Андрей Косёнкин - Юрий Данилович: След

• Название: Юрий Данилович: След
• Автор: Андрей Косёнкин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015741-Х, 5-271-04989-2

Юрий (Георгий), сын московского князя Даниила Александровича (1281-1325), остался в русской истории как активный продолжатель политики своего отца в деле "собирания земель" вокруг Москвы. Новый роман писателя-историка Андрея Косенкина "След" (так называется этот роман) повествует о жизни и деятельности этого замечательного человека.

---

- Чай, бабы-то, напротив, спать не дают, - прикрыв рот ладонью, хихикнул Иван Кострома.

- Много ты понимаешь-то! - Федька посмотрел на него с большим сожалением: мол, хоть ты и дьяк, а дурак. И непререкаемо заявил: Бабы-то у татар не для баловства-жалости, бабы-то у них, чай, для дела! Вона как татарки усердны: и кожи шьют, и кошмы стегают, и сбрую правят, и арьку варят, и шерсть валяют, и стрелы вострят… А мужику-то что тогда делать? - чуть ли не с торжеством спросил Мина, да сам себе и ответил: - Либо спи, либо иди вон - воюй, коли спать надоело. Нет, Удачный народ татары, не нам чета, - заключил он.

- Ты, Федька, чую, в татары собрался податься? - насмешливо сощурился Юрий.

- Куцы!.. - махнул рукой Федька. - Нам это не надь! Просто завистно, - простодушно пояснил он. И тут же затравил новую байку, да все про то же - про татар, про Сарай.

А после и вовсе понёс про срамное:

- …А то, князь, здесь ещё есть девки продажные. От ребята-то, сласть, говорят, - Мина, растёкшись блаженной мордой, чуть слюну не пустил и облизнулся, чисто как мартовский кот.

Даже Прокофий Заболотский, сильно постный в последнее время, и тот не удержался от смеха, глядя на Мину.

* * *

С тех пор как Юрий явился в Сарай, бодрое, даже весёлое состояние духа не оставляло его. Не то, что на Руси, где кидало его то в ярь, то в смурь, то в мучительные сомнения.

Ещё недавно, всего-то две недели тому назад, когда по Волге сплавлялись, такая великая тоска напала на него, что аж лицом почернел. И в чём же печаль? Да вдруг подумал Юрий, что напрасны его усилия. И дело не в том, что Михаил, возможно, уже успел улестить Тохту, и тогда он явится в Сарай не соперником, а слугой Михайловым, и даже не в том, что ни с чем, несолоно хлебавши придётся ему возвращаться на позор всей Руси, но в том, что он действительно возомнил себя равным дяде!

Пусть на миг, однако же, сам себе изумился Юрий: как посмел он отважиться на такое, как поддался Ванькиным уговорам? Да что изумился - хоть на миг, но ужаснулся уже содеянному… да только, как волжская вода вспять не бежит, не было и ему хода назад.

Вот тогда и скрутило Юрия, да так скрутило, что на Божий мир смотреть стало тошно!

Велел пиры править. До поздних звёзд далеко разносились окрест хмельные крики, песни да здравицы. Но и пиры впрок не шли. На похмельное утро ещё мрачнее, ещё угрюмее становился Юрий. И тогда даже самые ближние из окольных лишний раз боялись попасть ему на глаза. Да где укроешься от княжьего взгляда? Тем паче на лодье, посреди воды.

Дьяка Кострому, коего приставил к Юрию то ли для совета, то ли для пригляда за ним Иван, за какое-то неосторожное слово велел в реке утопить.

Да ведь и разгневался-то невесть с чего! Сидели поутру лаком, пили квас на похмел, потому как на меды уж глядеть не могли, мололи пустопорожнее, ну дьяк по какому-то поводу и скажи: без Божией воли и волос, мол, с головы не падёт…

Что уж здесь князя задело, трудно сказать. Может, и то, что батюшка некстати почил, так и не добыв для себя, а стало быть, и для Юрия владимирского стола, а может, иное что? Да только взъярился как бешеный и велел бедного Кострому тотчас с кормы выкинуть.

Дьяк противится: за что, мол, князь? Не губи!

А Юрий лишь молча скалится, за ухо себя рукой дёргает. Однако в чём был - в длинной ряске и с крестом на груди - выкинули Кострому за борт. Поначалу-то думали, забавится князь. Да и дьяк, знать, на то и надеялся - и, утопая, всяко старался рассмешить князя, бултыхался причудно, орал благим матом, аки крылами взмахивая над водой широкими рукавами. Да смешного-то мало - мокрая одёжа на дно утягивать а лодья-то от дьяка всё далее убегает. Вот-вот пойдёт Кострома рыб кормить. И тогда возопил дьяк отчаянно:

- Спаси и помилуй мя, батюшка, спаси и помилуй мя, Юрий Данилович!

Ан не к Господу воззвал, а ко князю - понял Кострома, чего Юрий ждал от него! Так ведь поймёшь, поди, чего надо, когда из глуби взглянешь на солнце, а светило сквозь водную толщу, что сомкнулась уже над твоей головой, увидится мелкой денежкой.

