Александр Смолян - Во время бурана

• Название: Во время бурана
• Автор: Александр Смолян
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1969

…Здесь есть рассказы о старом питерском доме и о первой любви, об уральских строителях и о девушке из Белостока, о горнолыжниках, об американском инженере, о порогах на Кумма-йоки и даже об одном медведе, с которым мне привелось как-то познакомиться. Есть и еще несколько рассказов. Одни из них списаны с натуры — это, как говорили в старину, «истинные истории»; другие — научно-фантастические. Впрочем, не кажется ли вам, что фантастика нередко несет в себе ту самую долю истины, которой подчас не хватает наиправдоподобнейшей бытовой прозе? А.Смолян

---

Горка оживился и даже сел у себя на койке. Он говорил с таким увлечением, что я очень хорошо представлял себе этот самый «юкагирский слалом». Но когда он стал уверять, что «христиания» — это какой-то особый способ поворота на лыжах, я сказал, что это вовсе не поворот, а название города. Горка сначала заспорил, а потом заявил, что он и сам припоминает, будто «не то в Норвегии, не то в Дании» такой город, действительно, имеется. Он высказал предположение, что город назван так именно в честь этого поворота, потому что «тамошний народ очень любит лыжи». Я сказал, что это прежнее название норвежской столицы, что теперь она уже иначе называется. Горка подумал немного и ответил, что «это для того, наверно, и переименовали, чтоб не смешивать с поворотом».

Сестра вернулась, строго посмотрела на Горку. Он покорно улегся, укрылся, но, когда сестра, закрыв форточку, вышла, он снова сел и стал объяснять мне, чем эта самая «Христиания» отличается от поворота «телемарк». Он жестикулировал правой, здоровой рукой, я долго не понимал, и он вынул из перевязи левую руку. Но после первого же движения она у него, очевидно, заболела. Во всяком случае, он сразу замолчал, сунул руку обратно в перевязь и лег. Я спросил:

— Что, Горка? Болит?

— Ерунда, уже отошло. На чем я остановился?

Он остановился на «телемарке», но меня больше интересовала история, которую он обещал рассказать. Я ответил:

— Ты рассказывал, как вас повезли на старт.

— Да, да. До полгоры доехали — до рудодробилки, дальше дороги нет. Пошли пешком. Идем, разговариваем, присматриваемся друг к другу: петрозаводцы к нам, мы — к ним. По дороге немного поспорили. Ихний капитан — Серов — заявляет:

«В юкагирском слаломе главное — хладнокровие. Выдержка. Иной первоклассный лыжник может новичку проиграть».

А Леня Хмельницкий говорит:

«Какой же это «первоклассный лыжник» без хладнокровия? Нет, главное — тренировка». Тот все свое долбит:

«На одной тренировке далеко не уйдешь. Главное — держать себя в руках. Особенно, если противник впереди тебя. Увлечешься, бежишь за ним изо всех сил, глядь — он тебя к желтым воротам привел».

Но Леня не сдается:

«Что же, говорит, выдержка тоже тренировкой достигается. Кроме того, от желтых-то ворот обоим приходится возвращаться. Кто лучший лыжник, тот первым и вернется».

«А если противник нарочно собой жертвует? Предположим, вы, товарищ Хмельницкий, оторвете нас от дистанции, а ваши ребята пока что вперед уйдут?»

Леня даже обиделся:

«Мы, товарищ Серов, такой тактики не применяем».

А Серов отвечает:

«Напрасно. В юкагирском слаломе такая тактика вполне допускается. Надо быть и лыжником и артистом. Без блефа это не игра, все равно как покер».

Леня молчит. Серов тогда меня спрашивает:

«Вы как думаете, товарищ Волков?»

«Не знаю, говорю. Я в покер не играю».

«А в слалом?»

«Сейчас, говорю, увидите».

Поднялись мы на гору, присели отдохнуть перед стартом. Ты когда-нибудь на Дальней бывал? Оттуда вся стройка — как на ладони! А речка до самого водопада видна. Красота!..

Словом, взошли на вершину, отдохнули и начали соревнование. Первыми стартовали девчата.

Сначала они почти рядышком спускались. От первого поворота Дмитриева вдруг вперед вырвалась. Петрозаводцы насторожились.

«Она, спрашивают, всегда так стартует?»

Мы собственным глазам не верим. Но стараемся не уронить марку.

«Да, отвечаем. А финиширует она еще лучше».

От вторых ворот девчата повернули за лесок, так что мы их уже не видели. Через пять минут мы тоже начали спуск.

Я сначала не очень нажимал, потому что хотел получше изучить петрозаводцев. А десять-пятнадцать метров на большой дистанции всегда можно наверстать. Поэтому до первого поворота я даже немного подтормаживал.

Впереди бежал Серов, за ним — Хмельницкий, за ними еще двое — ихний и наш. А сзади, значит, Рябцев и я. Опасность была именно в Рябцеве. Серов нарочно держал его в тени, но я с самого старта понял, что он у них — главная ставка.

