Геннадий Ананьев - Андрей Старицкий. Поздний бунт

• Название: Андрей Старицкий. Поздний бунт
• Автор: Геннадий Ананьев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-021342-5

Андрей, младший сын великого князя Ивана III, со своим старшим братом, великим князем Василием III, жил в полном согласии. Но после его смерти в 1533 году у Андрея начались недоразумения с правительницей Еленой Глинской: по причине малолетства будушего царя Ивана IV многие бояре видели в Старицком кандидата на престол.Постепенно недоразумения перешли в неповиновение, а затем и в открытый бунт…

---

- Мой мудрый наставник детских и ранних юношеских лет не единожды говорил: у женщин волос длинный, а ум короткий, советовал никогда не показывать женщине, что ты покорен ее красотой. Он считал, что женщину нужно завоевывать не словом, а мечом. Это, конечно, слишком, но, как я теперь понимаю, разумности совет не лишен.

- Воспользуйся этим. Уговорись с царем Василием Ивановичем, он пособит тебе взять Киев, и станешь ты присяжным князем российским. Удельным князем. Как Одоевские, Воротынские, Новосильские и иные Заокские и Верхнеокские.

- Думал об этом. Вроде бы заманчиво. Только не могу я переступить через себя. Зачем мне Киевское княжество без любви Анастасьи? А мечом не хочу ее брать. Не могу. При согласии и любви - тогда счастье. Иначе что? Коптить небо. Нет, на такое я не согласен.

- Но ты уже в годах. Пора подумать о семье. Не сошелся же свет клином на вдове этой? Мало ли знатных и пригожих, кто почтет за счастье соединить с тобой свою судьбу?

- Знаю. Достаточно. Но ни одна меня не согреет. А семья? У меня она есть. Братья. Их жены. Их дети. Одна Елена, племянница любимая и любезная, чего стоит. Души в ней не чаю. Сорванец, а не девка.

Снова на долгое время воцарилось молчание. Вроде бы и не переживают князья, а только игрой языков пламени любуются.

Но вот снова громкий голос Глинского вспугнул тишину:

- Я еще хотел, князь Андрей, повиниться перед тобой… Когда ты вопрошал, не лучше ли идти на Вильно либо на Лиду, я отверг твой совет, назвав его неразумным. Грешен: разумность в том совете была, но я рвался в Мозырь по двум причинам. Первая в том, что он сдавался без сопротивления, тогда я и так сказал, но умолчал о своей мысли, думал, можно присоединить его к Турову при переходе под руку царя Василия Ивановича. Но главная причина была не в том: я надеялся на согласие Анастасьи, а из Мозыря до Киева - рукой подать. Туров с Мозырем вполне можно было приложить к Киевскому княжеству как свадебный подарок. Думаю, брат твой мне бы посодействовал. Вот эти мысли я утаил от тебя. Грешен. Ныне это уже не столь важно. О Киеве можно забыть. Сейчас и без всяких просьб соединюсь с российскими воеводами. Теперь для меня нет ничего важнее, чем благо России.

Крепко сказано. Но не очередное ли лукавство? До этого откровения князь Андрей уж стал считать, что Михаил Глинский с ним совершенно искренен, а выходит, не все свои мысли открывал. Вот и сейчас, вроде бы душа нараспашку, но вполне может быть, оставил что-то в потайном закутке. «Может - не может… Нельзя не верить людям…»

Не совсем Андрей Старицкий отмахнулся от сомнений, остались они в душе на всю жизнь. Единожды обманувший, отчего не повторит?

Ближе к полуночи князья разошлись по своим опочивальням.

Еще день прошел в безделии, в ожидании гонца от воеводы русской рати или от самого Василия Ивановича. Вот и вечер миновал, ночь на дворе, а никто не появился. Стало быть, ожидание продолжится. Перед тем как отправиться спать, Михаил Глинский не удержался от недоуменного вопроса:

- Что-то волынит Василий Иванович? Не передумал ли?

- Не может он передумать, - возразил Андрей Старицкий. - Мой брат верен слову, а решения не принимает наобум. Уверен я, рать уже на Березине и у Минска. Завтра, считаю, нам станет известно все.

- Погодим до завтра, что еще нам остается делать?

Не ошибся князь Андрей: на следующий день прискакал гонец от воеводы князя Шемякина, который от имени царя Василия Ивановича звал к себе под Друцк рать Михаила Глинского на помощь.

- Где действует основное войско? - спросил гонца Глинский.

- Везде. Минск осадили князья Верхнеокские и Заокские со своими дружинами. Они уже овладели многими мелкими крепостицами. Новгородская рать с воеводой князем Даниилом Щеней осадила Оршу. Князь Шемякин встал у Друцка. Туда и тебя кличет государь наш.

