Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

• Название: Олег Черниговский: Клубок Сварога
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024632-3, 5-271-09296-8

Старший сын великого князя Святослава Ярославича прожил бурную, насыщенную событиями жизнь. После смерти отца и вокняжения в Киеве его брата Изяслава, Олег лишился черниговского стола и стал «изгоем». Он бежал в Тмутаракань, там был захвачен в плен византийцами и сослан на остров Родос, однако благодаря личной храбрости сумел возвыситься и стать военачальником у императора Алексея Комнина. Вернувшись на Русь, Олег заручился поддержкой половцев и в 1083 году начал длительную междоусобную войну за возвращение княжеских столов себе и своим братьям…

За непокорный нрав и междоусобия, которые он породил и которые принесли много горя русской земле, автор «Слова о полку Игореве» называет князя Олега Святославича «Гориславичем».

---

- Ступай! - раздражённо бросил Олег.

Анна вступила в светлицу, сопровождаемая двумя безусыми гриднями. Её, видимо, подняли с постели: волосы и одежда были в лёгком беспорядке. Против обыкновения на Анне не было никаких украшений. Она выглядела взволнованной и куталась в темно-лиловый плащ с бахромой.

- Как здоровье, Аннушка? - участливо обратился к половчанке Олег. - Вот опять свела нас судьба во граде Чернигове. Да ты присядь, чего стоять-то.

- Век бы не видеть мне ни сего града, ни бояр здешних, - сердито ответила Анна, усаживаясь на стул с высокой спинкой.

- Да ты не кручинься, - успокоил Олег. - Завтра поутру в Киев поедешь вместе с детьми.

Анна вскинула глаза.

- Кто так решил?

- Я, - твёрдо ответил Олег. - Я ныне князь черниговский.

- А признаёт ли это Изяслав Ярославич? - с беспокойством спросила Анна.

- До Изяслава Ярославича мне дела нету, - небрежно сказал Олег.

- Значит, не признает, - упавшим голосом произнесла Анна.

- Со Всеволодом Ярославичем я постараюсь договориться, - после краткой паузы промолвил Олег, - но с Изяславом ни мне, ни Борису толковать не о чем. Либо ему не быть в Киеве, либо нам не жить на белом свете.

- А коль супруг мой не пойдёт на сговор с тобой, Олег. Что тогда? - голос Анны дрогнул.

- Тогда Бог нас рассудит, - не глядя на неё, ответил Олег…

Ещё до первых петухов челядинцы подняли с постели княгиню Анну и её детей. На теремном дворе стоял крытый возок, запряжённый тройкой крепких лошадей.

Прощаясь с Олегом, Анна держала на руках спящую пятилетнюю Екатерину. Девятилетняя Евпраксия, держась за руку с восьмилетним Ростиславом, серьёзными глазами глядела, как её мать, с трудом сдерживая слезы, целует статного князя с суровым лицом и тихо шепчет ему: «Храни тебя Господь!»

Поступок Олега, отпустившего в Киев супругу и детей Всеволода Ярославича, не одобрил никто из черниговских бояр. Однако роптать по этому поводу они не стали, понимая, что Олег мыслит одновременно и разумом и сердцем, иначе не умеет. Не стал укорять Олега и Борис: он не держал зла на Всеволода Ярославича и даже был готов замириться с ним.

Из Чернигова в Переяславль был отправлен гонец, которому было велено на словах передать Всеволоду Ярославичу: Олег и Борис готовы заключить с ним мир при условии, что тот отступится от брата.

Стоял сентябрь. Смерды спешили убирать хлеб на полях, опасаясь всплеска новой войны, которая грозила на этот раз захлестнуть и киевскую и черниговскую землю.

Всеволод Ярославич ответил Олегу и Борису: он сам стремится к миру и согласию, однако кровь его воевод и гридней, павших на Сожице, призывает к отмщению.

Вскоре после того, как вернулся гонец из Переяславля, стало известно, что Изяслав Ярославич и сын его Ярополк во главе киевских, туровских и волынских полков двигаются вдоль реки Десны прямиком на Чернигов. Отдельно от Изяславовой рати движется к Чернигову торческая конница с Поросья. Не задержались в Переяславле и Всеволод Ярославич с сыном Владимиром, идут скорым маршем во главе смоленских и переяславских полков, спеша соединиться с великим князем.

Бояре черниговские пришли было в смятение, но Олег угомонил их, повелев готовить город к осаде. Сам же с Борисом и Албеком во главе конных дружин ушёл из Чернигова.

- Куда подались Олег с Борисом? - приставали к Веремуду знатные черниговцы. - Неужто бросили нас?! Неужто дядей своих испугались?

- Успокойтесь, братья! - отвечал Веремуд. - Скорее небо упадёт на землю, чем Олег и Борис уступят Чернигов без сражения. Ушли они войско собирать, а нам надлежит продержаться до их возвращения.

Однако купцы и бояре продолжали беспокоиться:

- Ежели Олег и Борис за помощью в Тмутаракань поскакали, то слабое нам утешение. Путь туда не близок. Недруги нас трижды выжечь успеют.

