Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

• Название: Пряди о Боре Законнике
• Автор: Александр Меньшов
• Жанр: Фэнтези

И тьма и свет живут в сердце.(цикл «Аллоды», книга 3)

---

Итак, Бор, каковы выводы? Готовы ли обёртыши к переговорам… настоящим переговорам? Когда им придётся в чём-то уступать, что-то отдавать… При этом надо чётко понимать: это «что-то» из того, что всегда было твоим.

Эх! Плохо, что гибберлинги поначалу даже не попытались договориться с медвеухими. Совершали периодические вылазки на сей остров, чуть «подворовывали»… И тут такая наглость: вырубка леса, захват земель… Как так и надо! Не удивительно, что реакция медвеухих была столь агрессивной.

Н-да, Бор! Всё же ты, на чьей стороне?

Вот и сейчас, стоя посреди залы в ожидании, когда медвеухие соизволят начать разговор, я вновь задавался этим вопросом.

Вожди кланов входили последними. Одетые в свои церемониальные одежды, да ещё водрузившие разукрашенные бивни, они сейчас были похожи на диковинных зверей из эльфийских книжек о чудесах Сарнаута.

Но среди них всех был один обёртыш, который явно выделялся и своим внешним видом, и своим настроем. Едва он только появился в зале, как мои клинки тут же нервно «заёрзались» в ножнах.

— Кто это? — тихо спросил я у Шелкобородого.

— Не знаю, — так же тихо прошептал тот. — Слышу, что кое-кто из варваров его назвал Раэвукас… Ярый.

Едва этот медвеухий вошёл, как все разом затихли. Он ни на кого не смотрел, сильно ссутулившись, продолжая двигаться к вождям. Я думал, что Ярый встанет подле них, или, может, перед ними, но он проследовал в самый дальний конец, где грузно опустился на выдолбленное в камне седалище.

Первым голос подал матёрый обёртыш, морда которого была расписана тёмно-синими полосами.

— Приветствуем тебя, сын Таара, — переводил толмач, потупив свой взор. — Можешь назвать своё имя?

— Скажи им, что меня кличут Бором… добавь — Законником.

— Ты великий воин, — продолжал тарахтеть Шелкобородый, — и стоишь десятерых.

— Полсотни, — ухмыльнулся я. — А, может, больше.

— Мне что же: сообщить им это?

— Ты лучше внимательней слушай вождя… Как его зовут? Пусть тоже представится.

— Это отец Таонтугева — великий…

Договорить толмач не успел: из своей «норы» выбрался Ярый. Он двинул прямиком ко мне, при этом опять же упрямо глядя в пол.

Видно, что подобного не ожидал никто из собравшихся обёртышей. Медвеухий остановился в паре шагов и мне в нос ударил характерный неприятный запах, исходящий из его рта, какой бывает у плотоядного существа. Раэвукас тяжело сопел, будто этот небольшой переход от каменного седалища был трудным подъёмом в горы.

— Зачем ты пришёл? — перевёл слова Ярого толмач.

Голос этого варвара был мощный, я бы даже сказал с «тёмной силой». Глаз он не поднимал, уставившись мне примерно на уровень живота.

Мне хватило времени внимательно рассмотреть Раэвукаса. На вид его возраст был больше среднего. А проседи на плечах и спине лишь доказывали это умозаключение.

Ростом Ярый был в полтора раза больше моего. Если бы его громадная медведеподобная башка с большими мохнатыми ушами не крутилась на короткой шее, то казалась бы вообще пришитой к телу.

— Как это зачем? Вы звали, и я…

— Нет! Зачем ты пришёл сюда? На наши земли? — на моё удивление, Ярый заговорил на гибберлингском. Правда, с характерным акцентом.

Кто эта личность? — думалось мне. — Старый вождь? Старейшина? Шаман их культов? Кто же? Почему медвеухие опасаются его? А они ведь опасаются, это факт.

— Зачем твои воины нападают на наши отряды? — продолжил Раэвукас.

Он сказал «мои воины». Почему он сделал явное ударение на этих словах? Неужели медвеухие полагают, что за всем стоят не гибберлинги, а дело в моих личных притязаниях? Может, потому они именно меня и пригласили на переговоры?

Надо быть осторожным в ответах.

— Я показал вам силу, с которой следует считаться. Каким бы ни был большим жук, но кучка муравьёв всегда сможет его одолеть. Согласны?

Ярый молчал, переваривая сказанное.

— Это наши земли, — послышался голос отца Таонтугева. Толмач, явно растерявшись, едва успевал переводить его слова. — И много-много лет они были нашими.

Ярый поднял руку, останавливая вождя.

— Зачем тебе быть здесь? Чего ты хочешь? — спросил Раэвукас.

