Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.
Описание книги "Русско-еврейский Берлин (1920—1941)"
Описание и краткое содержание "Русско-еврейский Берлин (1920—1941)" читать бесплатно онлайн.
Предлагаемая вниманию читателей монография посвящена жизни российских евреев-эмигрантов в Берлине в период между двумя мировыми войнами. В работе рассказывается о социальной структуре и правовом статусе «русских евреев» в Берлине, об их повседневной жизни, взаимоотношениях с немецкими евреями, о деятельности различных благотворительных и профессиональных организаций (прежде всего – Союза русских евреев в Германии и Союза русской присяжной адвокатуры) в процессе адаптации эмигрантов к новым реалиям. Конечно, говоря об эмигрантах, нельзя обойти вопросы политики, идейных споров и дискуссий на темы недавней истории, в особенности русской революции, участия в ней евреев и ее воздействия на судьбы российского еврейства. В книге рассматривается также еврейский аспект культуры русского Берлина, ставшего в начале 1920-х годов «столицей» русской эмиграции. Отдельные главы посвящены жизни русских евреев при нацистском режиме (1933—1941), а также процессу реэмиграции в другие страны, преимущественно в США. Монография основана в значительной степени на материалах из архивов России, Германии и США. Книга адресована не только специалистам, но и всем читателям, интересующимся историей российского еврейства, историей русской эмиграции и культуры.
Подчеркнем (мы вернемся к этому ниже), что в обоих случаях – и когда восточноевропейский еврей вызывает неприязнь и отторжение, и когда он оказывается привлекательным и достойным, – немецкие евреи воспринимают остъюден как чужого и подчеркивают разницу между ним и собой.
Реакцией на опыт войны (с одной стороны, на растущий антисемитизм властей и немецкого общества, а с другой – на встречу с остъюден) для многих немецких евреев стало разочарование в просветительской идеологии. Некоторых, как, например, Эрнста Симона, это разочарование привело к религии и традиционному образу жизни, других, в том числе Розенцвейга, – к сионистской идеологии.
В годы войны и массовой иммиграции восточноевропейских евреев многие сионисты развили бурную благотворительную деятельность: во время войны основаны Восточный комитет и Немецкое объединение для защиты интересов восточноевропейских евреев, после ее окончания – еврейский отдел Немецкой биржи труда, Секретариат помощи еврейским рабочим, Еврейская биржа труда и Бюро попечительства о рабочих. Во время войны появляются также новые журналы: уже упомянутый «Der Jude» и «Monatsheften» («Ежемесячник»), оба – под редакцией М. Бубера203.
Одним из сионистских проектов стало создание в 1916 году в Шойненфиртеле – бедном окраинном районе Берлина, где концентрация восточноевропейских евреев была особенно высока, – еврейского Народного дома (Jüdisches Volksheim). Народный дом был благотворительной и культурной организацией (мигрантов поддерживали материально, а также давали профессиональную подготовку, организовывали лекции, уроки немецкого языка, выставки, концерты и т.д.); среди его деятелей – Франц Кафка, Мартин Бубер, Зигфрид Леман. Интересно, как организаторы Народного дома мотивировали свою деятельность. С одной стороны, они считали, что мигранты находятся на более низкой ступени социального и культурного развития, и ставили перед собой цель сделать их более образованными и «облагородить» население района своим присутствием. Для этого некоторые организаторы Народного дома, в частности студенты – немецкие евреи, селились в Шойненфиртеле204. С другой стороны, они стремились к близкому знакомству с мигрантами, чтобы перенять их религиозность, самобытность, близость к традиции, познакомиться с их фольклором и литературой205. Например, Кафка восхищался восточноевропейскими евреями и считал работу в Народном доме единственным верным путем немецких евреев к духовному освобождению206.
Как ни странно, в этом плане отношение немецких сионистов к остъюден можно было бы сравнить с отношением европейцев-колонистов к населению колоний. «Дикари», образ которых часто романтизировался, могли вызывать интерес и даже восхищение своей патриархальностью, наивностью, набожностью и естественностью. В случае с восточноевропейскими евреями поводом для восхищения становилась социальная иерархия: «…насколько структура их общины более естественна, чем в Германии, где еврейство состоит только из буржуа и интеллектуалов!»207 Этнография и фольклор остъюден становились предметом исследования и популяризации. Бубер издал сборник отредактированных хасидских преданий; публиковались пособия по идишу, произведения идишской литературы208, в то время как сами колонисты воспринимали себя в качестве носителей цивилизации и высокой социальной культуры.
Примечателен еще один пример, относящийся к довоенному времени. В 1910 году в газете «Die Welt» была опубликована статья Франца Оппенгеймера, одного из создателей и руководителей Восточного комитета, под заглавием «Родовое и народное самосознание» («Stammesbewußtsein und Volksbewußtsein»). В этой статье в терминах модных в то время антропологических и этнологических теорий проводилось различие между западно– и восточноевропейским еврейством:
У нас, западноевропейских евреев, еврейское родовое самосознание, у восточноевропейских евреев – еврейское народное самосознание… Родовое самосознание опирается на прошлое, оно есть всегда, когда индивид осознает, что происходит из того или иного народа… это осознание общего происхождения, общей крови или, по крайней мере, принадлежности к одной и той же народности, наличия общей истории, общих воспоминаний о страдании и радости, героизме и подвигах… Народное самосознание опирается на настоящее: на общность языка, обычаев, экономических и правовых отношений и т.п. и духовной культуры209.
