Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

• Название: Олег Черниговский: Клубок Сварога
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-024632-3, 5-271-09296-8

Старший сын великого князя Святослава Ярославича прожил бурную, насыщенную событиями жизнь. После смерти отца и вокняжения в Киеве его брата Изяслава, Олег лишился черниговского стола и стал «изгоем». Он бежал в Тмутаракань, там был захвачен в плен византийцами и сослан на остров Родос, однако благодаря личной храбрости сумел возвыситься и стать военачальником у императора Алексея Комнина. Вернувшись на Русь, Олег заручился поддержкой половцев и в 1083 году начал длительную междоусобную войну за возвращение княжеских столов себе и своим братьям…

За непокорный нрав и междоусобия, которые он породил и которые принесли много горя русской земле, автор «Слова о полку Игореве» называет князя Олега Святославича «Гориславичем».

---

Поднявшийся шум и смех сгладили возникшее напряжение. Мол, Изяславу на Руси не место, коль он папе римскому на верность присягал!

Киевские бояре несколько раз пытались заговорить со Всеволодом Ярославичем: станет ли он продолжателем начинаний Святослава, готовить ли по весне полки для похода в Болгарию. Спрашивали и о союзе с Гезой против ромеев и германского короля, быть тому союзу или нет?

Однако Всеволод Ярославич отмалчивался.

Покидая пиршество и медленно проходя между столами, Ода услышала чей-то голос:

- Все кончено, друже. Замыслы Святослава Всеволоду не по плечу.

Ода узнала говорившего: Гремысл, главный советник Глеба. Соседом Гремысла был черниговский боярин Веремуд, брат Алка.

Он возразил:

- А я разумею, все токмо начинается, не будет покою на Руси, пойдут распри за распрями на радость половцам и князю полоцкому.

- Думаешь, и Изяслав своего требовать станет?

- Станет. И не токмо он…

Ода удалилась на женскую половину терема и вызвала к себе Людека.

Дружинник пришёл вместе с Регелиндой, которая и ходила за ним.

- Ты исполнил моё повеление? - обратилась Ода к Людеку.

Тот молча кивнул.

- И что сыны мои?

- Ответили согласием, - промолвил поляк.

- Хорошо. Ступай.

Людек поклонился и скрылся за дверью.

Регелинда удалилась вместе с ним, чтобы неприметно вывести из женских покоев.

Вернувшись, Регелинда тотчас подступила к Оде с настойчивыми расспросами:

- Ну, душа моя, признавайся, что ты задумала? Какое поручение давала Людеку? Вижу по очам твоим, не печаль по мужу усопшему тебя занимает, иное в голове. Что же?

- Не время предаваться скорби, Регелинда, - ответила Ода после краткого молчания. - Пришла пора Святославичам самим о себе мыслить, ибо отцовской заботы им более не видать, а дядья скоро сами меж собой грызться начнут.

Я думаю, Святославичам нужно стоять за Всеволода Ярославича против Изяслава, - заметила Регелинда. - Коль сядет в Киеве Всеволод, то племянников своих без милости не оставит.

- А я так не думаю, - сказала Ода. - Всеволод воркует по-голубиному, но крылья имеет ястребиные. Он не одобрял многие замыслы Святослава и о сыновьях его вряд ли заботиться станет. Замышляет что-то Всеволод. Сердцем чую, что во вред Святославичам тайные помыслы его. Святославичам надо сплотиться, пока не поздно. Сегодня ночью я соберу вместе и Бориса и Святославичей, чтобы обсудить, как лучше противостоять дядьям.

- С огнём играешь, душа моя, - предостерегла Регелинда.

- Знаю, - Ода жестом велела служанке удалиться.

Ровно в полночь сыновья Святослава собрались в доме, который занимал Борис Вячеславич со своими гриднями. Туда же в назначенный час пришла Ода, сопровождаемая Людеком и Регелиндой.

Из всех присутствующих на этом тайном совете лишь Борис знал, о чем пойдёт речь, но помалкивал до поры, предоставляя Оде самой начать столь щекотливый разговор.

Ода оглядела своих повзрослевших пасынков, задержав взгляд на сыне Ярославе, самом юном среди них. И начала без обиняков:

- Не всякое зло во зло, дети мои. Коль сговоритесь вы здесь против Всеволода Ярославича и его сына Владимира, то в скором времени всю Русь меж собой поделите. Отец ваш о том же мечтал.

Ода сделала паузу, наблюдая за реакцией пасынков и Ярослава.

Те пребывали в недоумении от услышанного.

Первым заговорил Глеб:

- Матушка, я не верю своим ушам! Неужель ты подбиваешь нас идти против Всеволода Ярославича?! Иль Изяслав тебе милее кажется?

Ода решительно перебила его:

- Сядь, Глеб. Я жалею, что позвала тебя сюда. Конечно, где уж тебе поднять меч на отца твоей обожаемой Янки! Но что ты станешь делать, когда твой тесть возжелает твоей смерти?

- Этого не будет! - воскликнул Глеб. - Этого не может быть!

- Неужели ты обзавёлся бессмертием, мой милый? - холодно усмехнулась Ода. - Так поделись с братьями.

- К чему ты клонишь, Ода? - хмуро спросил Олег. - Тебе что-то известно иль ты собираешься мстить Всеволоду Ярославичу? Но за что? Растолкуй нам.

