Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

• Название: Пряди о Боре Законнике
• Автор: Александр Меньшов
• Жанр: Фэнтези

И тьма и свет живут в сердце.(цикл «Аллоды», книга 3)

---

Александр Меньшов Пряди о Боре Законнике

Часть 1. Когда гибберлингам снится рыба…

1

«Повелел нам Старейшина Фродди Непоседа записать для потомков сей труд. Со смешанным чувством мы взялись за это дело… Воитель, прозываемый в нашем народе Бором Законником, а среди благородных эльфов Серебряным, совершил немалое число доблестных подвигов. В своём священном исступлении, людьми называемом «сверр», сей муж уподоблялся неуязвимому зверю… и в неистовстве кидался на врагов, вдохновлённый своими богами. Был он человеком не из покладистых, весьма крепкий телом и сильный. Свой тяжёлый нрав <дальше затёрлось>… Владел и мечом, и луком. И охотником он был отменным. К его совету прислушивались… и немало гибберлингов ходило к нему за тем… никому не отказывал, такой был муж… И мы расскажем лишь несколько историй о нём».

Из «Прядей о Боре Законнике».

До чего бывает порой пронзительным ветер! Вот уж у кого неистовый нрав, так это у него. Впору его прозывать «сверром», а не меня…

Тоскливый сегодня денёк. Ох, и тоскливый… В последнее время всё видится в тёмных красках. А ещё это странное ощущение какой-то… обречённости… неотвратимости… неизбежности…

Я долго-долго всматривался в джунский кристалл, переливающийся янтарными сполохами.

Вот один из тех «шажков», о которых рассказывал Бернар. Сделаю его, и судьба вновь перевернётся…

Она, конечно, итак претерпела немало изменений. Видно, кто-то из богов решил сыграть по-иному… А, может, это всё результат того самого закона воздаяния, о котором когда-то рассказывал Альфред ди Делис? Что ни говори, а все наши действия, и уж тем более бездействия, становятся снежным комом, со временем превращающегося в стремительную лавину. И нет сил ни выскочить из неё, ни отвернуть…

Я окинул взглядом берег… До чего унылый пейзаж! Сиверия мне сейчас стала казаться неприветливой. Особенно в свете прошлых событий…

Хотя, причём тут Сиверия? Мы сами во всём виноваты!..

Вдали от берега виднелся чёрный силуэт корабля, на котором недавно прибыл Жуга Исаев. И только я это вспомнил, как сердце снова защемило…

Рапорт получился путанным, но Исаев, кажется, всё понял. Он внимательно слушал и про Молотовых, и про «Валир», и про то, что Фрол, присланный сюда, уж больно загорелся золотом из Пирамиды. Ещё заинтересовался личностью первосвященника. А как услышал, что я его убил, недовольно забурчал.

— Эх, опять… Он хоть успел что-то рассказать?

Я отрицательно мотнул головой. Кстати, многое из своего повествования пришлось опустить, припрятать.

— Молотовы… Молотовы… — бубнил себе под нос Жуга. — Ты знаешь, я беседовал с Касьяном. Он, между прочим, не последовал твоему совету и не остановился у Заи. Побежал до сестёр… А они-то, тут я уверен, тоже причастны и к его похищению, и к прочим делишкам этой семейки. Касьян, наивная душа, до сих пор в толк не возьмёт, кто его «продал».

Мои губы тронула лёгкая улыбка.

— Потому сам (что очень удивительно) обратился к нам в Приказ. Рассказал, что его похитили… Н-да, вот такая история… Некому доверять, — как-то грустно сказал Жуга. — Ну, с Молотовыми у нас будет отдельный разговор… Хотя… хотя…

Жуга крепко задумался. Я аж заскучал, когда он вдруг спросил:

— Говоришь, инициалы «БВ»? А что ещё было в бумагах Крюкова?

— Какие-то рекомендации, что да как делать. К кому обращаться…

— И к кому?

— Да я толком не читал. Отдал Фролу, чтобы он ознакомился и доложил.

— Н-да, дела… Когда мне сказали, что Фрол не вернулся, — пояснял Жуга, — я сразу же направился сюда… сам. Но… Нихаз всех дери!

Я усмехнулся и хотел встать.

— Постой, ты куда?

— Что ещё?

— У меня к тебе дело.

— Дело? Опять? У меня свои… дела.

— Какие такие дела?

— Еду в Новоград. Тайно…

— Что? Ты с дуба рухнул? — Жуга напрягся.

— Я же сказал — тайно…

— Тайно, не тайно — в столице тебе делать нечего. На кон поставлено столько, что рисковать твоей головой я себе не могу позволить! Схватят…

— Пусть попробуют! Я им быстро…

— Бор, это не шутки! — глаза Жуги стали пронзительными. — Ты разве не знаешь, что три года…

— Да знаю, — отмахнулся я. — Но и вы поймите: у меня там жена… Войдите в положение.

Исаев тяжело вздохнул.

