Камен Калчев - Димитров

• Название: Димитров
• Автор: Камен Калчев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Дело Георгия Димитрова огромно. Трудно все охватить в беллетризованной биографии. Поэтому я прежде всего остановился на главных событиях и фактах, стараясь писать ясно, просто, доступно, чтобы быть полезным самым широким читательским кругам, для которых и предназначена моя книга.

Камен Калчев

---

— Обвиняемый Ван дер Люббе приговаривается к смертной казни.

Что говорил дальше Бюнгер, уже не представляло интереса. Присутствующие в зале даже не слышали, когда он сказал:

— Прошу подсудимых сесть!

Журналисты бросились к телефонным кабинам. С молниеносной быстротой распространилась по всему миру весть об оправдании подсудимых-коммунистов.

Мир ликовал. Правда победила.

Но оправданные были вновь отведены в тюрьму. А на другой день их отправили в Берлин, где передали в распоряжение Геринга. Геринг распорядился посадить их в подземелье гестапо.

Снова над их головами нависла смерть.

Парашкева Димитрова, Магдалина и сопровождавший их переводчик выехали из Лейпцига в Берлин. Поддерживаемые иностранными адвокатами и журналистами, они стали добиваться от правителей Германии освобождения оправданных судом.

— Димитров останется здесь, у нас, — отвечали им гитлеровцы, — мы не освободим его, потому что, куда бы он ни уехал, он будет представлять опасность для нас…

Димитров отправил телеграмму болгарскому правительству:

«Ввиду того что я намерен вернуться на родину и заниматься политической деятельностью, я повторяю свое публичное заявление перед германским судом, а именно: после окончания процесса о поджоге рейхстага вернусь в Болгарию, чтобы бороться за отмену приговора, вынесенного мне в связи с Сентябрьским восстанием 1923 года. Требую для этого свободного проезда, личной безопасности и публичности суда. Прошу решения правительства».

Ответ был лаконичным:

«Лица, лишившиеся болгарского подданства, не имеют никакого законного основания вернуться в Болгарию».

Никогда смерть не была так близка от Димитрова, как сейчас. Он был изолирован в глубоком подземелье германской тайной полиции. Всякие связи с внешним миром ему были запрещены.

Димитров должен быть спасен. Советское правительство решило принять его в советское гражданство и взяло под свою защиту. Что теперь могли предпринять гитлеровцы? Советское правительство настаивало на освобождении своих граждан: Димитрова, Попова и Танева.

Наступило 27 февраля 1934 года. Ровно год минул с момента поджога рейхстага. Германские полицейские власти вывели Димитрова и двух болгар из подземелья и усадили в закрытый грузовик. Заработал мотор, поехали. Никто не знал, куда их везут. Гитлеровцы молчали. Им хотелось до последнего момента помучить свои жертвы.

Автомашина долго ехала по улицам Берлина, пока не оказалась на широком заснеженном аэродроме. В глубине его ждал самолет, готовый к полету.

Автомобиль замедлил ход, плавно остановился. Димитров и два его товарища вышли из автомашины, огляделись. В этот зимний день светило солнце, и крылья самолета ослепительно блестели, а там, где остался Берлин, еще все тонуло в утренней мгле.

Полицейские на этот раз не спешили. Выглядели они озабоченными и глубоко разочарованными. Они недоумевали, как могло случиться, что большевики так жестоко посмеялись над ними…

Полицейский начальник первым направился к самолету. За ним Димитров, Попов и Танев. Все теперь стало ясно. Улетают в Москву. Радость и счастье горели в глазах победителей.

Последняя минута. Димитров и его товарищи поднялись в самолет. Один из полицейских чиновников подошел к ним и сказал:

— Признайтесь все же, господин Димитров, что мы с вами обращались хорошо.

— Да, — ответил Димитров, — у меня нет никаких оснований быть недовольным Германией… Германия мне нравится! Настолько нравится, что я непременно вернусь в Германию, советскую Германию…

Самолет легко покатил по гладкой бетонной дорожке, набирая скорость. Вот он оторвался от земли и стремительно понесся на восток, где все выше поднималось солнце.

В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

В редакцию газеты «Правда» вбежал радист.

— Товарищи, смотрите, какую телеграмму я принял!

Он показал ленту, конец которой волочился по полу.

— Агентство Рейтер сообщает, что трое оправданных болгар вылетели в Москву…

Журналисты окружили радиста.

— Подтверждено ли это официально Берлином?

— Нет еще…

Решено было немедленно связаться по телефону с советским полпредством в Берлине. Но оттуда ответили:

— Ничего официально нам не сообщено. Даже не знаем, вылетел ли самолет.

— Так спросите!