- Вот именно, - поддержал брата Давыд. - Всеволод Ярославич нам ныне вместо отца, враждовать с ним нельзя. Это будет на руку Изяславу.

Ода подавила раздражение.

- Не усидит Всеволод Ярославич на столе киевском, дети мои. Видит Бог, не усидит! Опять Изяслав великим князем станет, а уж он-то припомнит вам свои скитания и унижения. При нем все вы изгоями станете, а Всеволод Ярославич и пальцем не пошевелит, чтобы помочь вам. Это же яснее ясного! От него надо избавиться, и чем скорее, тем лучше.

- Как избавиться? - встрепенулся Ярослав. - Ты не на смертоубийство ли нас толкаешь, мати моя?

- Смерть Всеволода Ярославича развяжет вам руки, дети мои, - продолжила Ода непреклонно. - Неужто охота вам ходить в подручных у дяди своего?!

Теперь возмутился Олег:

- С ума ты сошла, Ода! Позором покрыть нас хочешь. И как ты токмо додумалась до такого?!

Ему вторил Глеб:

- Диву я даюсь, слушая тебя, матушка. Ты не больна ли? Чем так насолил тебе Всеволод Ярославич?

- Дикость это, - согласился Давыд. - Бред! Чушь!

Ода жестом отчаяния уронила руки на колени. Она сидела на стуле напротив своих пасынков, расположившихся на скамье у стены. Борис и Ярослав тоже сидели на стульях, но сбоку от Оды.

Комната была освещена всего одним светильником па подставке. Поэтому все сборище напоминало заговорщиков, не желающих открыто глядеть друг другу в глаза.

На деле же заговора не получалось. Сначала комнату покинул Глеб, наговорив Оде немало обидных слов. Почти сразу следом за ним ушли Олег и Давыд.

С Одой остались лишь Борис и Ярослав.

Видя, что сын старательно борется с зевотой, Ода отправила его спать.

Когда Ярослав ушёл, Борис подошёл к Оде сзади и мягко положил ладони ей на плечи.

- Я предполагал, что этим все закончится, Филотея.

- Слепцы и глупцы! - раздражённо проговорила Ода. - Ты-то, Борис, понимаешь, что братья твои слепы и глупы?

- Они ещё прозреют, Филотея, - отозвался Борис. - Ну, время позднее, ложись-ка спать.

- Ещё чего? - Ода резко встала. - Коль мы с тобой прекрасно понимаем друг друга, то и действовать станем заодно. И немедля! Подымай своих гридней! Мы уходим в Киев! Муж мой погребён, и делать мне здесь больше нечего.

- Что ты задумала?

- Расскажу по дороге, - ответила Ода, направляясь к двери.

* * *

По пути в Киев Ода сообщила Борису, что в её намерение входит вывезти часть сокровищ из великокняжеской казны и спрятать в надёжном месте.

В будущем это злато-серебро пригодится Святославичам, когда у них встанет распря с дядьями из-за столов княжеских, - молвила Ода. - Пригодятся эти деньги и тебе, Борис. Чаю, ты не станешь довольствоваться малым, с твоим-то ретивым сердцем.

Борис все больше поражался властолюбию Оды и ещё тому, как далеко она готова идти. Он и не предполагал, что его обожаемая тётка столь кровожадна в душе, что готова перешагнуть через труп Всеволода Ярославича ради своих пасынков и сына Ярослава. Однако Бориса не покоробил замысел Оды, поскольку в нем тоже сидело недоверие ко Всеволоду Ярославичу, который и раньше-то не очень его жаловал. Говорили, Всеволод Ярославич даже как-то попенял брату, что тот посадил в Вышгороде Бориса, а не его сына Владимира.

«Токмо попробуй отнять у меня Вышгород, дядюшка, - зло думал Борис. - Это тебе дорого обойдётся. Без боя не отдам!»

Над верхушками высоченных елей светила ущербная луна, словно подглядывая за отрядом из тридцати всадников и двумя крытыми кибитками, запряжёнными тройками лошадей.

Стражи у ворот Чернигова недоумевали: и куда это сорвались, на ночь глядя, вдова Святослава Ярославича и её племянник Борис Вячеславич?

Глава десятая. НЕУГОМОННЫЙ ВСЕСЛАВ.

В канун Рождественского сочельника[59] Всеволод Ярославич занял великокняжеский стол в Киеве с согласия и по просьбе киевского боярства и купечества. Простой народ также одобрил восшествие Всеволода Ярославича на трон отца и старшего брата.

В киевских церквах по этому поводу к заутрене колокола заливались малиновым звоном.

С той поры как в Большой дворец въехал Всеволод Ярославич с семьёй и слугами, Ода перебралась в Малый дворец, находившийся неподалёку от огромной Десятинной церкви. В Малом же дворце разместились пасынки Оды и её сын Ярослав. Здесь же гостевал и Борис Вячеславич. Все жили в ожидании того дня, когда новый великий князь приступит к распределению столов княжеских.

И вот этот день наступил.

Провожая пасынков на торжественное княжеское собрание, Ода многозначительно намекнула, что с сего дня Всеволод Ярославич будет меняться на глазах. Что не дождутся они от него былого расположения и что все, сказанное ею в Чернигове той памятной ночью, обернётся печальной явью.