— Мы… я не желаю вашему народу ни погибели, ни иных бед и горестей. Пусть у вас всегда будут здоровые дети, сильные мужчины и красивые женщины. Пусть у вас всегда будет достаток. Для себя… для народа гибберлингов прошу лишь возможности жить на южных окраинах этой земли. Прошу разрешить им строить там свои жилища, охотиться… вести мену с вами.

— И вырубать наши леса?

— Взамен гибберлинги обязуются садить новые. Дерево им нужно для строительства.

— Ты должен понимать, что наш народ всегда чтил законы. С тех самых пор, как Колдуны одолели Змея, пытавшегося огненным мечем сжечь землю; с тех самых пор, как Великая Стужа сковала наш мир льдом, превратив его в безжизненную пустыню, минуло сотни лет. Боги завещали эти земли нам… Это небесный дар за верность.

Ярый повернулся к вождям, словно его слова предназначались именно им.

— Великая Стужа, — оскалившись, продолжил медвеухий, — не придёт в сей мир. Зима всегда сменяется летом. Таково условие Великого договора меж богами и нашим народом…

И пока Ярый произносил свою торжественную речь, я лихорадочно пытался понять, что, собственно, происходит.

Несомненно, было одно: медвеухие вовсе не понимали реального мироустройства. Все разговоры о «землях» касались лишь Мохнатого острова. Собственно, обёртыши даже и не считали его островом. Незнакомые с астралом, они полагали, что вокруг нет «земель», а только лишь «небесная вода», где живут боги. Как, например, сейчас:

— Мы думаем, что вы прибыли в своих деревянных домах, — говорил Ярый, — чтобы забрать эти земли. Мне непонятно, чем наш народ прогневал Таара. Ведь мы никогда не нарушали законов и традиций, завещанных предками. Старательно оберегали и хранили…

— Ваша верность богам достойна восхищения. Но их планов ничто не сможет изменить. Все мы лишь Нити в Ткани мира. Если боги чего-то желают, то так и будет. Возможно, они хотят видеть в вас не только ревностных воинов, стоящих на страже этих земель.

— А кого же ещё? — Ярый, наконец, поднял глаза.

Мы встретились взглядами. Я решил идти наобум. Не знаю, что нашло на меня, возможно, какое-то «просветление».

— Ваше племя разделилось на кланы. Боги смотрели сквозь пальцы, пока вы не стали открыто враждовать друг с другом. (Признаюсь, что сего факта я не знал наверняка, но решил рискнуть.) И вот пришла угроза извне, пришли мы. Признайтесь, что до сих пор вы не смогли нас победить, только потому, что не можете найти общий язык друг с другом.

Тут я ненадолго замолчал. Судя по тому, как напряглись вожди кланов, мои слова достигли цели.

— Гибберлинги меньше вас, слабее… но… и дружнее. Они откинули противоречия, объединились, став едиными, как кулак. Боги показывают вам, что коли вы не примиритесь друг с другом, эти земли передадут другим народам.

— Ты призываешь нас к тому, чтобы мы…

— Вот ты, Раэвукас, — перебил я Ярого, — постоянно говоришь, что вы народ, которому боги отдали сии земли. А мне не видится тут никакого народа. Северяне почти не помогают южанам, так? Наверное, им интереснее беречь лишь вашу Священную землю?

Ярый молчал. Он долго сверлил меня взглядом своих карих глаз.

— Оставь нас, Бор… Законник. Я хочу обратиться к вождям кланов и нашим старейшинам.

— Понимаю.

Таонтугев с несколькими воинами вызвались отвести нас, и мы с Шелкобородым пошли следом за ними.

— Ну, как? — тихо спросил я у толмача. — Всё перевёл варварам.

— Надеюсь, они поняли. Слушали очень внимательно…

— Вот что, друг мой: надо переговорить с Таонтугевом. У меня тут вопросиков накопилось. Подсобишь?

Гибберлинг кивнул головой.

Наш путь пролегал по широким коридорам, тоже освещённым встроенными кристаллами кварца. Через несколько минут мы очутились в полукруглой комнате.

— Постой, — обратился я к Таонтугеву, который явно вознамеривался вернуться в главный зал.

Медвеухий сделал знак воинам стать на входе, а потом повернулся ко мне.

— Спроси его, — попросил я гибберлинга, — сможет ли он поведать мне о своём мире.

Сын вождя задумался. Его морда приобрела глуповатое выражение, а мохнатые уши вдруг стали торчком, как у охотничьей собаки.

— Зачем вам? — сухо спросил он через Шелкобородого.

— Не хочу обидеть ваш народ тем, что случайно свершу какую-нибудь непростительную глупость.

Таонтугев долго молчал, застыв словно статуя.

— Он говорит, — начал толмач переводить, — что мир раньше был иной. Что тут было много…

Тут гибберлинг запнулся, подбирая слова, но я уже понял, про что пытался поведать Таонтугев.