Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

• Название: Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
• Автор: Дмитрий Быстролётов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-93675-193-6 (том VII)

Д.А. Быстролётов (граф Толстой) — моряк и путешественник, доктор права и медицины, художник и литератор, сотрудник ИНО ОГПУ — ГУГБ НКВД СССР, разведчик-нелегал-вербовщик, мастер перевоплощения.

В 1938 г. арестован, отбыл в заключении 16 лет, освобожден по болезни в 1954 г., в 1956 г. реабилитирован. Имя Быстролётова открыто внешней разведкой СССР в 1996 г.

«Пир бессмертных» относится к разделу мемуарной литературы. Это первое и полное издание книг «о трудном, жестоком и великолепном времени».

Рассказывать об авторе, или за автора, или о его произведении не имеет смысла. Автор сам расскажет о себе, о пережитом и о своем произведении. Авторский текст дан без изменений, редакторских правок и комментариев.

---

— Эй, водитель! Подавай скорее! Идут!

Огромная открытая машина бесшумно подкатывает ближе. Ливрейный шофер в черном мундире и белых перчатках. На фуражке и в петлицах золотые буквы «RR». Лицо каменное. Этот автомат — переодетый Ганс. Негр срывается с места, открывает дверцу, снимает фуражку и вытягивается. Дверь салона распахивает мальчик, стоящий внутри. На тротуар важно, движениями маленького автомата, выходит второй мальчик и марширует к машине. На вытянутых руках у него десять длинных и плоских пестрых коробок — они невесомы, в них тончайшее белье и шелковые платья. За вторым мальчиком, в ногу ему, марширует третий — на вытянутых руках у него белая собачка, похожая на пушинку. Наконец появляется Грета. Она почти неузнаваема. Это голливудско-парижская куколка. На светлый костюм наброшен очень яркий шелковый труакар. Широкая и легкая шляпа, высокие до локтя перчатки и туфельки подобраны под цвет труакара. Особенно изменилось лицо: брови высоко вздернуты, наклеенные тяжелые ресницы придают взгляду таинственную томность, губы подкрашены как у лучшей голливудской вамп. Грета Равенау сейчас выглядит как маленькая Грета Гарбо, королева экрана. Плавной походкой она пересекает тротуар, слегка улыбается кучке зевак и садится в машину.

— Счастливого пути, ваше сиятельство!

Швейцар и два мальчика вытягиваются в струнку. Машина медленно трогается. Куча зевак расходится. Полицейский, подкручивая ус, говорит себе под нос:

— Да-а…

И, улыбаясь, начинает снова дремать.

— Вот это да! — восхищенно говорит Сергей Альдоне.

Оба одеты под американских туристов, на плечах у них фотоаппараты. Оба в огромных черных очках.

— Ну, полковник не устоит перед чарами нашей красной графини!

Он смеется.

— Чему же тут смеяться, Сергей? Бедная девочка! Она еще ничего не знает о своей судьбе?

— Ничего. Ганс завезет ее в гостиницу и сдаст машину фирме, у которой мы ее наняли на неделю. Ночью вы оба уезжаете в Лугано, где берете под непрерывное наблюдение виллу полковника Мональди. Задание: изучите охрану и возможные пути проникновения в виллу, установите суточный ритм жизни обитателей и присмотритесь к расположению главного входа и задней дверцы в ограде. Приглядитесь и к позиции в кустах. Мысленно примерьтесь к стрельбе: помните, если дойдет до провала, то стрелять вы оба должны так, чтобы полковник потом не смог давать показания следователю. Понятно, Альдонушка? Кстати, не забудь купить себе платье и шляпу зеленые с пятнами вроде листьев, чтобы днем не бросаться в глаза в кустах, и черные костюмы, перчатки и береты для себя и Гансика, чтобы лучше слиться с ночной темнотой. Прислуга из своего домика подоспеть не сможет — все разыграется в несколько мгновений. На все даю неделю.

— Немного.

— Времени нет, Альдонка. Я сегодня ночью увезу нашу девочку в горы. Там, в тишине, объясню ей все начистоту. Дам неделю на размышление. Потом мы тоже приезжаем в Лугано. Занавес будет поднят, и представление начнется.

— А если девочка ответит «нет»?

— Гм… Черт возьми… Если она откажется, то я плохой психолог и полностью заслужил жестокую порку, которую Учинит мне Центр. Вся наша работа строится на психологических расчетах и логике. Если я поспешил и недокалил девочку руками всяких Ратке и Валле, то она откажется из страха или по другим соображениям. Если перекалил, то вся комбинация лопнет, потому что девочка станет нашим человеком, идейной антифашисткой, а нам пока нужна только озлобленная жизненными неудачами исполнительница. Нашим человеком она может стать позднее, после многих испытаний!

— Значит, по-твоему, риск отказа велик, Сергей?

— Не очень. Девушка — продукт западной культуры. Ей не казалось зазорным предлагать себя старику фон Вернеру и мне в форме брака, я ей предложу то же, но в заманчивой форме романтической мести. Она сообразит, что развлекать фашистского полковника в баре отеля «Империал» лучше, чем на улице продавать газеты! А пока Грета будет думать, мне нужно слетать в Берлин. Надо найти исчезнувшего Капельдудкера!