— Спрашивали. Германские власти ответили, что сейчас обеденный отдых, а потому ничего не могут сообщить.

Журналисты не знали, что Геринг сказал своим приближенным; «Ничего не сообщайте об отлете Димитрова в Москву. Иначе Москва ему устроит царскую встречу».

С московского аэродрома сообщили в «Правду», что самолет из Берлина прибывает в восемь часов вечера. По сообщениям из Кенигсберга, действительно пролетел самолет, в котором находились трое пассажиров. Но кто они — неизвестно.

Весть о трех пассажирах мгновенно облетела Москву. На аэродроме собирался народ. Землю окутали вечерние сумерки. Время приближалось к восьми часам. Аэровокзал осветился неоновым светом. Было очень тихо. Но вот издалека послышался шум мотора. Народ встрепенулся, взоры обратились в потемневшее небо.

— Они?..

Гул самолета все ближе и ближе. Некоторым подумалось: «А вдруг это фашистская «утка»?»

Но вот большая стальная птица показалась над аэродромом и начала медленно снижаться. Волнение нарастало. Люди бросились навстречу самолету.

Мотор замолк. Открылась дверца, и на лестнице появился Димитров. Его узнали сейчас же — столько времени его портреты не сходили с газетных страниц. По полю разнеслось «ура». Димитров снял шляпу и долго-долго приветствовал москвичей.

Мануильский первым встретил его на русской земле, обнял, по-братски расцеловал. Затем его приветствовали представители Коммунистического Интернационала и Советского правительства. Димитров сердечно улыбался. Ему еще не верилось, что он в Москве, в своей любимой Москве.

Советский Союз ликовал. Максим Горький прислал телеграмму:

«От всего сердца приветствую образцового революционера и большевика. Страшно радуюсь приезду его и его товарищей. Крепко жму его руку».

Начались встречи с рабочими, колхозниками, представителями печати, литературы, искусства, с простыми советскими людьми. Всюду он видел распростертые к нему руки, улыбающиеся лица, восторженные взгляды, всюду слышал гостеприимное «С приездом! Добро пожаловать!». И он знал, что это идет из самой глубины сердца.

— Наше первое слово, — сказал он, — наша бесконечная и безграничная благодарность международному пролетариату, широчайшим слоям трудящихся всех стран, честной интеллигенции, боровшимся за наше освобождение. И в первую очередь мы выражаем, естественно, нашу благодарность рабочим и крестьянам Советского Союза — нашего социалистического государства.

Советская страна предоставила ему все, чтобы он чувствовал себя как дома, чтобы он смог восстановить здоровье, отдохнуть в кругу своих близких, своих товарищей и старых друзей, первым среди которых был Васил Коларов. Ему отовсюду писали, его отовсюду приглашали — и старые, и молодые, и дети, и юноши. «Дорогой дядя Димитров, я была такая печальная, что вы все сидите в тюрьме. А потом я сама прочитала в газете, что вас выпустили из тюрьмы. И сейчас я рада. Приезжайте к нам в гости в город Минск. Мы вас всех хотим видеть — и мой папа, и мама, и я, Роза».

По прибытии в Москву Димитров написал письмо двум своим великим друзьям — Ромену Роллану и Анри Барбюсу. Благодаря их за помощь, он напоминал, что борьба против фашизма продолжается:

«Сейчас надо мобилизовать все силы на освобождение антифашистских борцов, находящихся в руках национал-социалистов. При этом я особенно имею в виду Эрнста Тельмана — вождя германских коммунистов, самую лучшую, самую светлую голову германского пролетариата, судьба которого меня беспокоила во время моего заключения и всего процесса и о котором я и сегодня не могу забыть ни на одну минуту…

Вам, дорогой Ромен Роллан и дорогой Анри Барбюс, и всем тем, кто в течение этого года оказал нам помощь, я приношу благодарность от нашего имени и от имени нашего Интернационала и с радостью думаю о тех днях, когда мы снова плечом к плечу будем стоять против нашего общего врага».

Через несколько дней приехали в Москву его мать и сестра. Советские люди с безграничной радостью и любовью встретили мать революционера. Они дали ей возможность поездить по Советскому Союзу, посмотреть, как живут рабочие и колхозники, как они строят свою свободную и счастливую жизнь. Парашкева Димитрова была восхищена увиденным и услышанным. Где-то в Крыму она вспомнила о своей библии, а потом засмеялась и сказала спутникам:

— Ваши чудеса заставили меня забыть и о библии…

На одном торжественном собрании в Большом театре она была избрана в почетный президиум вместе с Надеждой Константиновной Крупской и Марией Ильиничной, сестрой Ленина. После собрания Надежда Константиновна Крупская спросила Парашкеву Димитрову: