Захар Петров - Чистилище

• Название: Чистилище
• Автор: Захар Петров
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я не могу понять, к чему ты ведёшь, но пока что ты сообщаешь только банальности. Никто и не сомневался, что у людей есть свободы выбора, а у секачей нет.

- Итак, ты согласна, что человек наделён свободой; почти абсолютной свободой поступать так или иначе; идти направо или налево; стать диггером или следователем; творить добро или зло?

- Я согласна, и что дальше?

- Так неужели ты считаешь последовательным с точки зрения Создателя лишать людей этой свободы? Неужели ты считаешь, что Создателю в этом мире нужны заведённые чёртики, которые творят только добрые дела лишь потому, что так в них заложено изначально? Чем же тогда человек отличался бы от секача, кирпича в кладке этой стены или же от ленточника? Да, дарованная свобода позволяет людям стать извращенцами и рабами опия, убийцами и диктаторами, эгоистами и просто ничего из себя не представляющими пассивными полу-растениями. Но эта же свобода может сделать их Человеками с большой буквы, такими, как Присланный, Дехтер, Светлана. Причём не обязательно яркими героями, как те, о ком до сих пор жива память. Будь уверена, что среди вялой массы зацикленных на себе эгоистичных двуногих, в Муосе осталось ещё немало ничем не приметных обычных людей, которые каждое утро встают на битву со своими грехами и на борьбу со вселенским злом. Про их дела не будут слагать песни и легенды, потому что они не так ярки и масштабны. Но у Истины свои критерии оценки значимости добра и зла, которые совсем не обязательно должны совпадать с нашими, примитивными человеческими подходами. И именно эти свободные поступки имеют абсолютную ценность для Вечности. Ты говоришь «чёткое и логичное учение», «система правил»? Осталось только предложить расценки за каждый вид добрых и злых поступков, чтобы можно было произвести подсчёт в муонях по концу жизни и решить, достаточно ли заработал человек, чтобы идти в жизнь вечную. С точки зрения верующего человека то, что ты говоришь – пошлость; ещё большая пошлость, чем установить такие жёсткие правила между мужем и женой, между родителями и детьми, полностью подменив ими любовь, что впрочем делается повсеместно. Ты понимаешь о чём я?

- Я не знаю, но я буду думать…

6.

Вера забрала от диггеров Саху и Паху. Специально для них она принесла одежду – обычные рабочие комбинезоны, старые и заношенные, которые не бросались в глаза. Братья без особого сожаления сняли с себя диггерские юбки, став похожими на двух крепеньких фермеров. Сама Вера в этот раз к диггерам пришла в таком же комбинезоне, правда совсем новеньком. Поэтому втроём они, каждый из которых имел заплечный вещмешок, были похожи на какую-то рабочую группу, в которой Вера выступала руководителем.

Братья, если и удивились решению своего командира идти назад пусть и коротким, но далеко не самым безопасным путём – через Автозаводскую линию, виду не подали. А Вера в очередной раз не могла рационально объяснить принятое решение. Может быть, на это повлияло общение с Зоей, оставившее больше вопросов, чем ответов. Может быть ей двигало какое-то необъяснимое предчувствие, что возможности пройти этой дорогой потом уже не будет, замешанное на ностальгии о диггерских годах её жизни и почти детских воспоминаниях о том, как похожим путём её вел в Урочище следователь и как тогда ей всё было ново и интересно. А может быть просто ей не хотелось идти по этой труднопроходимой путанице ходов, крутых лестниц и узких нор, чтобы не выдать близнецам того, насколько дурно она сейчас себя чувствует.