Прошли вторые ворота, третьи, а Серов все впереди. Я уже начал сомневаться в Рябцеве. Вдруг вижу — между третьими и четвертыми воротами кустарник. Кустики низенькие, стелются по земле, наполовину снегом занесены. Серов в третьих воротах развернулся и, не останавливаясь, прет напрямик. Остальные со всего ходу — за ним. Только мы с Рябцевым остались. Он стал слева кустарник обходить, а я — справа. А остальные, вижу, в кустарнике погибают. Как в сетях. Заехали с размаху в самую гущу и — ни вперед, ни назад. Пробираются шагом между кустиков, руками лыжи передвигают. А снимать лыжи по правилам не разрешается.

Да, думаю, заманил-таки Серов ребят. Даже Ленька попался. А может, Серов и сам не нарочно. Кто его знает.

К четвертым воротам мы с Рябцевым почти одновременно подошли. Стоим, как телеграфные столбы, и не знаем, куда дальше бежать: никак не можем пятых ворот разглядеть. И снег валит, и поземка метет — ну совсем ничего не видно. Я тогда сообразил следы поискать: ведь впереди нас девчата бежали. Действительно, опустил глаза и вижу еле заметную лыжню. Кое-где ее замело, но все-таки виднеется. Посмотрел по направлению лыжни и сразу нашел ворота. Даже удивился, как это я их раньше не замечал. Подождал секунду — пока Рябцев отвернулся — и побежал. Он — за мной.

Так и идем. Я лидирую. Через несколько поворотов обгоняем одну петрозаводскую лыжницу. На следующем участке еще двух девчат догнали: Силаеву и Ломоносову. Молодец, думаю, Дмитриева! Напрасно мы ей не доверяли.

Поравнялся с Ломоносовой и кричу:

«Дмитриева давно вперед ушла?»

«Нет, говорит, она сошла с дистанции. Еще с пятого поворота».

За себя я уже был почти спокоен: Рябцев метров на пятьдесят отстал. Хотя, конечно, в слаломе всякие неожиданности бывают. Рано, думаю, успокаиваться. Тем более что женское-то первенство мы явно проигрываем: Ломоносова против Силаевой — все равно что малый ребенок.

Я Тоню Силаеву давно знаю. Она два года подряд доставала Петрозаводску первенство федерации. И на всесоюзных соревнованиях хорошие места брала. Юкагирским слаломом начала заниматься, когда в нашей области о нем еще и не слыхивали. По национальности она — из карелов, а ведь карелы с самого детства на лыжах. Как киргизы на конях.

Ломоносова, думаю, против нее — девчонка. Еще только школу кончает, лыжами всерьез третий сезон занимается. Правда, ее Леня Хмельницкий тренирует, а если он за кого-нибудь возьмется, так уж толк будет. Но до Силаевой ей все-таки еще далеко. Так что надо хоть мужское первенство не прозевать.

Проносятся у меня в голове эти мысли, а сам я пока что участок за участком отмахиваю. Хорошо! Ветер свистит, снежинки лицо щекочут… Очень приятно! Особенно приятно сознавать, что первым идешь.

Вдруг вижу, что лечу я прямехонько на желтые флажки. Понимаешь, издали флажки увидел и обрадовался, а цвет из-за снегопада не разглядел. А тут, на середине участка, заметил. Взглянул налево и, к счастью, сразу настоящие ворота нашел. Они метров на сто левее были и почти на одном уровне со мной.

Как быть? Повернуть сразу налево мне никак нельзя было! Верный проигрыш, потому что Рябцев увидел бы и раньше меня к тем воротам добежал бы. Ему ведь сверху катиться, а мне вдоль склона идти. В таких случаях, понимаешь, если отстал немного, так это даже выгоднее.

Все это я на бегу за полсекунды продумал, взмахнул в воздухе палками, будто равновесие теряю, и — плюх набок. Тут же мимо меня Рябцев пронесся, за ним — Силаева и Ломоносова. Я вскочил и побежал вдоль склона. Они тоже скоро повернули, но им пришлось уже немного наверх возвращаться: вот вам, думаю, и блеф. Не хуже, чем в покере.

Правда, вместе с петрозаводцами я и Ломоносову малость подвел, но тут уж другого выхода не было.

Еще через пару участков ворота были поставлены на пригорке. Там склон совсем не крутой, а на нем — пригорок. Будто бородавка на горе. Вот эта бородавка меня и подкузьмила. Я хотел с разбегу взъехать, да не удалось: с полпригорка назад заскользил. Пришлось боком вперед подниматься, «лесенкой». Представляешь себе? А Рябцев пока что подоспел и прямо, грудью вперед, идет на пригорок. Черт его знает чем у него лыжи были смазаны! Жженой резиной, что ли? Не может быть, конечно. Я даже подумал было, что они у него оленем подшиты. Они тогда назад, против шерсти не скользят. Тоже, конечно, ерунда: он ведь, как и все мы, к спуску готовился, а не к Подъему. Но красиво шел, бродяга! Я даже залюбовался, хоть и злость разбирала… Короче говоря, он меня, на этом пригорке догнал и даже обогнал немного.

Бежим дальше, Рябцев теперь метров на пятнадцать впереди. Смотрю, он не прямо к следующим воротам идет, а в сторону забирает. Оказывается, на прямом пути — землянка. Таких заброшенных землянок на южном склоне Дальней сколько хочешь. Вот Рябцев и обходит, потому что если через землянку ехать, так там обрыв метра в полтора, где вход был.