Александр Бондаренко - Михаил Орлов

• Название: Михаил Орлов
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03699-4

Михаил Фёдорович Орлов (1788-1842) — один из самых романтических, ярких и загадочных персонажей российской истории первой половины XIX столетия. Племянник екатерининских фаворитов братьев Орловых — князя Григория и графа Алексея Чесменского, — он получил боевое крещение при Аустерлице, в рядах Кавалергардского полка. В 1812 году был поручиком, но выполнял личные задания Александра I и встречался с Наполеоном; разведчик, партизан, боевой командир — 19 апреля 1814 года он подписал капитуляцию Парижа и получил чин генерал-майора. В том же году ему пришлось решать судьбу Норвегии…

Член литературного общества «Арзамас», Орлов дружил с А. С. Пушкиным, П.А. Вяземским, Д.В. Давыдовым, другими известными литераторами; он стоял у истоков первых тайных организаций в России и был готов самовольно двинуть свою 16-ю пехотную дивизию на помощь восставшим против турецкого владычества грекам, а потом прийти в Петербург… Флигель-адъютант императора, М.Ф. Орлов мог сделать карьеру не менее блистательную, чем его родной брат Алексей — председатель Государственного совета и Комитета министров, возведённый в княжеское достоинство, — но не сбылось…

---

Между тем обстановка в России становилась всё хуже и хуже. «Эпоха Двенадцатого года» — это блистательное «время славы и восторга» — прошла безвозвратно. Вот как оценивал происходящее сам майор Владимир Раевский:

«В 1816 г. войска возвратились в Россию. Избалованные победами, славою и почестями, они встретили в отечестве недоверие правительства, неуважение к храбрым начальникам и палочную систему командования.

…Военные поселения, это злодейское учреждение, погубило тысячи народа — история выскажет, что такое эти поселения! Вместо военных, храбрых генералов всю власть, всё доверие отдавали таким начальникам, как Рот[209], Шварц[210], Желтухины[211]. Знаменитым генералам Отечественной войны оказывали только наружное уважение.

Шпионство развилось.

Восстановление Царства Польского и намерение Александра присоединить отвоёванные наши русские древние владения к Польше произвели всеобщий ропот.

Жестокое обращение великих князей Николая и Михаила с солдатами. Бесчеловечное управление Сакена и Дибича в 1-й армии, где жалобы считались за бунт. Приказы по армии наполнены были приговорами за грубости и дерзости против начальников. Поездки государя за границу, где, как говорили, он отзывался с презрением о народе русском. Огромные расходы на эти поездки. Ограничение и падение учебных заведений; строгая цензура и, главное, недоверие к русским и подозрение в революционных тенденциях войска… производили из конца в конец России толки и ропот.

С начала царствования кроткий, либеральный Александр под влиянием Австрии и Аракчеева потерял и любовь, и доверие, и прежнее уважение народа. Россия управлялась страхом. Крепостное право (как он обещал) не было уничтожено. Об обещанной конституции и думать [нельзя]…»{339}

Историки подтвердят, что именно так оно тогда и было…

* * *

Не очень просвещённый современный читатель (встречаются, к сожалению, и такие) с уверенностью заявит, что все декабристы являлись масонами и заговор их был масонским. Но это не совсем так.

Хотя Орлов интересовался масонством, но пребывал лишь рядом с организациями и не вступил ни в какую ложу — несмотря ни на приглашения близких к нему людей, ни на очевидную выгоду такого шага. Известно ведь, что масоном был цесаревич Константин, и даже — о чём ходили упорные слухи — сам Александр I. Так что неудивительно, что в 1813 году при действующей армии была создана военная ложа «Железный крест» для русских и прусских офицеров. В Мобеже, где располагался штаб оккупационного корпуса, действовала ложа «Георгий Победоносец», в Киеве — «Соединённые славяне». Видными масонами были князь Сергей Волконский, Пестель, генерал Фонвизин, кавалергарды ротмистр Лунин и светлейший князь генерал-майор Лопухин — люди, с которыми Михаил дружил или общался, служил, делил трудности похода и опасности боя…

По преимуществу русские масонские ложи состояли из молодых, только ещё вступающих в свет людей — упрочив свои жизненные позиции, они, как правило, к масонству охладевали; масоны возрастом постарше были в основном людьми среднего достатка. Знатные и солидные люди среди них встречались редко. Молодых офицеров приводили в масонские общества повсеместное брожение умов (вспомним слова Пестеля: «Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать»), жажда радикальных перемен и ещё — чувство патриотизма, ибо целью многих масонских лож объявлены были объединение славянских народов и первенствование России во всём остальном мире.

Например, в одном из параграфов «Уложения Великой ложи “Астреи”» значилось: «Масон должен быть покорным и верным подданным своему государю и отечеству; должен повиноваться гражданским законам и в точности исполнять их; он не должен принимать участия ни в каких тайных или явных предприятиях, которые могли быть вредны отечеству или государю. Каждый масон, узнавши о подобном предприятии, обязан тотчас извещать о том правительство, как законы повелевают». Именно эти требования и обратили поначалу к масонству благосклонный взгляд императорской фамилии…

С тем, чтобы ничего не делать во вред Отечеству, Орлов был согласен всей душой, а вот почитать государя (как бы своего племянника, о чём мы говорили!) «священной особой» — этого он не мог… Да и слишком хорошо ему, недавнему флигель-адъютанту, была известна личность государя Александра Павловича!