Вытащили его однако. Как маленько пришёл в себя, так спросил его Юрий:

- Что, Кострома, и теперь веруешь, что есть дело Господу до твоей головы?

- Не томи, Юрь Данилович, - слёзно взмолился дьяк, - не по чину мне богохульствовать.

- Али я зову тебя богохульничать? - удивился Юрий. - Какое ж богохульство в том, что и ты, и я ведаем: нет Господу дела до наших голов. Так ли?

- Так, - кивнул дьяк.

- Вот и поладили, - скривился в усмешке князь. - А то несёшь околесицу: волос да не падёт! Разве нет у Бога иных забот, что печалиться, кабы мы здесь не оплешивели?

И вдруг рассмеялся, да так, что всем, кто слышал тот смех, кисло стало.

* * *

Впрочем, тревожился Юрий зря.

В Орде московского князя ждали! Более того, встретили столь ласково, как, говорят, и самого Михаила Ярославича не встречали!

Ха! Да его и по сей день, хоть и прибыл он много ранее, к хану не допустили, все мурыжили обещаниями… Правда, и Юрию не довелось ещё лицезреть могущественного Тохту, зато за эти дни столько лестных слов он о себе услышал, сколько, поди, и за всю-то жизнь не слыхал.

Ан прав был брат, ещё на Москве приговаривая:

«Абы не было нужды, так не позвали бы! А уж коли позвали, знать, есть у них свой расчёт…» - точно в воду глядел!

То, что расчёт у татар на Москву был крепок, Юрий скоро смекнул.

Если по пути в Сарай он ещё сильно сомневался в том, что владимирский стол может принадлежать ему, и даже отчаивался, то теперь былое отчаяние стало ему смешно; теперь иному изумлялся: как мог хоть на миг усомниться он в собственном праве?

«По праву, по праву я князь на Руси!» - пела его душа. Да как ей не запеть, когда все округ в один голос уверяли Юрия, что правосудный Тохта непременно решит дело в его пользу, потому, мол, нет Тохтоевой милости к тверскому князю, так как больно уж тот не уступчив, больно уж себе на уме. Да ведь и явился-то не смиренным просителем ханской милости, но властным хозяином Русской земли, уже признанным ею.

- Да много ли то признание стоит без ханского ярлыка? - посмеивались татары над тверским князем и, глядя, как вместе с ними смеётся Юрий, довольно цокали языком:

- Ты - не Михаил, ты - другой…

- Другой я, другой!- согласно кивал Юрий и в лад подсмеивался высокородным татарам, чьё мнение многое значило в Дешт-и-Кипчаке[62].

А то и в грудь себя бил:

- Да чем же заручиться мне перед вами, что верой и правдой готов служить хану, хоть войском, хоть серебром, хоть…

Ан знал чем - как базарный ярыжка, спешил продать то, чему был не хозяин. На всех углах кричал безрассудные обещания: дайте мне только власть, а я уж вам сторицей отплачу!

И плевать ему было, что кровава будет та плата! Ради власти, как некогда дед его Александр Ярославич, снова готов был кинуть Русь на потраву ханским откупщикам. Впрочем, в этом с великим дедом и равнять его нечего - Александр Ярославич иного выхода не имел, ради Руси Русью жертвовал, а Юрия-то никто не неволил - одна лишь бесовская гордыня. И ведь знал, что невыполнимы те обещания, что не вынесет Русь новой тяготы!

Пошто ж тогда обещал?

Так ведь знал, поди, что без тех обещаний он и вовсе есть никто, звать никак и ничего-то не стоит. Вон что…

И чем щедрее, чем опрометчивей были его посулы, тем вернее росла поддержка московского князя у чиновных татар. Все выше, все ближе к хану всходил он по хитрой лестнице ордынской власти. Уже и самые большие вельможи Тохтоева двора принимали Юрия, причём принимали вполне благосклонно, не чванясь, брали подарки, что само по себе было добрым знаком, а некоторые открыто говорили, что непременно будут содействовать именно ему, Юрию, в достижении заветного ярлыка. К тому же стало известно, что сторону московского князя взял сам беклеребек - могущественный Кутлук-Тимур ведавший при Тохте и казной, и войной.

Разумеется, были у Юрия и противники. Он даже справедливо предполагал, что некоторые из тех татар, что обещали ему поддержку, лукавили. Поди, принимая дары от Тверского, они и того уверяли, что будут в числе его защитников перед ханом, известное дело - татары! Но уж то, что его, Юрия, поставили на одну доску с Михаилом-то Ярославичем, было славно! Ох как это тешило Юрьево самолюбие, ох как это обнадёживало его!

Ну а то, что русские, во множестве сошедшиеся в ту осень в Сарае, встречая Юрия, насмешливо любопытствовали:

- Пошто пришёл искать, чего не терял? - и плевали вслед, не больно-то смущало князя.

«Ништо, - мстительно думал он, - погляжу ещё, как вы пятки-то мне лизать будете. Не шершаво ль станет?»

А впрочем, постоянно чувствуя опасное соседство Тверского, без особой нужды в городе Юрий старался не выходить, предпочитал сидеть в ограде, ожидая, когда позовут.