Лиса Си - Снежный Цветок и заветный веер

• Название: Снежный Цветок и заветный веер
• Автор: Лиса Си
• Издательство: СТОЛИЦА-ПРИНТ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98132-075-3

«Снежный Цветок и заветный веер» — невероятно интересный роман, рассказывающий о давно изменившейся стране, об ушедших людях и исчезнувшей культуре. Только гениальный писатель способен на то, что удалось Лисе Си, — вызвать к жизни не только своего героя, но и целый культурный слой, возродить отношения и чувства, часто нам непонятные. Столь же завораживающий и эмоциональный, как «Мемуары гейши», роман рассказывает о самой большой загадке всех времен — женской дружбе. Книга произвела невероятный фурор в издательском мире, и еще до первой публикации права на нее были проданы в 18 стран мира.

---

Мясник нес свою мать на спине. Один раз Снежный Цветок оступилась при виде матери, заворачивавшей сгнившие останки своего ребенка в кусок материи, чтобы отнести их домой и похоронить, как полагается. Увидев это, мясник остановился, ссадил свою мать и взял Снежный Цветок за локоть. «Пожалуйста, пойдем дальше, — попросил он тихо. — Мы скоро будем у нашей тележки. Остальную часть пути в Цзиньтянь ты поедешь на ней». Поняв, что она не в силах отвести взгляд от матери и ее ребенка, он добавил: «Весной я вернусь сюда и принесу его косточки домой. Я обещаю, мы похороним его рядом с домом».

Снежный Цветок расправила плечи и заставила себя обойти мать с ее крошечным свертком.

Ручной тележки не оказалось на том месте, где мы ее бросили. Она и многие другие вещи, брошенные три месяца назад, были захвачены либо мятежниками, либо воинами армии Хунаня. Но как только местность стала более ровной, мы все устремились к нашим домам, забыв о боли, крови и голоде, терзавших наши тела. Насколько я могла судить, Цзиньтянь был невредим. Я помогла матери мясника войти в дом и вышла на улицу снова. Мне хотелось попасть к себе домой. Я прошла столько, что знала — я могу пройти последние несколько ли до Тункоу, но мясник побежал сказать моему мужу, что я вернулась и что он может прийти и забрать меня.

Как только он отправился в путь, Снежный Цветок схватила меня за руку. «Пошли, — сказала она. — У нас мало времени». Она втащила меня в дом, хотя я не могла оторвать глаз от мясника, бежавшего по дороге в мою деревню. Когда мы поднялись наверх, она сказала: «Когда-то ты проявила ко мне великую доброту и помогла мне сшить мое приданое. Теперь я хочу вернуть тебе малую часть моего долга». Она открыла сундук и вынула оттуда темно-синий жакет с бледно-голубой вставкой из шелка, на которой был выткан узор из облаков. Эту шелковую вставку я помнила на жакете, в который Снежный Цветок была одета в первый день нашей встречи. Она дала мне жакет. «Ты окажешь мне честь, если наденешь его для встречи со своим мужем».

Я видела, как ужасно выглядит Снежный Цветок, но не подумала, в каком виде я предстану пред своим мужем. Я носила свой шелковый жакет цвета лаванды с вышивкой из хризантем целых три месяца. Не только мой жакет стал грязным и изношенным. Когда мы вскипятили воду, чтобы помыться, я взглянула на себя в зеркало и увидела на своем лице следы трехмесячного пребывания на высокой горе среди грязи и снега, под беспощадным солнцем.

У меня хватило времени помыть только те места, которые муж мог увидеть или запах которых почувствовать первым делом, — руки, лицо, подмышки, шею и между ног. Снежный Цветок, как могла, прибрала мои волосы, заколов грязную тусклую массу в пучок и обернув его чистой косынкой. Только она помогла мне надеть штаны из ее приданого, как мы услышали стук копыт пони и скрип колес. Она быстро застегнула на мне рубашку. Мы с ней стояли лицом к лицу. Она положила свою ладонь на квадратик из небесно-голубого шелка у меня на груди.

«Ты выглядишь красивой», — сказала она.

Я видела перед собой ту, кого любила больше всех остальных людей. И все же меня беспокоили ее слова, которые она произнесла перед тем, как спуститься с гор, слова о том, что я жалею ее за ее жизненные обстоятельства. Я не хотела уйти от нее, не объяснившись.

«Я никогда не думала, — я пыталась найти более тактичное выражение, но сдалась, — что ты ниже меня».

Она улыбнулась. Мое сердце билось под ее рукой. «Ты говоришь правду».

Прежде чем я смогла сказать что-то еще, раздался голос моего мужа: «Лилия! Лилия! Лилия!»

