Вера Копейко - Последний фуршет

• Название: Последний фуршет
• Автор: Вера Копейко
• Издательство: Астрель: ACT: Люкс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-030499-4; 5-271-11474-0; 5-9660-1628-3

Кухарка, домоправительница, экономка, вешалка, на которую надевают красивые дорогие шмотки, придаток к мужу-бизнесмену... вот во что превратилась Лиза Стороженко за несколько лет брака.

Все. Довольно!

И Лиза уходит от мужа.

Уходит от пустоты и обеспеченной скуки, в которых медленно умирает ее когда-то большая любовь.

Уходит, чтобы ЗАБЫТЬ ОБО ВСЕМ!

Но — КАК, скажите, забыть ЕДИНСТВЕННОГО МУЖЧИНУ, которого любишь по-прежнему, со всей силой страсти?

И — можно ли вообще оторваться от того, кто долгие годы был СМЫСЛОМ ТВОЕЙ ЖИЗНИ?!

---

Когда он рассказал об этом Лизе, она покрутила головой:

— Не верю.

— Думаешь, мужчины на самом деле с восторгом покупают подержанные машины? — Он хитро взглянул на нее. — Просто у них нет выбора. Но кому приятно знать, что кто-то трахался на заднем сиденье до тебя?

Она хохотала:

— Никогда не рассматривала старые иномарки с такой точки зрения.

— Мне повезло с тобой, Лизунья. Ты только моя.

Она не спрашивала, кто у него был до нее. Он все равно бы не сказал. К тому же смешно требовать от мужчины в расцвете сил полной неопытности. Да и зачем ей это? Он ее муж. Чего она бы никогда не потерпела, понимал он, — измены. А этого не случится. Ему вполне достаточно одной Лизы. Похоже, и ей тоже, одного его. А то и много, — он скривил губы. В последнее время жена в постели все чаще отворачивалась к стене и бормотала:

— Я сплю... сплю...

Славик не настаивал. На самом деле у них много работы. Она помогает ему.

— Женщина должна раствориться в любимом человеке, — сказал он, когда Лиза в очередной раз заговорила о том, что ей стоит снова пойти работать.

— А что, этот любимый человек — соляная кислота? — спросила она, пожимая плечами.

Он ухмыльнулся:

— Ты язва. Нет, язвочка. Моя любимая язвочка. — И потянулся к ней, чтобы обнять. Но Лиза увернулась.

— Тогда почему тебе не раствориться во мне?

— А разве я в тебе не растворяюсь? — промурлыкал он, привлек к себе и подвигал бедрами. Но Лиза не отозвалась, напротив, отстранилась. Он тоже отодвинулся. — Ты забываешь, Лиза, что живешь в мужском обществе. Даже если мы оба станем работать на тебя, все равно заплатят на тридцать процентов меньше. За твое женское имя.

— Но мы будем делать дорогую работу, — протестовала она.

— Да. Но высокая цена — не для всех. Ты помнишь, сколько тебе платили в галерее? А ты на самом деле редкий специалист.

— Ну... — протянула Лиза. — Я рассчитывала, что мне станут прибавлять.

—Ага, когда подойдешь к полтиннику. — Славик фыркнул. — Когда тебе уже ничего не надо будет, может, на самом деле перепадет. Брось, смотри-ка, я сидел два часа над этим текстом, — он кивнул на экран ноутбука. — Я пошлю его по электронной почте, не выходя из дома. А сколько за него получу? Больше, чем ты за месяц трудов в галерее. Галерея — галера, — проговорил он. — Ты работала, как раб на галере, — Славик засмеялся, довольный находкой. — Я спас тебя, я снял тебя с галеры. Пускай на Павла гребут другие рабы. Посмотри на вещи реально и продолжай с благодарностью судьбе, — он многозначительно взглянул на жену, — работать на меня.

— Выходит, женщине не вынырнуть? — спросила Лиза.

— В общем, нет. Если она станет нырять по всем правилам. Но не по правилам удается не всем, тебе — нет...

Славик покрутил головой, волосы растрепались. Зачесалась бровь, он провел по ней пальцем, в памяти возникла строчка из старой японской книги — бровь чешется перед свиданием. Тогда чего он тут стоит и ждет?

Славик вышел с балкона, закрыв его на замок. Быстро схватил бумажник, мобильник, вынул из холодильника бутылку вина и выбежал из квартиры. Скоростной лифт сбросил его к подножью башни. Он пробежал мимо консьержки, которая пила чай с пирожным.

— Вы заплатили за прошлый месяц? — крикнула она ему.

Но он не ответил. Что ей сказать — спросите жену?

Троллейбус с красно-синей рекламой на боку стоял с открытыми дверями, Славик влетел в него и покатил к метро.

Он давно не спускался в подземку, Лиза возила его на машине, как личный шофер. Стоило позвонить ей, и она, где бы ни была, что бы ни делала, бросала все и летела за ним, к нему.

Лиза много раз предлагала научить его водить машину. В общем-то он мог когда-то, но просто не хотелось напрягаться — водить джип надо умеючи, а покупать вторую машину? Зачем? Ему приятно видеть азартное лицо жены, которая вела себя на дороге так нагло, чего ему, мужчине, никогда бы не простили. Она лезла во все дырки и никогда не застаивалась в пробках, выезжая через дворы, дворики, через пешеходные тропинки — везде, где мог протиснуться ее «Паджеро пинин». Ему так не суметь. Он слышал от коллег, что сейчас на дороге самые страшные — это девчонки. Им лучше уступить, чем спорить. Славик ухмылялся — у него есть такая. Своя.

