых людей, они не принадлежат к одному племени, их племен много, море — их стихия, они являются из черных вод океана. Убей тех, которые находятся здесь, другие придут мстить за них. Их будет все больше и больше! Теперь убивал ты, в свое время начнут убивать они. Теперь они лежат в крови, но в скором будущем, король, лежать в крови будешь ты. Тобой овладело безумие, о король, когда ты исполнил это злодеяние, и следствием этого безумия будет твоя смерть. Я сказал! Да будет воля короля!

Я стоял неподвижно, ожидая смерти, отец мой. Во гневе сердца моего, при виде совершавшегося злодеяния я не мог удержать своих слов. Раза три Дингаан злобно взглянул на меня, и на лице его страх боролся с яростью. Я хладнокровно ждал, что победит — страх или ярость. Когда же он наконец заговорил, то сказал одно только слово: «Иди», — а не два: «Возьмите его». И я ушел, а со мной советники, король остался один.

Ушел я с тяжелым сердцем, отец мой. Из всех ужасных событий, виденных мною, мне казалось, что это — коварное избиение амабуну — худшее, вместе с приказанием войскам так же умертвить оставшихся в живых и их женщин и детей. И они их перебили — шестьдесят человек перебили они — там, в Стране Плача.

Скажи, отец мой, почему Ункулункулу, который сидит на небесах, позволяет таким ужасам совершаться на земле? Я слыхал проповеди белых людей, которые говорят, что все о нем знают. Имена его — Власть, Милосердие и Любовь. Почему же он допускает все это? Зачем он позволяет людям, подобным Чаке и Дингаану, мучить людей на земле, а в конце наказывает их одной смертью за те тысячи смертей, которые они причинили другим? Вы говорите, что все это происходит в наказание людям, которые злы, но это неверно; не страдают ли безвинные вместе с виновными, не погибают ли сотнями невинные дети? Может быть, на это есть другой ответ, но как могу я в своем слабоумии постигнуть Необъяснимое? Может быть, все это — часть целого, маленькая часть того узора, о котором я говорил, узора на чаше, содержащей воды Его премудрости. Я ничего не понимаю, я — дикий человек. Но не больше знания нашел я в сердцах белых, просвещенных людей. Вы знаете многое, но многого и не знаете. Вы не можете объяснить, где мы находились за час до рождения или чем станем после смерти, зачем родились и почему умрем. Вы можете только надеяться и верить — вот и все; может быть, отец мой, скоро я стану мудрее всех вас. Я очень стар, огонь моей жизни угасает, он еще горит только в моем уме, там огонь еще ярок, но скоро и он погаснет, и тогда, может быть, я пойму.

XXV. Война с племенем галакази

Я должен рассказать тебе, отец мой, как Умслопогас-Убийца и Галази-Волк воевали с племенем галакази. Когда я вышел из тени горы Призраков, Умслопогас собрал всех своих вождей. В длинной речи он сказал им, что желает, чтобы племя Секиры перестало быть незначительным народом, стало бы велико и считало бы стада свои десятками тысяч.

Вожди спросили, каким образом этого можно достигнуть и не задумал ли он для этой цели войну с королем Дингааном? Умслопогас отвечал, что, напротив, желает приобрести расположение короля. Он рассказал им о девушке Лилии, о племени галакази и о том, как он собирается на них войной. Некоторые из вождей согласились сразу, другие не хотели войны, и между ними возник спор, который затянулся до вечера. Когда начало смеркаться, Умслопогас встал и сказал, что, будучи вождем племени Секиры, он приказывает всем подняться против галакази. Если же найдется человек, желающий воспротивиться его власти, пусть выступит вперед побороться с ним, и победитель приобретет право повелевать. На это никто не отвечал: мало было охотников встретиться лицом с лезвием Виновницы Стонов. Таким образом, решилась война между племенами Секиры и галакази. Умслопогас выслал гонцов, чтобы вызвать к себе всех подвластных ему воинов.