Ирина Сербжинская - История, рассказанная в полночь

• Название: История, рассказанная в полночь
• Автор: Ирина Сербжинская
• Жанр: Фэнтези

Лангедак — волшебный город на краю света. Там, в Управлении по делам магии, служит старый гоблин Куксон. Любит он слушать истории, что рассказывают его друзья — странствующие маги, колдуны да заклинатели, однако сам ни за что на свете не желал бы покинуть родной Лангедак и пуститься на поиски опасных приключений. Но случилось так, что в один миг изменилась тихая и спокойная жизнь почтенного гоблина и оказался он в самом центре загадочных и страшных событий, происходящих в городе.

---

— Он же обещал помочь! А что теперь? Кто нам поможет? Никто!

Долго бушевал гоблин Куксон, призывая проклятия на голову арестанта из камеры триста двадцать пять, потом умолк. Что кричать? Словами делу не поможешь.

Глава 10

В полной растерянности, по-прежнему плохо понимая, что произошло, дошел гоблин Куксон до Ведомства по делам магии и поднялся в свой кабинет.

А куда еще идти? В «Стеклянную собаку»? Это бы хорошо, да только как друзьям в глаза смотреть? Они-то на его помощь надеялись, а что получилось? Синджей их бросил, отправился сводить счеты с хогленом, так что рассчитывать больше не на кого.

Не раздеваясь, Куксон плюхнулся в кресло и мрачно уставился перед собой. Никогда в жизни почтенный гоблин еще не чувствовал себя до такой степени подавленным и растерянным: неожиданное вероломство Синджея поразило его до такой степени, что Куксон все еще не мог поверить в то, что случилось.

Он, Куксон, из темницы ему улизнуть помог, Мейсу в этакое опасное дело втянул, друзей от призрачного убийцы спасти хотел и за Пичеса отомстить, да только ничего из этого не вышло, все зря, пустые хлопоты!

Как теперь быть? Что делать? Кто в таком непростом деле помочь сможет?

Долго думал, размышлял и как ни крути, получалось, что — никто. Не всякому про зеркальную тень расскажешь, а, кроме того, втянуть кого-то в эту опасную историю, значило, навлечь на него гнев всемогущей Стеклянной Гильдии.

Вот и выходит, что рассчитывать сейчас не на кого. Значит, будет зеркальная тень каждую ночь бродить по улицам Лангедака, убивая и смертных и бессмертных, и никто ее не остановит…

Час шел за часом, время летело, а гоблин Куксон по-прежнему сидел, не шевелясь, глядя перед собой невидящим взглядом.

Но если находился бы сейчас в кабинете помощник Граббс, за годы службы неплохо узнавший своего начальника, то немало подивился бы он переменам, которые происходили с почтенным гоблином. Глаза его вдруг загорелись желтым огнем, взгляд сделался острым и сосредоточенным, руки крепко стиснули поручни кресла.

— Никто не остановит? — сквозь зубы процедил Куксон, отвечая на какие-то свои мысли. — Посмотрим!

Он решительно встал и встряхнулся, словно сбрасывая с себя невидимую тяжесть.

Отчаяние исчезло, будто сгорело вместе с закатом, зато появилось кое-что другое. Впервые в жизни почувствовал мирный гоблин ярость и холодную ненависть. Вся жизнь его будто перевернулась и чувствовал себя Куксон совершенно иначе, чем несколько часов назад, и всякий, кто увидел бы его сейчас, поспешил бы убраться с его дороги подобру-поздорову. Гоблин Куксон подошел к окну, постоял, посмотрел на ночные улицы, освещенные фонарями, на темные дома, в которых почивали сладким сном горожане, дождался, пока часы на городской башне пробьют полночь. Заслышав перезвон, он слегка кивнул сам себе: пора.

Одернул куртку, поправил шарф и направился к дверям. Действовал спокойно, обдуманно, от недавней растерянности и следа не осталось.

На пороге оглянулся: «страшный чучел» тоскливо смотрел вслед. Куксон повернул назад: подумалось вдруг, что Бонамур должен быть с ним, чтобы своими глазами увидеть все, что произойдет. Казалось почему-то, что «страшный чучел» переживает оттого, что его хозяина больше нет, да только ни сказать, ни сделать ничего не может, потому как — чучел, он чучел и есть.

— Вместе пойдем, Бонамур, — сказал Куксон, взял «чучел» под мышку и покинул кабинет.

Идти недалеко было, две улицы миновать да переулок пройти.

…Вокруг ночного гоблинского рынка пылали костры, призрачное зеленое пламя разгоняло тьму.

Тянулись длинные прилавки, пустые, не заваленные всякой всячиной, как на обычных рынках да ярмарках, потому как просьбы — товар особый, его на прилавок не выложишь. Гоблины-торговцы (и знакомые Куксону и незнакомцы) не суетились, подобно коробейникам, не расхваливали товар, а сидели спокойно, попивая пахнущий болотной ряской горячий чай, непроницаемыми глазами рассматривая посетителей, поджидая, когда кто-нибудь из толпы шмыгнет к ним поближе и вполголоса заискивающе осведомится могут ли уважаемые гоблины выполнить его просьбу, крошечную совсем, незначительную.