— Я-то понимаю… Уж поверь мне.

— Ну, тогда помогите. Три дня… Ладно, хотя бы денёк.

— Дело в том, — начал Жуга (он мялся, я видел, что ему не очень хочется об этом говорить), — что именно Избор не желает видеть тебя в Новограде. Он зол, как сто астральных демонов… Я много раз пытался его уговорить смягчиться. Сетовал на всякие обстоятельства, но те бумаги… Ох, Бор, Бор! Не уничтожь ты их…

— Если помните, то за мной гнались. Попади те списки в другие руки…

— Да я всё понимаю, а вот Избор — нет. Да ещё та стычка в башне. Честно скажу, что Иверский очень испугался, что ты подосланный убийца.

— Испугался?

— Да, у него на этот случай есть один «бздык». Да, кстати, кто-то шепнул ему, что ты отпустил в Орешке Ивана Иверского.

— Кто шепнул? — побледнел я. Ведь об этом никто не знал.

— Мне это не ведомо.

— Но Иван же его родственник… Кузен, что ли?

— Троюродный племянник, — улыбнулся Жуга. — Да хрен с ним, с этим Иваном. Главное — бумаги… списки… Гудимир Бельский тот ещё молодец! Попади его записи нам, мы бы столько раскрыли!

— Послушайте, Жуга, — обратился я, — мне всё понятно. В столицу мне вход заказан, но ведь вы же можете… это в ваших силах…

— Да что ты вокруг, да около. Говори прямо.

— Вы в состоянии устроить… тайно устроить так, чтобы я хоть на денёк попал в Новоград. Мне бы Заю повидать и…

— Я ни в чём, и ни в ком не уверен. Сыскной Приказ набит болтунами и доброхотами. Не на кого опереться.

— Что? Смех-то, какой! Сыскной Приказ — хуже рыночной площади? Не верю… хоть убей, не верю!

Исаев нахмурился и от досады стал покусывать нижнюю губу.

— Чего не верить-то? Будь у меня в руках те списки из Орешка, то быстро вывел бы кого надо на чистую воду. А ты их… Не верит он!

Жуга от досады стукнул кулаком по коленке.

— Может, вы и мне не особо доверяете? — спросил я. — Как имперскому лазутчику…

— Может… не может… Какой из тебя лазутчик? Рожа-то канийская!

— Как знать. Может, я всё-таки подосланный. А вы так безоговорочно мне доверяете.

Жуга нахмурился. С минуту он шамкал губами, а потом ответил:

— Если это так, то пропала моя головушка… Да и твоя…

Я глянул на Исаева: стареет уже… А какие-то полгода назад… Н-да, время никого не жалеет.

— Вот что, братец, — Жуга перестал шамкать губами и заговорил серьёзным тоном, — у меня к тебе важное дело. Выполни его, а там кой какое время пройдёт, Избор поостынет, и я…

— Какое ещё дело? — неохотно спросил я.

— Поедешь в Темноводье.

— В это паучье гнездо?

— Вот именно… Меня особо интересует та загадочная личность «БВ». Есть кое-какие подозрения на этот счёт.

Его интересует! А мне как-то положить на это всё. В конце концов, чего он кобенится? Не захочет помочь, так я сам никого не спрашивая, отправлюсь в Новоград.

— И всё же я настойчиво прошу вас не отказывать в моей… — сердито сказал я.

— Вот заладил! Ты действительно такой тугодум или притворяешься? Обстановка в столице такая, что появись ты хоть на мгновенье, и, не приведи Сарн, об этом прознают, то… пострадаешь не только ты. Слышишь?

— Слышу.

— Нет, ты не слышишь! Я не о себе говорю! Вернее, не только о себе.

Жуга встал и заходил взад-вперёд.

— Вот не хотел тебе говорить! — зло сказал он.

— Говорить что?

Жуга остановился, но так лицом ко мне и не повернулся. Предчувствуя нечто нехорошее, я встал.

— Ты помнишь бортника Богдана Лютикова?

— Это который у Белого озера живёт?

— Да-да… В общем, дело такое… чувствую себя последним сплетником…

— Да не томи!

Жуга обернулся, уже совладав со своими эмоциями, и сказал:

— Твоя Зая сейчас… с ним.

— С кем?

— Тьфу, ты! С Лютиковым.

Сказать, что я потерял дар речи, значит, ничего не сказать. Гляжу прямо в глаза Жуги, пытаюсь понять, что он такое говорит, а не могу… никак не могу… Вижу, как шевелятся его губы, но не слышу ни одного слова.

— По… по… почему…

Во рту пересохло. И только сейчас я сообразил, что изо всех сил сжимаю горло Жуги. Его лицо уже начало синеть.

Пальцы разжались, и Исаев свалился на колени.

— Твою… твою… ты совсем уже…

Он задыхался, и потому никак не мог точно сформулировать свои фразы.

— Извини… извини… Что ты сказал про… Заю…. и этого?..

— Твою мать!.. Что да что!