— Справься в еврейском благотворительном обществе около Лертербангофа, Сергей! Они все знают!

Мягкий зимний день в Берлине. Тиргартен в снегу. Медленно опускаются крупные хлопья. Вдали по большой аллее идут редкие прохожие, но в этой ближней, боковой — никого. Бойко чирикают воробьи. На ярко-желтой скамье с черной надписью «Только для евреев» скорчившись и неподвижно сидит герр Капельдудкер. На нем слишком большая дырявая шляпа, чужое длинное дырявое пальто с рваными рукавами бахромой, на ногах разные ботинки. Из кармана торчит моток белой добротной веревки. Подходит Сергей.

— Ну, так и знал! Мне указали ваш адрес в еврейской столовой! Что вы здесь делаете, герр Капельдудкер?

Герр Капельдудкер медленно поднимает голову. Он не брит. Лицо грязное, измученное, из-под шляпы торчат волосы, напоминающие пейсы.

— Вы себе спрашиваете, хе! Что может делать еврей на желтой скамейке? Отдыхаю! Да, эта скамья — мой адрес. Вы слышите? Эта желтая скамья — мой дом до сегодняшнего вечера. Я продал костюм, обувь и на вырученные деньги купил билет.

— Куда вы едете?

— К богу моих отцов, дедов и прадедов.

Герр Капельдудкер показывает на моток белой веревки.

— Как стемнеет, я-таки себе повешусь вот здесь, смотрите сюда! Видите? Вот над этой желтой скамейкой будет висеть герр Рафаил Капельдудкер. Что делать? Теперь такая мода! Что может делать еврей в это время? Прощайте, герр Люкс. Проходите себе по своим арийским делам, а я уже на земле дел не имею!

Сергей закуривает.

— Я принес вам две новости. Во-первых, ваша семья жива и находится в большом гетто на юге, близ чешской границы. Слышите? Сарра, Израиль и Элька — все трое живы!

Скрюченный человек минуту сидит в той же позе. Его лицо неподвижно. Только на смертельно побелевших щеках черная щетина кажется еще чернее.

И вдруг он вскакивает и начинает плясать, нелепо дрыгая ногами в стороны. Полы пальто он обеими руками подобрал повыше, почти до пояса. Наконец один рваный башмак срывается с ноги и летит далеко в снег. Герр Капель-дудкер успокаивается и стоит на одной обутой ноге, другую, босую, он поставил на уцелевший башмак. По лицу ручьем бегут слезы. Сергей приносит слетевший башмак.

— Нате, обувайтесь.

Герр Капельдудкер сует босую ногу в башмак и порывисто целует руку Сергею.

— Оставьте, не надо. Уйдем подальше от этой проклятой желтой скамьи! Вы не дослушали вторую новость. Мне приснился пророк Исаак, он сказал: «Зачем бедному еврею жизнь, если у него нет своего торгового дела?» — и отвалил мне тысячу марок. Вот они. Получайте. И не целуйте мне руки. Я тут ни при чем и еще не кончил. Так как есть, в этих тряпках, сейчас же уезжайте в Роттердам. Купите билет третьего класса. К каждому поезду из Германии тамошняя еврейская община высылает своего представителя. На вас обратят внимание из-за тряпок и возьмут на попечение. Потихоньку подкармливайтесь из денег, которые я вам дал. Когда вас сунут куда-нибудь на постоянное жилье, напишите мне письмо с указанием адреса и сдайте до востребования в центральное почтовое отделение на Аполлолаан. Запомните: на Аполлолаан! Ждите, я скоро приеду. Мы откроем вместе фирму под названием «Саризэль» в честь вашей семьи. Доходы пополам, мне — за вложенный капитал, вам — за труд. Присмотрите небольшое помещение для конторы. Фирма будет импортно-экспортная. Ну, как, герр Капель-Дудкер, пойдет наш гешефт, а?

— Я вам скажу, герр Люкс, если есть на свете один ариец, который лучше сотни евреев, так он-таки есть вы!

Сент-Мориц, модный зимний курорт в горах Швейцарии. Санки подкатывают к террасе спортивного отеля. Ливрейные мальчики помогли покрытым снегом Грете и Сергею подняться и увели санки. На террасе танцы: люди в лыжных костюмах, веселые и беззаботные, тяжело переступают спортивными ботинками по натертому кафельному полу. Грета и Сергей делают круг танца, подходят к бару и выпивают по стаканчику виски-сода.

— Что теперь? — спрашивает девушка и робко поднимает глаза на Сергея.

— Теперь начинается главное: серьезный разговор!

Они спускаются в заснеженную аллею и за кустами садятся на скамейку. Сюда едва доносится музыка, и слышно веселое чириканье птиц.

— Гензи! Гензи! — зовет Сергей, вынимает из кармана орешки и вытягивает руку.

Сейчас же с деревьев спускаются белочки, лезут к ним на колени, с колен на руки и начинают грызть орехи.

— Ну теперь мы совсем похожи на туристов, — говорит Сергей. Задумывается и осторожно начинает:

— Вы помните, Грета, с чего началась эта сказка? С вашей клятвы мести! В тот вечер вы захотели умереть ради мести. Но ведь смерть тут ни при чем. Мстить могут только живые.