Тогда гоблин, к которому обращался покупатель, отставлял кружку, и принимался за дело: расспрашивал, выслушивал, обещал просьбу непременно выполнить, а покупатель радовался, торопился заключить сделку и не замечал странного выражения, появляющегося в немигающих глазах продавца.

Куксон прошелся немного, поглядывая на пустые прилавки, на ряды пестрых палаток, на продавцов и покупателей, на любопытствующих зевак из караванов (любопытных всегда в избытке хватало, некоторые каждую ночь наведывались), наконец, заметил знакомого помощника торговца и подошел.

— Почтенный Куксон! — обрадовался тот. — Наконец-то и вы нас своим вниманием удостоили, оказали, так сказать, большую честь посещением! А это что ж такое с вами?

Он пригляделся, на зеленой физиономии появилась гримаса отвращения.

— Ну и мерзкая же тварь! Это что, чучел? И где вы его раздобыли?

— Это Бонамур, — сухо сообщил гоблин Куксон. — И попрошу чучелом его не называть, а впредь обращаться только по имени. Старый Хьярсон здесь?

Помощник торговца кивнул.

— Проводи, — приказал Куксон.

Нужная палатка оказалась недалеко: возле дерева, увешанного круглыми светящимися фонариками.

По дороге помощник торговца пытался завязать разговор: как-никак, почтенный Куксон — гость важный, верно, и просьба у него будет особенная!

Но Куксон беседовать не пожелал, и словечка за всю дорогу не проронил, что было, прямо скажем, не очень-то вежливо, ведь он слыл гоблином учтивым, знающим правила приличия.

Помощник торговца еще раз попробовал заговорить и даже удачную шутку ввернул. Куксон молча глянул на него, помощник поперхнулся, умолк и уж больше ничего не говорил. Проводил гостя до палатки и поспешил обратно за прилавок, и пока шел, невольно ежился, но не от ночного холода, а оттого, что заметил он в глазах почтенного гоблина кое-что такое, о чем хотелось поскорей забыть.

…А гоблин Куксон с Бонамуром под мышкой стоял перед большой зеленой палаткой, вход в которую был завешан старым ковром.

Знал Куксон, что гоблины, которых он на рынке за прилавками видел, покупают просьбы обычные, так, всякую мелочь. Тот же, кто ловит рыбу покрупнее, за прилавком не стоит, а поджидает покупателя в палатках, где лишних глаз не бывает. Просьбы тут покупают особенные… но и плата за это будет особая.

Куксон вдохнул, выдохнул, помедлил мгновение, словно оглядывая мысленно всю свою прежнюю жизнь, к которой не будет больше возврата — и вошел.

… Посередине просторной палатки, убранной дорогими коврами, перед жаровней с углями, сидел старый гоблин. Казался он даже не старым, а древним, однако взгляд маленьких желтых глаз был цепким и внимательным.

Позади него стоял другой — молодой, высокий, в зеленой гоблинской куртке, но глаза у него оказались не желтыми, а серыми, стало быть, когда-то к гоблинской крови примешалась человеческая. Редко такое бывало, но все же случалось.

Здесь, в палатке, можно было говорить откровенно: знал Куксон твердо, что никто, кроме этих двоих, о беседе знать не будет.

Разговор вышел недолгим.

Просьбу свою Куксон изложил в двух словах, потом подумал, добавил еще кое-что и протянул старому гоблину клочок пергамента: записку для гоблинов, торгующих слухами да сведениями на рынке в Пяти Княжествах Дакена.

Далеко Княжества находятся, за горами, за морями, но знал Куксон совершенно точно, что записку его этой же ночью доставят кому надо, а уж как это делается — о том лучше не спрашивать.

Пергамент взял молодой гоблин, прочитал, посмотрел на старого, тот, помедлив, кивнул.

— Когда нужно? — осведомился сероглазый гоблин, глядя на Куксона так невозмутимо, словно тот покупал коробку медовых пряников в подарок любимой тетушке.

Куксон, зажав Бонамура под мышкой, незаметно вытер о куртку вспотевшие ладони.

— Как можно скорее. Сегодня? Завтра? Завтра к вечеру сделаете?

Молодой гоблин снова взглянул на старого.

Тот еле заметно прищурил глаза, по-прежнему храня молчание. Сероглазый гоблин аккуратно свернул обрывок пергамента и спрятал в карман.

— Сделаем.

И полегчало на сердце у Куксона, чуть-чуть, самую малость.

Выполнят его просьбу, непременно выполнят, здесь пустыми обещаниями не бросаются. Конечно, заплатить за это придется дорого…

Кстати, о плате.

Молодой гоблин поставил перед Куксоном небольшой сундучок, откинул крышку. Сундучок почти доверху оказался набит пуговицами: золотыми, серебряными, самоцветными — ни одной медной или оловянной! Да-а, важные персоны обращались с просьбами к старому гоблину, ведь только тем, кто высокие должности занимает, разрешено золотые да серебряные пуговицы носить.