А сейчас он ехал уступить ей. Побыть на даче. Полюбоваться тем, чем любуется она. Это лучше, чем спорить. Вернуть ее поскорее домой, чтобы закончить работу над книгой.

А потом... Славик глубоко втянул воздух. А потом наступит момент славы... Обещанный Андреем Борисовичем фуршет вознесет его туда, куда он давно стремился...

Лиза сидела напротив мужа. Она смотрела на его руку, покрытую светлыми волосками, среди зарослей круглились «Сейко». Стрелка двигалась. Они молчали. Она уже съела все, что было на тарелке, и смотрела на него. Он жевал швейцарский, засохший в дачном холодильнике сыр.

Лиза отвернулась к окну. Оно было серым. А когда повернулась, Славик все еще ел сыр. Перевела взгляд на его часы — стрелка передвинулась на пять минут. Она уже знала... почти точно... Это случится.

Не любящая себя женщина не может пробудить любовь. Сейчас она не любила себя. Значит, он тоже не любит ее, только не знает об этом. Или знает, но боится себе сказать.

Она должна себя полюбить. И тогда...

Лиза много думала о себе и о муже в этот приезд на дачу. Да, Славик ее человек, но они как будто разминулись в возрасте. Он все еще мальчик, а она — взрослая женщина. Он приникал к ней, она ласкала его, дула на больное место, помогала.

Но мальчик взрослеет, и теперь, похоже, она ему больше всего нужна в одном качестве — помощницы... Они делают одно дело, его. Оно соединило их так крепко, так прочно, нерасторжимо, что Лиза со Славиком все чаще спали на разных половинах большой кровати. Зачем соединяться еще теснее, так, как раньше? Он втянул ее в себя без остатка.

— Что ты на меня так смотришь? — спросил Славик.

— Как?

— Как мать на дитя.

Она засмеялась. Как точно он чувствует. Лиза сама знала, что уже давно смотрит на него по-матерински. С укоризной, с похвалой, с одобрением, с умилением. Не так, как смотрят женщины на любимого мужчину. Как хотела бы смотреть она. Как смотрела в самом начале.

— Лизунья, — говорил он ей прежде, — я понимаю, жить со мной — это русский экстрим. Я капризный, я прилипчивый, я вспыльчивый...

— Я всегда любила американские горки, — беззаботно отвечала она.

Лиза слушала, как лает на соседней даче Маруська. Конечно, на самом деле ее зовут иначе, Бригитта Мурена Шестнадцатая, или Буси. Собака огромная. Казалось бы, всемогущая среди своего племени, она была совершенно бессильна, когда хозяйка садилась в машину и уезжала. Наверное, поэтому Лиза не хотела заводить собаку. Самое привязчивое и самое беззащитное из всех живых существ, которых ты приручаешь, это собака. Даже мужа, смеялась соседка, можно оставить, а собаку — только усыпить. Муж не умрет. Он найдет себе другую, а собака — нет, если она уже не щенок.

Лиза чувствовала себя подпоркой для Славика. Он взбирался все выше, но подъем становился круче. Только что он рассказал ей, что японская компания пригласила его работать в документальном кино. Сперва консультантом, потом писать сценарии короткометражек.

— Другой мир, Лиза, другие деньги.

Она усмехнулась: никогда прежде не думала, что у каждого человека свой порог всего — боли, терпения, обидчивости. И все это влияет на то, как складывается жизнь. Она была терпеливой до времени. Как вулкан, который не зря называют огненным дьяволом.

Но вулкан не только накрывает пеплом и камнями все вокруг, его можно заставить вращать турбины — подземным паром, что копится внутри. Говорят, это вулканы создали земную кору, воду и воздух. Она тоже участвовала в создании мира для Славика, в котором тот жил.

Но вулканы умирают, затихают. Кажется, такое происходит сейчас с ней. Самозащитная отчужденность превращается в равнодушие. Все чаще Лиза просто исполняла свой долг, не более того. Как начищала до блеска ванну или мойку на кухне, а когда видела в сером металле свое отражение, искаженное до смешного, позволяла себе смеяться.

Славик не хочет ее потерять, понимала Лиза. А она? Она тоже. Не хотела. А потом стала бояться, что это случится, поскольку с годами уверенность в собственной ценности для этого мира падала, она это чувствовала. Он — тоже. Все чаще она слышала от него: тебе не понять... ты не знаешь... ты выпала из реальной жизни.

Вынести характер друг друга, даже несносный, можно, когда есть влечение тела. Но когда его больше нет, то все несоответствия выходят наружу. Какое-то время еще происходит взаимное притяжение, но скорее это память жестов, привычных движений.

Она помнила, куда он клал руку в счастливые дни их жизни, когда тела влекло друг к другу так сильно, что отлетали все мысли, а вместе с ними — само дыхание. Они просыпались, обнявшись, утомленные и удовлетворенные, не вспоминая о ссоре, возникшей из ничего. Она отзывалась и сейчас, потому что тело знало: если его плоть вжимается в нее, она должна ощутить жар, и, кажется, ощущала...