Джордж Майкл - Семья Майклов в Африке

• Название: Семья Майклов в Африке
• Автор: Джордж Майкл
• Издательство: Армада
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1994
• ISBN: 5-87994-032-2

Джордж Майкл, знаменитый охотник, навсегда отказывается от профессии «истребителя зверей». Вместе со своей женой и детьми он отправляется в путешествие по саванне с кинокамерой. Это путешествие и составило основу сюжета книги. Автор рассказывает об африканских заповедниках, о повадках диких животных и своеобразной природе африканской саванны. Он знакомит читателя с увлекательной, но трудной профессией «охотника с кинокамерой». Результатом поездок Майкла явилась серия кинофильмов о животном мире Африки. Об истории создания одного из этих фильмов — «Барабаны судьбы» — рассказывается в книге. Она с интересом будет прочитана всеми, кто любит приключения, природу, животных.

---

В этот момент Марджори, Кэрол и Джун закричали и замахали шляпами. Слоненок, теперь уже окончательно сбитый с толку странными призраками, которые то и дело вырастали перед ним, шарахнулся назад и побежал по своим следам прямо к тому месту, где я лежал, судорожно хватая ртом воздух. Чудовищным усилием воли я заставил себя откатиться в сторону, подальше от этих тяжело топочущих ног…

Преследование уже начало утомлять слоненка, а мы упорно продолжали теснить его то в одну, то в другую сторону, пока не настигли его. После повторной короткой стычки, во время которой я уверился, что хобот у слоненка совершенно не действует, мы сумели надежно связать его, и вскоре Марджори и девочки смогли покинуть пригорок, чтобы рассмотреть слоненка вблизи.

Хотя слоненок уже почти полностью утратил свой боевой пыл, он все еще артачился и бодался головой всякий раз, когда кто-нибудь из нас оказывался в сфере действия его «тарана». Мне очень хотелось осмотреть его хобот, но я был вынужден отложить это на будущее в надежде, что слоненок вскоре успокоится. Хобот был явно поврежден; если б слоненок пользовался им как положено, мы не выиграли бы эту битву так легко.

Поймать и опутать слоненка веревками было еще полдела. Теперь возникла новая проблема — каким образом доставить его в лагерь. Мы тянули и подталкивали Джамбо, как Кэрол и Джун уже окрестили слоненка, но он уперся ногами в землю — и ни с места.

Старый способ вести за собой осла, маня его морковкой, не так уж баснословен, как может показаться с первого взгляда. Марджори предложила заманивать слоненка свежесорванными листьями мопани, и приманка подействовала — через несколько минут мы были в лагере. Чтобы слоненок мог свободно шагать, мы оставили веревку лишь на его левой ноге. Другая веревка свободно болталась вокруг его шеи; я и один африканец держали ее концы и могли направлять слоненка в нужную сторону.

Наконец мы вошли в лагерь. Ветка мопани по-прежнему маячила перед Джамбо, как вдруг он рванулся с новой силой и опрокинул двоих ребят, словно кегли. Мы отчаянно вцепились в концы веревки, но, прежде чем сумели утихомирить его, он чуть не сровнял с землей наш лагерь. Почти весь следующий день мне пришлось заниматься починкой столов, стульев и палатки.

Мы привязали Джамбо к дереву ярдах в двадцати от лагеря и хорошо позаботились о нем. Перед ним поставили большое ведро воды, навалили ворох свежесрезанных молодых веток мопани. Две энергичные девочки постоянно ухаживали за ним.

Я валился с ног от усталости. Поставив один из неповрежденных складных стульев в нескольких ярдах от Джамбо, я присел отдохнуть, а заодно и понаблюдать, как он ест и пьет. Минут через двадцать Джамбо принялся есть, опять все тем же необычным способом, ногой и хоботом запихивая листья в рот.

Несомненно, его хобот бездействовал уже довольно длительное время — иначе как бы он мог освоить столь своеобразный способ кормежки? Я поднялся, взял пучок листьев мопани и поднес его ко рту слоненка. Он не колеблясь схватил его и стал жадно жевать. Ко мне присоединилось все семейство, и целый час мы кормили слоненка таким образом. Я осмотрел его хобот и установил, что он совершенно парализован. Я начал ощупывать его с кончика, потихоньку поднимаясь все выше и выше, но, когда достиг места, где хобот переходит в голову, слоненок резко дернулся, как от боли, и несколько минут не подпускал меня к себе.

Я решил дать ему отдохнуть, а более тщательный осмотр отложить на завтра. Когда он принялся пить из ведра, на него больно было смотреть. Начал он с того, что поднял голову и погрузил кончик хобота в воду. Набрав полный хобот воды, он стал двигать головой вверх и вниз, раскачивая хобот взад и вперед, а затем, достаточно раскачав его, удивительно метко забросил кончик в рот и вылил остатки воды в горло. Надо полагать, бедняга ежедневно часами простаивал у водопоя, утоляя жажду маленькими глотками, всего по нескольку капель за раз.

На следующее утро Джамбо был полон жизни. Африканцы заново налили в его ведро воды, нарезали ему на завтрак груды веток мопани. Его уже можно было гладить и похлопывать, не опасаясь, что он станет брыкаться и бодать головой. Всего лишь за одну ночь он стал кротким и послушным, как щенок. Я всегда утверждал, что слон — самое умное и самое чуткое из всех животных. Какое другое дикое животное, с его инстинктивным страхом перед человеком, так же легко откликнулось бы на доброту, как этот слоненок, еще только вчера бывший свирепым, неукрощенным обитателем джунглей?

Мне даже почудилось в его добрых, с длинными ресницами глазах что-то вроде человеческого выражения, когда он устремил их на меня, а затем медленно перевел на Марджори и девочек, словно желая сказать: «Спасибо. Никто еще не делал для меня такого».

Предоставив довольному Джамбо уминать завтрак, мы взяли кинокамеру, ружье и бутылки с водой, Пенга водрузил на голову корзину с провизией, и наш маленький отряд, покинув лагерь, вступил на хорошо протоптанную звериную тропу, что вела к огромной заводи на реке, примерно в миле вниз по течению. Как сказали нам африканцы, заводь кишела крокодилами, к тому же мы непременно должны были встретить большое стадо бегемотов, которые любили нежиться в этой части реки. А если мы хотим видеть, как животные идут к водопою, достаточно соорудить небольшое укрытие в тростнике и спокойно ждать.

Продвигаясь звериной тропой, я и не подозревал, что этот день должен стать памятным днем в нашей жизни, полным необычайных, волнующих происшествий.

Глава седьмая На звериной тропе

События дня разворачивались с такой быстротой, что, не будь у меня за плечами многолетнего опыта жизни в дикой Африке, я имел бы основания подозревать, что они разыграны специально для нас. К такого рода мошенничеству зачастую прибегают известного сорта проводники охотничьих экспедиций, чтобы произвести впечатление на своих легковерных, неискушенных клиентов, которые перед отправлением обычно накачиваются рассказами о «тайнах Черного континента».

Звериная тропа шла параллельно реке. Сквозь редкие просветы в подлеске гладь воды, как ртуть, сверкала на солнце. При нашем приближении в воздух огромными черными тучами взлетали стаи зябликов, и натруженные ветви деревьев качались вверх и вниз, словно вкушая долгожданное облегчение. Солнце поднялось над верхушками деревьев. Кэрол и Джун, шедшие со мной рядом, надвинули на лоб свои шляпы, прикрывая полями глаза от отраженного водой солнца.

Мы продвигались по пустынной лесной тропе под почти оглушающее гудение диких пчел и насекомых. Оно как будто притихало на мгновение перед нами, чтобы с еще большей силой возобновиться у нас за спиной. Вот вдалеке раздался невыразимо печальный и вместе с тем обворожительный крик египетского бегунка — предупреждение крокодилам, греющимся на солнце на песчаных отмелях. Египетский бегунок обычно гнездится поблизости от мест, где крокодилы выводят потомство, и находится в каком-то странном сродстве с этими ужасными чудовищами.

Где-то неподалеку хрустнула ветка — так, едва уловимый хрупкий звук, тем не менее выделявшийся из монотонного хора джунглей. Я оглянулся через левое плечо и остановился. Марджори и девочки, уже достаточно искушенные во всем, что касается диких животных, не дожидаясь предупреждения, последовали моему примеру. Две какие-то неясные тени с двух сторон льнули к стволу большого, наполовину высохшего железного дерева. Я не мог разобрать, львы это или леопарды, и медленно поднял ружье. Щелчок предохранителя громко отозвался в моих ушах. Вокруг было тихо, лишь гудели хором насекомые, да издали доносился стук дятла. «Как я горжусь своими! — мелькнула у меня мысль. — Какая у них выучка! Без всякого предупреждения они поступили как заправские обитатели джунглей».

Беззвучно, точно призрак, от дерева отделилась большая гиена. Это был самец. Он вышел на свет и некоторое время постоял, подняв голову и принюхиваясь. Так же беззвучно к нему скользнула его подруга. Они стояли не шелохнувшись. Для них это был решающий момент: малейшее движение или звук, малейший намек на опасность — и они сольются с зарослями, словно станут их частью. Опустив голову, самец двинулся вперед характерной гиеньей походкой. Это был превосходный экземпляр размером с большую восточноевропейскую овчарку, но гораздо массивнее. Его пестрое тело было красиво закамуфлировано под пятна солнечного света, пробивающегося сквозь листву. Мощные плечи выпячивались буграми, как у профессионального борца, нижняя челюсть отвисала, открывая ряд страшных собачьих зубов.

В вечной войне, которая идет между человеком и гиенами, у этих хищников предельно развился инстинкт самосохранения и чутье на своего заклятого врага. Руководимые вековечным инстинктом, гиены почувствовали поблизости невидимую опасность и, перелившись в быстрое движение, почти незаметное для глаза, стали тенями на фоне темного подлеска и исчезли так же беззвучно, как появились.