Они вышли в Автозаводской туннель между Могилёвской и Партизанской. К станции пришлось идти чуть ли не по пояс в воде. Ещё на подходе к поселению лёгкий сквозняк принёс запах разложения, запах смерти. Светляки освещали туннель, их свет мерцал фиолетом в едва заметной ряби чёрной воды. Несколько неподвижных светлых пятен на воде указали на причину гробовой тишины на станции. Трупы сюда со станции вынесло слабое течение. Вот они – свидетельства наступившего Краха. Женщина и несколько детей. Побледневшая от длительного пребывания в воде и начавшегося разложения кожа была слишком смугла для обычного обитателя Муоса. Не смотря на выколотые глаза у всех, Вера узнала самый крупный труп – та самая мулатка, жена плешивого электрика с этой многострадально станции, за которую она когда-то неудачно вступилась. А вот едва покачиваются в создаваемых приближением их тройки волнах дети мулатки тоже с выколотыми глазами. Вере хватило мимолётного осмотра разорванных одежд, синюшностей на руках, царапин на других частях тела – свидетельств того, что они сопротивлялись, но нападавшие были непреклонны в желании их убить. По запекшейся крови в пустых глазницах она определила, что глаза им выкалывали, когда кровь текла по их жилам, то есть, когда они были живы. Очевидно жажда уничтожения тех, кто не похож на тебя, докатилась и до партизанских поселений. А вот и мелковатый труп лысого мужчины, правда с оставшимися на месте водянистыми глазами, которые сейчас мрачно рассматривали какую-то точку на своде туннеля. Лысый тоже сильно избит. Что это значило: вступился он за свою нелюбимую жену или же был признан местными линчевателями засаленным от близости с чужачкой? Теперь это было уже не важно. Удивительно, почему их ещё не сожрали плодящиеся в неимоверных количествах водные падальщики. Неужели даже они чувствовали яд человеческого безумства, исходящего из людских обиталищ, и боялись пока сюда подплывать.

Станция их встретила мраком и гробовой тишиной. Насосы здесь не работали, воду никто не откачивал и свет здесь пару дней не горел. Запах человеческих жилищ ещё не выветрился, но перебивался запахом разложения. Чтоб хоть немного обсохнуть, они выбрались на платформу и уже скоро набрели на кучу трупов. В основном мужчины и все с ранениями от арбалетных стрел – так подвергали смертной казни только партизаны. Значит и здесь набиралась армия для будущих грандиозных битв, а все отказавшиеся воевать пускались в расход. Правда эти, в отличии от мулатов, заслужили смерть без выкалывания глаз и сбрасывания в воду. Остальных жителей угнали с малоперспективной Партизанской, так ненавидимой её бывшим администратором, ставшего предводителем нового партизанского восстания.

Братья быстро подскочили с пола, выхватили секачи и напряжённо уставились во мрак за Вериной спиной. Только теперь сквозь не покидающий её голову шум Вера услышала приближающийся шорох. Вскоре в отвоёванный у мрака круг от света их светляков вошёл враг, против которого были бесполезны секачи и арбалеты. Сотни, а может и тысячи, крыс уверенным маршем двигались со стороны нор, когда-то давно проделанных в стенах корнями леса. Невидимая, но ощутимая безумная человеческая ярость, сделавшая эту станцию мёртвой, не выветрилась до сих пор, отпугивая зверьё. Теперь же трое живых людей словно разогнали мертвящий морок, повисший во мраке, и привлекли крыс. Против этих убийц была одна защита – бегство. Вера, Паха и Саха, не оборачиваясь спиной, отступали от них, а крысы, не замедляя тема уверенно шли на них, как будто считали, что их добыча всё равно никуда не денется. Пока что им удавалось сохранять дистанцию, но когда платформа кончится, им снова придётся сойти в воду, и несомненно эти неплохие пловцы бросятся за ними в погоню, не оставляя им никаких шансов. Они миновали зловонную кучу трупов и осторожно отступали дальше. Но эта куча подействовала на крысиное полчище словно магнит на стальные опилки. Уже через несколько секунд трупов не было видно под плотным кишащим покровом дерущихся, пищащих, чавкающих грызунов. Оставаться на станции не было смысла, и они снова спрыгнули в туннель.

Вскоре они наткнулись на кладку, явившуюся своеобразной дамбой, не пускающей воду дальше в сторону Тракторного Завода. Несколько сантиметров отделяло медленно, но неуклонно подымающийся уровень воды от верхнего края кладки. Но дальше было почти сухо и они смогли раздеться, отжаться, одеться и следовать дальше. Анализируя то, что произошло на Партизанской, Вера ещё раз вынуждена была признать, что с нею что-то происходит не хорошее – никогда раньше её спутники не обнаруживали опасность быстрее, чем она. И это что-то - лучевая болезнь, о которой её предупреждала Джессика.

7.

Партизаны.

Со времён восстания Деда Талаша в Муосе сформировался своеобразный образ этого народа: весёлые простецы; балаголы и хорошие стреляки из арбалетов; всегда бедные, голодные, но никогда не теряющие надежды и оптимизма; добродушно настроенные к чужакам, но умеющие постоять за свою свободу. Но так бывает и среди людей: мнение о человеке, сформировавшееся очень давно имеет свою инерцию и давно уже не соответствует тому, кем этот человек является на самом деле. Также бывает и с народами.

- На пол, я сказал! На пол и ползти сюда, мать твою… Ползти, я сказал!