- Размашисто, - не то одобрил, не то осудил князь Глинский действия русской рати, потом добавил: Отдохни денек, завтра - в путь. С моим посланием воеводе князю Шемякину и к горожанам Друцка. Мы с князем Андреем Ивановичем подготовим грамоты.

Когда гонец отошел, Андрей Иванович усомнился:

- Зачем воеводе Шемякину грамота? Иль словами нельзя?

- Чтоб чего не перепутал гонец. Я хочу, если ты не возражаешь, просить воеводу отойти от города, коли он уже осадил его. Снять осаду.

- Рассчитываешь, что по доброй воле распахнут ворота?

- Да. Друцк мне тоже не единожды обязан спасением. Обращусь к горожанам, пообещав им полную неприкосновенность, если они согласятся присягнуть Василию Ивановичу, царю российскому. Угодно будет ли это Шемякину? Жаждет, возможно, почистить Друцк ради добычи.

- Согласится. Я самолично отпишу ему, чтоб не противился.

- Отменно. Значит, зовем писаря.

Воевода Шемякин выполнил все, о чем просили его князья. Вручил посланцу, который должен был войти с воззванием Михаила Глинского к горожанам, и свое заверение, что полки даже не будут входить в город, если он присягнет российскому царю, и останется в Друцке только небольшой отряд для обороны от поляков и литовцев, если те пожалуют.

В тот же день делегация Друцка вышла за ворота. Представители всех сословий, избранные для переговоров с воеводой русской рати общим городским собором, заявили о согласии горожан по предложению Михаила Глинского присягнуть русскому царю, но поставили одно условие: повременить до приезда самого князя. Оставить все, как есть: русские ратники стоят под городом, не осаждая его, а жители Друцка не выходят за ворота без разрешения градоначальника и без согласования с главным воеводой князем Шемякиным.

- Принимается, - согласился Шемякин, - годить - не кровь лить.

Делегацию знатно угостили, оделив подарками. Ответно был приглашен на пир воевода Шемякин со своими товарищами. Он не отказался. Так во взаимных угощениях и полетели дни до самого приезда князей Михаила Глинского и Андрея. Перед ними Друцк распахнул ворота. Приняв присягу с крестоцелованием от жителей города, Старицкий, Глинский и Шемякин послали с вестью об успехе гонца к царю Василию Ивановичу, который к тому времени уже осадил Смоленск, и стали, пируя, ждать повеления государя.

Михаил Глинский еще и самолично, в тайне от Андрея Старицкого, послал письмо Василию Ивановичу, в котором обещал положить к ногам государевым Смоленск, если тот оставит его в этом городе на княжение, клятвенно заверял, что станет надежно оборонять эту важную крепость от Сигизмунда.

Увы, царь не принял предложенного, не объяснив ничего. Он либо опасался оставить в руках переметчика очень важную для России крепость, то ли надеялся взять ее самолично. Приказ, полученный от царя, был четок: идти к Орше и, объединившись с воеводой Даниилом Щеней, захватить крепость.

Разумность в этом распоряжении Василия Ивановича безусловно была. Русские полки уже хозяйничали не только под Минском, их передовые сотни появлялись под Вильно, грабя малые города и поселения. Сигизмунд оказался в безвыходном положении, начал уже готовить посольство к русскому царю с предложением мира. Конечно, в Польше войск было вполне достаточно для надежной обороны, но у короля не оказалось воеводы, способного вести на рать это войско, чтобы заступить дорогу русским полкам.

Случилось, однако, непредвиденное.

Еще при Иване Великом польский полководец Константин Острожский[93], умением, храбростью, ратным везением и честью соперничавший с Михаилом Глинским, был пленен русскими воеводами. Константин оказался перед выбором - быть казненным либо заточенным в подземелье или перейти на службу к победителю. Он избрал второе. Однако после кончины царя Ивана он посчитал, что присяга его потеряла силу, и хотя продолжал успешно воеводить, одерживая одну за другой победы в малых сечах с разбойными сакмами[94] ордынцев и крымцев, искал лишь удобного момента для возвращения на родину.

Не зная истинных целей Острожского, Василий Иванович начал давать ему более ответственные поручения, и тот успешно их исполнял, все больше завоевывая царское доверие. В походе на Смоленск Василий Иванович поставил Острожского первым воеводой Большого полка, тем самым подчинив ему воевод всех остальных полков: Правой и Левой руки, Передового, Сторожевого и Огневого нарядов. Оказавшись, по сути дела, во главе похода на Смоленск и получив тем самым возможность, не вызывая подозрений, перемещаться из полка в полк, он улучил момент и бежал в Литву.

Сигизмунд, встретив перебежчика с распростертыми объятиями, взбодрился, объявил сбор Посполитова рушения и быстро собрал войско, которое Константин Острожский повел на помощь осажденной Орше.

Появление сильного польского войска стало неожиданностью для русских воевод, они не были готовы к встречному бою и предпочли, сняв осаду, переправиться на восточный берег Днепра.