Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

• Название: Олег Черниговский: Клубок Сварога
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024632-3, 5-271-09296-8

Старший сын великого князя Святослава Ярославича прожил бурную, насыщенную событиями жизнь. После смерти отца и вокняжения в Киеве его брата Изяслава, Олег лишился черниговского стола и стал «изгоем». Он бежал в Тмутаракань, там был захвачен в плен византийцами и сослан на остров Родос, однако благодаря личной храбрости сумел возвыситься и стать военачальником у императора Алексея Комнина. Вернувшись на Русь, Олег заручился поддержкой половцев и в 1083 году начал длительную междоусобную войну за возвращение княжеских столов себе и своим братьям…

За непокорный нрав и междоусобия, которые он породил и которые принесли много горя русской земле, автор «Слова о полку Игореве» называет князя Олега Святославича «Гориславичем».

---

Изяслав тем временем послал гонцов в Канев к Давыду Игоревичу и на Рось к Володарю Ростиславичу, приказывая им выступить против половцев и князей-изгоев. Но ни Давыд, ни Володарь этого не сделали.

Настораживало Изяслава и поведение старшего и Ростиславичей - Рюрика, сидевшего в Овруче. На призыв великого князя Рюрик ответил: князья-изгои не за чужим пришли, но за своим. Поэтому он не двинется с места, дабы не оскорблять память о Святославе Ярославиче.

«Ну, погоди, злыдень! - злился Изяслав. - Вот разделаюсь с Олегом и Борисом, доберусь и до тебя! Вкусишь и ты изгойской участи».

Глава девятнадцатая. НЕЖАТИНА НИВА.

Чернигов встретил князей-изгоев распахнутыми воротами и колокольным малиновым перезвоном.

Олег ехал на коне впереди конных полков в кольчуге и шлеме с суровым неулыбчивым лицом.

Улицы города были полны народа. Мужчины и женщины узнавали Олега, приветствовали его как законного князя, радостно махали руками.

Борис, ехавший бок о бок, то и дело говорил:

- Улыбнись же, брат? Видишь, рады тебе черниговцы.

Белый жеребец Бориса тряс головой и прядал ушами, когда напирающая толпа вдруг преграждала ему И путь. Особенно его пугали зычные мужские глотки, хором кричавшие: «Слава Олегу Святославичу! Слава Борису Вячеславичу! Слава! Слава!…»

В детинце у белокаменного княжеского терема Олега и Бориса ждали черниговские бояре во главе с Веремудом.

Дородный седоусый Веремуд не смог удержаться от слез, когда обнимал Олега и Бориса.

- Наконец-то! - взволнованно повторял он. - Пришли мстители за Глеба Святославача.

Брат Веремуда, боярин Алк, видимо, желая сделать Олегу приятное, сказал:

- Теперь можешь смело торговаться со Всеволодом Ярославичем, княже. Княгиня Анна хотела было в Киев бежать, но мы её задержали и вместе с детьми посадили под замок. Она в тереме обретается под надёжной охраной.

Олег ничего не ответил.

Зато Борис поблагодарил Веремуда и Алка:

- Честь и хвала вам, бояре, за усердие ваше. Мы с Олегом в долгу не останемся.

На спешно собранном военном совете больше говорили черниговские бояре, нежели князья-победители и их воеводы. Всем хотелось знать, почему Роман Святославич не последовал за Олегом и Борисом, а послал вместо себя воеводу Албека, касога.

На вопросы отвечал Борис, либо воевода Регнвальд. Выходило, что Роман занят войной с ромеями, которые хотят вернуть утраченные в Тавриде земли.

- Мы с Олегом помогали Роману воевать с ромеями, - рассказывал Борис, - но когда пришла весть о смерти Глеба… - Борис сделал паузу, посмотрев на Гремысла, который, собственно, убедил его и Олега идти походом на дядей, - нам стало ясно: главные наши враги не ромеи, а Изяслав и Всеволод. Поэтому мы с Олегом здесь. А Роман придёт на Русь, когда управится с ромеями. Ему немного осталось.

- По пути на Русь мы договорились с половецким ханом Осолуком и его братом Кутушем, что они нам помогут, - вставил Регнвальд.

- Вернее, с половцами договаривался Олег, - сделал поправку Борис, - ведь он знает половецкий говор.

Черниговские бояре остались недовольны тем, что Олег и Борис отступились от Переяславля, который, по их мнению, вполне могли взять.

Гремысл кивнул на Олега и проворчал:

- Я говорил: возьмём Переяславль приступом и отдадим сей град Борису во владение. Так нет же! На наше хотение у Олега Святославича есть своё разумение.

- Растолкуй нам, княже, от чего ты оставил Переяславль в руках у Всеволода Ярославича, - спросил Веремуд. - Неужто на ответное благородство дядей своих рассчитывал?

При последних словах Веремуда его брат Алк усмехнулся, видимо, не питая никаких иллюзий на этот счёт.

- Уговор с половцами у меня был такой, - заговорил Олег. - Ханы выманивают переяславское войско в поле. За это я обещал им отдать переяславскую землю на разорение. Хотя, видя бесчинства поганых, пожалел я о своём обещании. Потому и не стал разорять Переяславль, дабы не делиться добычей с нехристями.

- Прости, княже, но мне думается, что и не захотел ты скрестить оружие с Владимиром Всеволодовичем, который пробился из-за Днепра к отцу на выручку, - не удержался Гремысл.

- По этой причине тоже, - не стал отпираться Олег. - Всеволод Ярославич мне враг, но Владимира я своим врагом не считаю. И потом, не усидел бы Борис в Переяславле, ведь удел сей искони Всеволоду Ярославичу принадлежит, как Чернигов моему отцу. Чтобы победить переяславцев, пришлось бы истребить их всех. Какой резон Борису быть князем в опустошённом городе? Подумайте сами, бояре.

- Черт с ним, с Переяславлем! - Борис согласился с Олегом. - Вышгород мне гораздо милее.

- За Вышгород с самим великим князем сражаться придётся, - мрачно проговорил Веремуд, - Всеволод Ярославич и Владимир при этом в стороне не останутся. Они непременно встанут за Изяслава. Ежели бы вы покончили со Всеволодом и Владимиром в Переяславле, тогда и на Киев можно было бы без страха идти.

Почти все черниговские бояре с Веремудом согласились.

- Князь, мы понимаем: кровь христианская не водица, но трон правителя всегда на ней покоится, - промолвил Алк, заметив, что кровожадность Веремуда пришлась не по душе Олегу.

- Наша распря с дядьями - это наша распря, - сдерживая себя, произнёс Олег. - Незачем предавать смерти и обрекать на половецкий плен тысячи ни в чем не повинных русичей в сёлах и городах. И так при всякой распре меж князьями Русь-матушка кровью умывается, а так быть не должно. Я готов отстаивать своё право на Чернигов в честном бою. Но всегда я предпочёл бы переговоры, дабы не проливать понапрасну кровь христианскую.

- Так ты, княже, по этой причине отпустил половцев? - поинтересовался воевода Перенег.

- Поганые и так неплохо обогатились на нашей распре, - хмуро ответил Олег. - Довольно с них.

- Бояре, что, мы без них не обойдёмся? - усмехнулся Борис.

- Да будет вам известно, что Изяслав торков и берендеев[82] собирает под свои знамёна, а это сила немалая, - предупредил Веремуд. - Он думает, что вы половцев до битвы с ним удержите. Вот радости-то ему будет, когда узнает, что племянники сами себя ослабили.

- Разве не встанут за меня черниговцы как один? - нахмурил брови Олег. - Неужто князья русские в сварах своих без поганых не обойдутся?

- Одних черниговцев мало супротив киевлян, смолян, волынян и переяславцев, - вздохнул Веремуд. - И это ещё не все, княже. За Изяслава встанут полки из Турова и Пинска, я уже не говорю про черных клобуков.

- Изяслав понимает, что киевляне неохотно будут сражаться за него, поэтому постарается опереться на торческую конницу, на смолян, волынян, на тех же переяславцев, - поддержал брата Алк.

Олег решил, что его думные бояре преувеличивают опасность. Вряд ли Изяславу в столь короткий срок удастся собрать такое большое войско. Всеволод и Владимир в ближайшее время не покинут Переяславль из опасения, что половцы опять могут нахлынуть из Степи. Да и торки не столь уж грозны в ближней сече: они, как половцы, привыкли воевать наскоками, засадами и стрельбой из луков.

После военного совета Олег поделился своими мыслями с Борисом. Тот полностью согласился, посмеявшись над опасениями черниговских бояр. Однако беспечность Бориса основывалась не на уверенности, что Изяславу не под силу собрать сильное войско, а на твёрдом убеждении: сколько бы войска ни собрал великий князь, все равно он будет разбит.

Дружина Бориса была сильна тем, что молодцы в неё отбирались не по знатности, а исключительно по своей удали. Кроме русичей в гриднях у Бориса ходили и ятвяги, и поляки, и берендеи. Во время пребывания в Тмутаракани Борис, благодаря своей золотой казне, увеличил дружину вдвое, набрав почти четыре сотни ясов и касогов, для которых бранные подвиги были смыслом жизни. Во время битвы на Сожице дружина Бориса прошла сквозь пеший переяславский полк как нож сквозь масло.

Сам Борис в сече стоил троих, поэтому и сказал Олегу с бахвальством уверенного в своей силе человека:

- Пущай исполчается на нас дурень Изяслав. Мои витязи покладут его гридней рядком на поле бранном. Самому же Изяславу не уйти от моего меча.

Поздно вечером Олег приказал привести к нему княгиню Анну. Дружинник из людей Веремуда, поняв превратно желание Олега, перед тем как уйти, похотливо улыбнулся:

- Жёнка у Всеволода Ярославича вельми хороша! Такую в самый раз за косы да на ложе.

- Ступай! - раздражённо бросил Олег.

Анна вступила в светлицу, сопровождаемая двумя безусыми гриднями. Её, видимо, подняли с постели: волосы и одежда были в лёгком беспорядке. Против обыкновения на Анне не было никаких украшений. Она выглядела взволнованной и куталась в темно-лиловый плащ с бахромой.