Именно в это время, где-то в конце весны 1821 года, в Кишинёве была создана масонская ложа, наречённая «Овидий» — по имени римского поэта[212]. Название ложи было самое «молдаванское», соответствующее местным условиям — помните, как у Пушкина, в «Евгении Онегине»:

Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей{340}.

Пушкин, Орлов и многие другие герои нашего повествования точно так же оказались здесь, в Кишинёве, «в глуши степей», совсем не по своей воле…

Основал и возглавил ложу генерал-майор Пущин. Буквально самыми первыми в неё вступили Пушкин и майор Раевский… Но в основном в это общество вошли партикулярные чиновники — русские, французы, молдаване, греки… Орлов в масоны записываться не стал, но помогал «Овидию», чем мог.

7 июля кишинёвцы обратились к петербургской Великой ложе «Астрея» с просьбой «даровать их ложе конституцию» — и просьба эта вскоре была выполнена. «Овидий» получил номер 25, и члены его стали с нетерпением ожидать приезда из столицы представителя «Астреи» для совершения инсталляции — официального открытия кишинёвской ложи.

К сожалению, рассказать что-либо конкретное о деятельности «Овидия» не представляется возможным. Хотя известный дореволюционный историк Василий Иванович Семевский рассудил так: «Уже одного имени В.Ф. Раевского достаточно, чтобы быть уверенным, что в ложе “Овидия” разговаривали не об одной благотворительности»{341}.

«В ноябре 1821 г. по особому царскому приказу закрываются все масонские ложи Бессарабии. Ложа “Овидий” просуществовала, таким образом, менее четырёх месяцев, и всё же своим политическим характером сразу обратила на себя внимание правительства. Ссыльный А.С. Пушкин, состоявший членом этой ложи, имел какие-то основания писать, что из-за Кишинёвской ложи и были закрыты все масонские ложи в России»{342}.

Действительно, 20 января 1826 года встревоженный Пушкин будет писать из села Михайловского в Петербург, Василию Андреевичу Жуковскому:

«Я не писал к тебе, во-первых, потому, что мне было не до себя, во-вторых, за неимением верного случая… Вероятно, правительство удостоверилось, что я к заговору не принадлежу и с возмутителями 14 декабря связей политических не имел…

В Кишинёве я был дружен с майором Раевским, с генералом Пущиным и Орловым.

Я был масон в Кишинёвской ложе, то есть в той, за которую уничтожены в России все ложи.

Я наконец был в связи с большей частью нынешних заговорщиков.

Покойный император, сослав меня, мог только упрекнуть меня в безверии…»{343}

Испуг Пушкина понятен: в это время в казематы Петропавловской крепости привозили генералов и полковников, и судьбы их были очень неясны, что уж говорить о нём, чиновнике 10-го класса, то есть по Табели о рангах — подпоручике гвардии?! Ни в чём реально не виновный, но всем известный, со многими знакомый и ко многому причастный, да ещё и высланный из Петербурга предыдущим государем…

Вот так и родилась та фраза, которую любят повторять исследователи — про кишинёвскую ложу, «за которую уничтожены в России все ложи».

Но вспомним: «Перед отъездом на конгресс [в Верону], император Александр повелел в рескрипте на имя управляющего министерством внутренних дел графа Кочубея, от 1-го (13-го) августа 1822 года, все тайные общества, под какими бы наименованиями они ни существовали, как-то: масонских лож или другими, закрыть и учреждения их впредь не дозволять; всех членов этих обществ обязать, что они впредь никаких масонских и других тайных обществ составлять не будут, и, потребовав от воинских и гражданских чинов объявления, не принадлежат ли они к таким обществам, взять с них подписки, что они впредь принадлежать к ним не будут; “если же кто такового обязательства дать не пожелает, тот не должен остаться на службе”»{344}.

Ещё раз обратимся к труду академика Нечкиной: «В ноябре 1821 г. по особому царскому приказу закрываются все масонские ложи Бессарабии». От ноября 1821-го до августа 1822 года — «дистанция огромного размера». Думается, что дальнейшие объяснения не требуются…

Хотя, как мы можем понять, было в деятельности «Овидия» нечто такое, из-за чего были закрыты все масонские ложи в Бессарабии…

Семевский объясняет это тем, что донесения полицейских агентов из 16-й дивизии «встретились» с информацией о деятельности кишинёвской ложи: «Это донесение окрасило особым светом другие, дошедшие до сведения Александра I, донесения о том, что будто бы в Измаиле учреждается масонская ложа под управлением генерал-майора Тучкова[213], а в Кишинёве прибывшего из Молдавии князя Суццо. В феврале этого года Ипсиланти провозгласил греческое восстание… В том же 1821 г. была представлена Александру I записка Грибовского о тайном обществе, закрыты масонские ложи в Царстве Польском и проч. Решено было действовать в Бессарабии весьма энергично. 19 ноября 1821 г. князь Волконский сообщил генералу Инзову, который сам был масоном (он состоял членом ложи Золотой Шар в Гамбурге), повеление государя немедленно закрыть все существующие в Бессарабии масонские ложи “и впредь иметь неослабное наблюдение”, чтобы их не было в этом краю под страхом строгой ответственности»{345}.