Камен Калчев - Димитров

• Название: Димитров
• Автор: Камен Калчев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Дело Георгия Димитрова огромно. Трудно все охватить в беллетризованной биографии. Поэтому я прежде всего остановился на главных событиях и фактах, стараясь писать ясно, просто, доступно, чтобы быть полезным самым широким читательским кругам, для которых и предназначена моя книга.

Камен Калчев

---

— Когда вы намерены кончить свою речь?

— Я хочу говорить еще полчаса. Я должен высказать свое мнение по этому вопросу…

— Нельзя же говорить бесконечно!

— В течение трех месяцев процесса вы, господин председатель, бесчисленное множество раз вынуждали меня к молчанию, обещая, что в конце процесса я смогу подробно говорить в свою защиту. И вот пришел этот конец, но вопреки вашему обещанию вы снова ограничиваете меня в моем праве говорить.

Ответив председателю, Димитров сразу перешел к делу:

— Поджигателей искали не там, где они были, а там, где их не было. Их искали в рядах компартии, и это было неправильно. Это, дало возможность истинным поджигателям исчезнуть. Решили: раз не схватили и не посмели схватить истинных виновников поджога, то надо схватить других, так сказать, эрзац-поджигателей рейхстага…

— Я запрещаю вам это! — обрывает Димитрова председатель. — Я даю вам еще десять минут.

— Я имею право вносить и мотивировать предложения по поводу приговора, — возражает Димитров. — Верховный прокурор в своей речи рассматривал все показания коммунистов как незаслуживающие доверия. Я не занимаю подобной позиции. Я не могу утверждать, например, что все национал-социалистские свидетели — лжецы…

— Я запрещаю вам подобные злобные выпады!

— Но разве не знаменательно, что все главные свидетели обвинения — национал-социалистские депутаты, журналисты и сторонники национал-социализма?

Бюнгер вновь поглядел на часы. Ну, разве можно с этим человеком справиться? Вот он опять говорит:

— Полицейский чиновник Гелер цитировал здесь коммунистическое стихотворение из книги, изданной в 1925 году, чтобы доказать, что в 1933 году коммунисты подожгли рейхстаг.

В зале послышался смех. Димитров переждал и продолжал:

— Я позволю себе также процитировать стихотворение величайшего поэта Германии Гете:

В пору ум готовь же свой.
На весах великих счастья
Чашам редко дан покой:
Должен ты иль подыматься,
Или долу опускаться;
Властвуй — или покоряйся,
С торжеством — иль с горем знайся,
Тяжким молотом взвивайся —
Или наковальней стой.

Вскинув руку с крепко сжатым кулаком, Димитров властно кинул в зал:

— Да, кто не хочет быть наковальней, тот должен быть молотом!

Эту истину германский рабочий класс в целом не понял ни в 1918 году, ни в 1923, ни 20 июня 1932, ни в январе 1933 года…

— Это не относится к теме. Вы должны сделать ваши предложения, — в который раз прервал Димитрова председатель.

Димитров понимал, что его так или иначе скоро лишат слова, и он перешел к подведению итогов:

— Верховный прокурор предложил оправдать обвиняемых болгар за отсутствием доказательств их виновности. Но меня это отнюдь не может удовлетворить. Вопрос далеко не так прост. Это не устраняло бы подозрений. Нет, во время процесса было доказано, что мы ничего не имеем общего с поджогом рейхстага, поэтому нет места для каких-либо подозрений. Мы, болгары, так же как и Торглер, должны быть оправданы не за отсутствием улик, а потому, что мы, как коммунисты, не имеем и не могли иметь ничего общего с этим антикоммунистическим актом.

Я предлагаю вынести следующее решение:

1. Верховному суду признать нашу невиновность в этом деле, а обвинение — неправильным; это относится к нам: ко мне, Торглеру, Попову и Таневу.

2. Ван дер Люббе рассматривать как орудие, использованное во вред рабочему классу.

3. Виновных за необоснованное обвинение против нас привлечь к ответственности.

4. За счет этих виновных возместить убытки за потерянное нами время, поврежденное здоровье и перенесенные страдания.

Председатель уже вышел из себя, но, чтобы все-таки показать, что он еще владеет собой, снисходительно-насмешливо говорит Димитрову:

— Эти ваши так называемые предложения суд при обсуждении приговора будет иметь в виду.

Димитров понимает это и отвечает:

— Настанет время, когда такие предложения будут выполнены с процентами. Что касается полного выяснения вопроса о поджоге рейхстага и выявления истинных поджигателей, то это, конечно, сделает всенародный суд грядущей пролетарской диктатуры.

Зал замер. Что еще скажет этот бесстрашный человек? А он, полный веры;в торжество дела, которому самоотверженно служит, провозглашает:

— В семнадцатом веке основатель научной физики Галилео Галилей предстал перед строгим судом инквизиции, который должен был его приговорить как еретика к смерти. Он с глубоким убеждением и решимостью воскликнул:

«А все-таки Земля вертится!»

И это научное положение стало позднее достоянием всего человечества.

Председатель не выдерживает, резко прерывает Димитрова, встает, собирает бумаги и готовится уйти.

Димитров продолжает:

— Мы, коммунисты, можем сейчас не менее решительно, чем старик Галилей, сказать:

«И все-таки она вертится!»

Колесо истории вертится, движется вперед, в сторону советской Европы, в сторону Всемирного союза советских республик.

И это колесо, подталкиваемое пролетариатом под руководством Коммунистического Интернационала, не удастся остановить ни истребительными мероприятиями, ни каторжными приговорами, ни смертными казнями. Оно вертится и будет вертеться до окончательной победы коммунизма.

— Уберите его с трибуны! — кричит Бюнгер.

Полицейские хватают Димитрова и силой усаживают на скамью подсудимых. В зале начинается суматоха. Некоторые встают, чтобы лучше разглядеть Димитрова.

Председатель пригласил членов суда на краткое совещание, после которого он объявляет:

— По решению суда подсудимый Димитров окончательно лишается слова.

Заседание закрывается. Подсудимых выводят из зала суда. Бюнгеру думается, что он достиг своей цели. Но ни он, ни его хозяева ничего не выиграли. Они только проиграли.

На другой день мир жадно читал «последнее слово» Димитрова и черпал в нем новые силы для борьбы против фашизма. Восторг всего прогрессивного человечества был беспредельным.

Советская газета «Правда» писала:

«Речь Димитрова несомненно займет, выдающееся место в истории борьбы международного пролетариата против гнусностей и преступлений господствующего класса. Она является не только обвинительной речью против «прославившихся» на весь мир провокаторов, но и страстным призывом к борьбе… Со своего места в зале суда Димитров высоко поднял знамя Коммунистического Интернационала над всей Германией, над всей Европой, над всем миром».

ОСВОБОЖДЕНИЕ

16 декабря 1933 года судебное следствие было закончено. Объявлен недельный перерыв. Антифашисты удвоили борьбу за спасение подсудимых. Тысячи телеграмм с требованием освободить невиновных засыпали имперский суд и гитлеровское правительство. Возвысили свой голос писатели Ромен Ррллан, Анри Барбюс, профессор Ланжевен. Виднейшие деятели науки, искусства и юридической мысли в Англии, Америке и других странах присоединились к борьбе. 19 декабря тридцать тысяч парижан собрались на митинг в Луна-парк. В Болгарии возникли стачки и демонстрации.

Мир помнил угрозу Геринга: «Какой бы ни был приговор, я сумею добраться до вас». Поэтому человечество проявляло беспокойство.

Наступило 23 декабря 1933 года. Над Лейпцигом шел снег. На улицах — предпраздничное оживление, канун рождества. В витринах сверкают нарядные елки. На площади перед зданием имперского суда несколько рядов полиции. Движение здесь запрещено. Нависла зловещая тишина.

Показались уже знакомые тюремные автомашины. Шли они медленно. У входа остановились. Вышли подсудимые. В последний раз они входили в зал суда. Ван дер Люббе — сгорбленный, мрачный. Следом за ним — остальные, сосредоточенные, измученные. Они не ждали ничего хорошего от гитлеровского суда.

Зал переполнен отборными и верными правительству людьми. Тихо, дисциплинированно ждут появления судей. Судьи не заставили себя долго ждать. Открылись двери, и вошли девять красных мантий. Сегодня они выглядели еще строже и неприступнее. Шествовали медленно и торжественно. Подойдя к своим местам, остановились, подняли по-гитлеровски руки. Зал ответил тем же. Среди леса взметнувшихся фашистских рук подсудимые чувствовали себя точно на маленьком беззащитном островке.

Красные мантии сели. Заняла свои места публика. Председатель раскрыл большую зеленую папку и сухим голосом объявил:

— Прошу подсудимых встать!

Подсудимые встали.

— Именем закона, — читал Бюнгер, — именем рейха объявляется следующий приговор:

Обвиняемых Торглера, Димитрова, Попова и Танева оправдать.

В зале зашептались. Полицейские высунулись из ложи поглядеть, кто нарушает тишину. Бюнгер продолжал: