Геннадий Ананьев - Андрей Старицкий. Поздний бунт

• Название: Андрей Старицкий. Поздний бунт
• Автор: Геннадий Ананьев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-021342-5

Андрей, младший сын великого князя Ивана III, со своим старшим братом, великим князем Василием III, жил в полном согласии. Но после его смерти в 1533 году у Андрея начались недоразумения с правительницей Еленой Глинской: по причине малолетства будушего царя Ивана IV многие бояре видели в Старицком кандидата на престол.Постепенно недоразумения перешли в неповиновение, а затем и в открытый бунт…

---

Приговор Думы единодушен: походом на Казань идти и посуху, и Волгой. Объединившись, разорить гнездо разбоя.

Дружной толпой бояре пошагали к трапезной на пир. Лишь князь Михаил Глинский не поспешил со всеми, чтобы пред дверью в трапезную ждать приглашения кравчего[97], а подступил с поклоном к Василию Ивановичу.

- Государь, я несчетно раз бил татар, знаю отменно все их коварные приемы. Не помешал бы я походу, став сотоварищем брата твоего князя Дмитрия, как я понимаю, в ратных делах малоопытного. Если изъявишь волю, то, возможно, и начальником его?

- Ты, князь Михаил, - мой советник, а не воевода.

- Одно другому не помеха.

- Верно. Только ты мне у руки моей нужен. Об этом - разговор долгий. А ладно ли заставлять бояр ждать в сенях перед трапезной, слюни глотая? Перенесем разговор на завтрашнее утро, - оборвал князя государь.

Разговор и в самом деле оказался весьма долгим. Начался он опять с просьбы Михаила Глинского не отводить его от похода на Казань, чем князь вызвал новое недовольство государя:

- Не канючь ты, не дитя малое, неразумное. Запомни наперед: не обдумавши все, я не делаю ни одного шага. Тем более такого важного дела, которое еще не ясно, с пользой ли для меня и отчизны моей закончится, лихом ли обернется. Но знай, как бы ни закончился поход, главное для меня на ближайшие годы - найти повод для отказа от вечного мира с Польшей, с королем Сигизмундом. И тут моя полная надежда на тебя. Посольский дьяк много знает об отношении королевских семей к Сигизмунду, но тебе-то о нем должно быть более известно. Так ли это?

- Да.

- Вот и расскажи мне во всех подробностях, как, по-твоему, император Максимилиан поведет себя, если мир с Польшей будет нарушен. Как поступит Венгрия? Как шведы? Как, наконец, Орден Марии Тевтонской?

- Я думаю, один за другим посольства станут слать. Это точно. Ратью же Сигизмунду никто помогать не будет. Император одержим идеей всеобщей борьбы с султаном Селимом[98], который успешно теснит христиан, захватывая все новые и новые земли, и мечтает в первую очередь тебя, государь, столкнуть с Турцией. Чужими руками хочет жар загрести. Наобещает гору - мол, все страны Европы вступятся - родит же мышь.

- Верно. Максимилиан уже прислал послов с предложением начать войну с Турцией. Верно и то, что наобещал невесть что, утверждал, мол, весь христианский мир вооружится.

- Вот-вот: «вооружится». А какая рать и под чьим знаменем пойдет, ни слова не промолвил?

- Об этом даже намека не прозвучало. Оттого я тоже только пообещал, поставив условие: пошлю свою рать, когда война начнется. Ну да Бог с ним, с Максимилианом. Стало быть, не вступится?

- Нет. Поглядит со стороны. Что касается короля венгерского, то вряд ли и он впутается. Хоть он брат Сигизмунда, но очень на него в обиде: не исполнил Сигизмунд его просьбы не попирать моей чести. А вот шведы, те будут рады ослаблению Польши, рады твоим победам. Хотя и возмутятся лицемерно, выказывая громко свое несогласие с твоими, государь, действиями, однако, поверь мне, пришлют тайно к тебе посольство с предложением о мире против Польши и Литвы. Помянешь мое слово. Шведов, таким образом, можно считать своими союзниками. Что же касается Ордена, то он на ладан дышит по вине Польши и Литвы в первую очередь и открыто поддержит тебя, государь, если будет твердо уверен в твоем мирном к нему отношении.

- Кое в чем разнятся твои слова и слова посольского дьяка. Где больше верности?

- Более верь мне. Головой ручаюсь за правдивость своих оценок. И еще. Тебе нужен повод разорвать мир с Сигизмундом, чтобы виновным в разрыве оказался сам король, такое я вполне смогу устроить. На это требуется год, самое большее, полтора. Для этого только нужна мне небольшая вольность: право тайного сношения с моими друзьями в Польше, право переписки с императором Максимилианом, его братом Карлом, с Папой Римским, с королем венгерским Владиславом, с штатгальтером Ордена Марии Тевтонской графом Изенбергом. Если возникнет необходимость сноситься еще с кем, испрошу твоей воли, государь.

«Сразу не ответишь ни разрешением, ни отказом, - задумался Василий Иванович. - Станет переметчик плести за спиной сети, имея на то полное разрешение. Ни на смех ли это курам: князю Глинскому действовать не в пользу России (а такое нельзя исключить) с благословения самодержца российского? Если же глянуть с другого бока, князь твердо обещает провести в жизнь тайную задумку. Такое разве свершишь неверностью?»

- Хорошо, - наконец согласился государь, - сносись. Ради пользы отчизны моей.

- Только во благо России. Не иначе.

На том и завершился разговор, скрытый от глаз и ушей даже самых близких к государю слуг, даже его братьев. Тайное - оно и есть тайное. Узнает хотя бы один лишний - все, нет, считай, тайности.

Поход на Казань тоже начался без лишней огласки. Не строились на Соборной площади полки для благословения митрополита. Горожане не провожали ратников, которые выезжали из Москвы поочередно, малыми отрядами. Андрей Старицкий и Хабар-Симский тоже выехали тихо, недели за две до ледохода, чтобы встречать прибывающих по росписи Разрядного приказа ратников и распределять их по кораблям. Плечо до Ярославля на себя взял князь Андрей, от Ярославля до Нижнего Новгорода - Хабар-Симский. Кроме того, в Углич, Кострому, в Юрьевец были посланы специальные воеводы, которым предстояло в этих городах начальствовать, помогая тем самым князю Старицкому и воеводе Симскому. Налажено все было так, чтобы ни в одном городе не случилась заминка. Спускавшиеся вниз по Волге корабли не причаливали бы в затонах, а продолжали плыть без остановок. Нельзя, чтобы полки, идущие посуху в устье Свияги, ожидали там речную рать. Все должно произойти слажено: князь Андрей с Хабаром-Симским высаживают два своих полка в устье Казанки, князь Дмитрий выходит на берег Волги с ратью, готовой к переправе - вот тогда удача больше вероятна.

Весенний, стремительный стрежень нес корабли играючи, веслами и рулем приходилось пользоваться только для того, чтобы держаться стремнины, поэтому судовая рать пришла к месту раньше времени, и князь Андрей, когда до Каменки оставалось полдня пути, велел бросить якоря, свернув на тихую воду. Почти двое суток простояла его рать на якорях, чтобы начать высадку пешцев и огневого наряда в точно назначенное время.

Увы, никчемная точность.

Князь Дмитрий подвел полки к устью Свияги тоже на пару дней раньше срока, но не остановился поодаль от волжского берега в безделии, чтобы не привлекать к себе внимания казанцев, а начал мельтешить. Переправил он на противоположный берег несколько лазутных групп, которые, воротясь, известили, что берег пуст. Никого на нем, кроме редких рыбаков. Похоже, казанцы не имели сведений о подходе крупной русской рати.

Главный воевода князь Дмитрий, получив такие, как он посчитал, благоприятные известия, решил не ждать судовой рати, а самостоятельно переправиться всеми полками через Волгу, думая неожиданно ворваться в Казань, которая не успеет даже закрыть ворота.

Наивность невероятная. Казанцы не увальни-лежебоки. У них глаза и уши навострены. Хан Мухаммед-Амин получил известие о готовящемся походе уже вскоре после решения Думы и держал лазутчиков на Нижегородской дороге, зная о каждом шаге русских полков. Рыбаки на берегу Волги - тоже не случайные люди.

Менее осведомлен был хан о речной рати. Вернее сказать, ничего о ней не знал. Он и его военачальники Могли предполагать, что без кораблей поход не может обойтись - припасы осаждающим всегда подвозили водой - но в Казани не думали, что по Волге спускаются два полка с великим огневым нарядом, поэтому к встрече кораблей серьезно не готовились. Зато полки, приближающиеся посуху, они намеревались встретить достойно, и, как обычно, с хитростью, ловко изображая беспечность.

Как полагали военачальники казанского войска русские полки могут начать переправу чуть ниже реки Казанки, чтоб сразу же выйти на Арское поле, где и может состояться встреча двух ратей - место для сечи вполне подходящее, просторное и ровное. Строили они свой расчет и на том, что видимая тишина на берегу Волги наверняка расслабит русских ратников, которые, переправившись через реку, не станут сразу же облачаться в доспехи. Тем более в такую жару.

Так все и произошло. На спешно изготовленных плотах начали переправу русские полки. Передовой отряд, высадившись на берег, и в самом деле не спешил облачаться в доспехи и занимать оборону. Куда торопиться, если берег совершенно пуст, и лес, на полверсты отстоявший от берега, тоже девственно спокоен. Ни одной веткой не шелохнется.

Вот уже более половины русских ратников оказалась на казанском берегу. Колготня кругом, встречают новые плоты, сгружают пушки и ядра. Доспехи не надевают, чтобы легче было перетаскивать пушечные стволы с плотов на берег, не потеть в кольчугах в такую жару. Если враг появится - что не похоже, - долго ли набросить кольчугу, шлем с бармицей, опоясаться мечом и надеть на левую руку щит? Никто из ратников совсем не брал в расчет, что доспехи-то не под рукой, а в кучах у каждой сотни. Но с них великий ли спрос, если воеводы не предвидят опасности? Федор Бельский[99], Александр Ростовский[100], князь Курбский[101] и другие, не менее опытные воеводы, видимо глядя на князя Дмитрия Ивановича, главного воеводу, уверенно-беспечного, тоже расслабились.