- Олег и Борис понимают это не хуже вас, - говорил Веремуд. - Они пошли по городам и села Посемья, дабы набрать там новое войско. Ещё призовут ковуев под свои знамёна.

Враждебные войска собрались под Черниговом сразу после Семенова дня[83].

Воинство Изяслава Ярославича и Ярополка расположилось станом на Ольговом поле напротив Западных ворот. Там же разбили стан торки и берендеи. Всеволод Ярославич и Владимир встали на берегу речки Стрижень близ Восточных ворот.

Всеволод Ярославич, зная, что Олега и Бориса нет в городе, предложил брату попытаться договориться с черниговцами миром.

- Чего с ними толковать? - процедил сквозь зубы Изяслав. - Спалить огнём гадючье гнездо и дело с концом!

Однако Всеволод настоял на переговорах. Воевода Ратибор, отправленный в город, вернулся ни с чем: черниговцы не пожелали сдаться.

На подготовку к штурму ушло два дня. Ратники устанавливали на колеса тяжёлые пороки, сколачивали длинные лестницы, сооружали навесы для защиты от стрел. За всеми работами наблюдали Ярополк и Владимир. Оба знали толк в осадном деле и горели желанием первыми ворваться в город.

Изяслав накануне штурма напился, поэтому был сам не свой, когда на другой день спозаранку запели боевые трубы и пешие полки двинулись к валам и стенам Чернигова. У киевлян всем заправлял воевода Коснячко.

Конные торки и берендеи гарцевали невдалеке от ворот Чернигова на случай вылазки осаждённых.

Смоляне и переяславцы, прикрываясь щитами, швыряли в ров вязанки хвороста, жерди и тонкие бревна. Около сотни воинов пытались придвинуть к воротам таран, укрытый дощатым навесом. Тут же крутился на коне нетерпеливый Владимир, невзирая на град стрел, летевших с башен и стен.

Всеволод Ярославич кричал до хрипоты, видя, как ломаются лестницы и его ратники падают с огромной высоты в наполовину засыпанный ров. Ему казалось, что в действиях осаждающих нет стремительности, слаженности и напора. А когда черниговцы сделали вылазку и подожгли таран, Всеволод и вовсе рассвирепел. Он устремился в сечу, желая загнать черниговцев обратно в город и не дать им закрыть ворота.

В сече Всеволод внезапно столкнулся лицом к лицу с боярином Алком. Тот не растерялся, перехватил поудобнее боевой топор и треснул Всеволода обухом прямо в лоб.

У князя подкосились ноги, в глазах потемнело. Падая, он расслышал торжествующий голос Алка:

- Получи от меня удар на память, княже.

Опамятовался Всеволод у себя в шатре, куда его принесли с поля битвы верные телохранители.

У изголовья сидел Изяслав с потерянным видом.

Едва Всеволод открыл глаза, как Изяслав принялся жаловаться на неудачу. Мол, черниговцы бьются как звери, не дают ни лестницы к стенам приставлять, ни таран к воротам подкатить.

- Полторы сотни воев потерял я убитыми, - сокрушался он, - а покалеченных и того больше. До самой темноты мёртвых и раненых из рва вытаскивали.

- А ты думал, черниговцы рати с нами убоятся? - проворчал Всеволод, делая попытку подняться с ложа. - Иль полагал, что черниговцы в сече сущие младенцы?

Подоспевшие лекарь и слуга убедили Всеволода покуда не подниматься.

- Не забывай, брат, кто княжил в Чернигове до меня, - морщась от боли в висках, продолжил Всеволод. - Святослав сделал из черниговцев отменных воителей и град свой укрепил лучше некуда, рвы глубоки, стены высоки и прочны.

- Да уж, - отозвался Изяслав, - не пожалел брат наш дубовых брёвен для стен и башен черниговских. В крепостном строительстве он всегда был изощрён.

Он заговорил было о том, что завтра нужно сделать передышку: похоронить убитых, исправить поломанные лестницы, сколотить новый навес и таран. Однако Всеволод был решительно против всякого промедления.

- С самого раннего утра надо на приступ идти. Медлить нельзя. Коль нагрянут Олег с Борисом, то окажемся мы меж двух огней.

- К завтрему ты от раны не оправишься, брат.

- Владимир за меня промыслит, - стоял на своём Всеволод. - Я на него полагаюсь как на самого себя.

Но и следующий день не принёс успеха осаждающим. Черниговцы забрасывали их горшками с горящей смолой, лили со стен крутой кипяток, поражали стрелами. Дабы враги не запалили деревянные стены и башни Чернигова, осаждённые постоянно поливали их водой или вывешивали на заборолах сырые кожи.

В отчаянных штурмах прошло несколько дней.

Надежды Изяслава и Всеволода, что им удастся взять город без долгой осады, таяли.

Но наконец долгожданное свершилось. Смолянам удалось выбить черниговцев с воротной башни. Чтобы развить успех, все прочие полки осаждающих устремились на штурм восточной стены. Стена была преодолена, и битва перекинулась в город. Однако торжество осаждающих было недолгим: на узких улицах они но могли использовать своё численное превосходство. Черниговцы с мужеством отчаяния защищали каждый переулок, каждый дом. Битва продолжалась весь день и всю ночь.