Осознание глубокой культурной пропасти между евреями Германии и восточноевропейскими евреями, которое заставило Оппенгеймера написать эти строки, было несовместимо с сионистским тезисом о единстве еврейской нации210 – таким образом, идею национальной самоидентификации, общей для немецких евреев и остъюден, разделяли не все сионисты. Интересно и другое: противопоставляя две еврейские группы, Оппенгеймер подчеркивает, что в основе самоидентификации немецких евреев лежит история, в то время как самосознание восточноевропейских евреев зиждется на этнографии. Эта формулировка близка представлению колонистов о том, что колониальные народы лишены истории: если их этнография существует и ее уже можно изучать, то их историю для них могут создать только колонисты.
Сравнение представлений немецких евреев об остъюден и колониальных стереотипов имеет смысл и для ситуации в Веймарской Германии. В послевоенный период спектр реакций на мигрантов, который вырабатывает немецкое еврейство, становится шире (от интереса и покровительства до ненависти), однако все эти реакции объединяют две вещи. Во-первых, все они исключают идентификацию с приезжими. Иными словами, немецкие евреи воспринимали восточноевропейских евреев как чужаков, коренным образом отличающихся от них самих211. Эта общая посылка привела разные группы немецких евреев к совершенно различным выводам: для одних подобная чуждость означала желание как можно скорее избавиться от наплыва приезжих и повод для ненависти к ним, для других – желание узнать мигрантов ближе, изучить их язык и культуру. Во-вторых, западноевропейские евреи чувствовали свое превосходство над восточноевропейскими, считая себя более развитыми как в экономическом, так и в духовном отношении; в остъюден немецкие евреи видели объект для своего воздействия (будь то сужение их прав или, напротив, благотворительная помощь) или для изучения, восточноевропейским евреям роль рефлектирующей стороны не отводилась.
Однако полностью отождествить эту ситуацию с колониальной не позволяет все еще актуальная в 1920-е годы сионистская идея о существовании еврейской этнической самоидентификации, объединявшей евреев и противопоставлявшей их культурно более близким немцам. Эта идея заставляла некоторых ее адептов уходить из собственной культурной среды, чтобы стать такими же, как восточноевропейские евреи. В этом отношении показателен пример Фрица Мордхе (Мордехая) Кауфмана, «ориентализм» которого заставил его пойти даже дальше положительно относившихся к восточноевропейским евреям сионистов. Мир остъюден с его набожностью, этнографичностью, наполненностью фольклором, Кауфман стал воспринимать как воплощение живого, здорового народного духа – еврейского Volksgeist; он выучил идиш, исследовал и публиковал в Германии фольклорные песни на идише212.
Существовало еще одно проявление осознания этого родства, на этот раз не продиктованное духовными поисками и сантиментами самих евреев Германии. Они понимали, что от роста антисемитизма в Германии, обращенного до поры в первую очередь к восточноевропейским евреям, могут пострадать и они сами. Общая внешняя угроза оказывалась объединяющим фактором. Т. Маурер пишет об этом: немецкие евреи «должны были защищать остъюден, поскольку… осознавали, что негативные стереотипы могут быть перенесены и на них самих»213.
Среди всех направлений, существовавших в немецко-еврейском обществе в послевоенные годы, мысль о том, что родство с восточноевропейскими евреями требует их защищать, в той или иной степени была свойственна двум течениям: политическим левым (именно в левые партии входило большинство сионистов) и религиозной ортодоксии. Однако осуществлять эту идею на практике пришлось прежде всего руководству ряда еврейских общин.
О ситуации в еврейских общинах следует сказать подробнее. Большинство еврейских мигрантов из Восточной Европы, прибыв в Германию, были лишены возможности обеспечивать себя: рабочих мест и жилья не хватало. Остъюден стали рассматриваться как конкуренты немцев, «отбирающие» у них работу и жилье. Трансмиграция же была затруднена или невозможна. В этой ситуации восточноевропейские евреи становятся зависимыми от благотворительной помощи, основным донором которой были еврейские общины Германии. В Саксонии (в Лейпциге и Хемнице) местные еврейские общины содержали еврейских беженцев, оказавшихся там еще в начале войны: «Мы пожертвовали сотни тысяч марок, чтобы не допустить их отправки в концлагерь. Саксония – это въездные ворота в Германию для галицийских и польских евреев», – говорил глава общины Хемница на съезде немецких общин Германии в январе 1921 года214. Аналогичную щедрость проявила по отношению к иммигрантам община Бремена215.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Русско-еврейский Берлин (1920—1941)"
Книги похожие на "Русско-еврейский Берлин (1920—1941)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941)"
Отзывы читателей о книге "Русско-еврейский Берлин (1920—1941)", комментарии и мнения людей о произведении.