Услышав его голос, я побежала — да, побежала — вниз и на улицу. Когда я увидела его, я упала на колени и прижалась лицом к его ногам, мне было стыдно того, как я выгляжу и как от меня пахнет. Он поднял меня и заключил в свои объятия.

«Лилия, Лилия, Лилия…» Мое имя звучало приглушенно, когда он целовал меня снова и снова, забыв о том, что люди смотрят на нас.

«Далан…» Никогда прежде я не называла его по имени.

Он взял меня за плечи и отодвинул немного, чтобы увидеть мое лицо. Слезы блестели в его глазах. Затем он опять крепко прижал меня к себе.

«Мне нужно было вывезти всех из Тункоу, — объяснил он. — Потом я должен был присмотреть за детьми в дороге…»

Эти его поступки, значение которых я поняла позже, превратили моего мужа из сына хорошего и щедрого надзирателя в уважаемого надзирателя, который был в праве действовать так, как считает нужным.

Он дрожал всем телом, когда добавил: «Я искал тебя много раз».

Так часто мы в своих женских песнях говорили: «У меня нет чувств к моему мужу» или «У моего мужа нет чувств ко мне». Это популярные строчки из песен, которые повторяются хором, но в тот день я испытала глубокие чувства к своему мужу, а он — ко мне.

Мои последние минуты в Цзиньтяне прошли как в тумане. Мой муж дал мяснику хорошие деньги в качестве вознаграждения. Мы со Снежным Цветком обнялись. Она предложила мне взять наш веер домой, но я хотела, чтобы он остался, потому что у нее было горе, а меня ждала радость. Я попрощалась с сыном Снежного Цветка и пообещала прислать ему тетради, чтобы он мог учиться мужскому письму. Наконец, я наклонилась к дочери Снежного Цветка. «Мы очень скоро увидимся», — сказала я. Потом я села на повозку, и мой муж стегнул пони вожжами. Я оглянулась и помахала рукой Снежному Цветку, а потом повернулась в сторону Тункоу — к моему дому, моей семье, моей жизни.

Песнь Оскорбления

По всему уезду люди занимались восстановлением прежней жизни. Те из нас, кто выжил, перенесли слишком много испытаний — сначала во время эпидемии, а потом во время мятежа. Мы были истощены — физически и морально, — но благодарили судьбу за то, что остались живы. Мы постепенно набирали вес. Мужчины уходили на работу в поля, сыновья возвращались в главные комнаты для обучения, а женщины и девушки — в свои верхние комнаты, чтобы вышивать и ткать. Все постепенно выздоравливали, воодушевленные своей удачей.

В прошлом мне иногда хотелось знать, что происходит во внешнем мире мужчин. Теперь я поклялась, что никогда больше не буду пытаться вступить в него. Мне было предназначено провести жизнь в верхней комнате. Я была рада увидеть своих невесток и надеялась провести с ними много долгих дней, занимаясь шитьем и вышиванием, проводя время за чаепитием и пением, рассказывая истории. Но самые сильные чувства я испытала, когда увидела своих детей. В их глазах — как и в моих — три месяца были вечностью. Они выросли и изменились. Пока я отсутствовала, моему старшему сыну исполнилось двенадцать лег. Во время общего хаоса он находился в безопасном месте под защитой императорских войск. Там он усердно учился. Он усвоил высший урок: все чиновники — не важно, где они живут и на каком диалекте говорят, — читают одни и те же тексты и сдают одни и те же экзамены, для того чтобы верность, честность и единство поддерживались во всем государстве. Даже вдали от столицы, в уездах, таких, как наш, местные чиновники, все обученные на один манер, помогали людям понять взаимоотношения между ними и императором. Если мой сын встанет на этот путь, однажды он, конечно же, начнет готовиться к экзаменам.

В этом году мы со Снежным Цветком виделись чаще, чем в предыдущие годы. Наши мужья не мешали нам, хотя мятеж еще бушевал в других частях страны. После всего случившегося мой муж считал, что в доме мясника я в полной безопасности, а мясник поощрял визиты своей жены в мой дом, так как знал, что она вернется обратно с подарками — едой, книгами и деньгами. В домах друг у друга мы со Снежным Цветком спали в одной постели, а наши мужья переходили на это время в другие комнаты. Мясник не осмеливался возражать, следуя примеру моего мужа. Да и как они могли прекратить все это — наши визиты, наши ночи, проведенные вместе. Наши признания, сделанные шепотом? Мы не боялись ни солнца, ни дождя, ни снега. Повинуйся, повинуйся, повинуйся, а потом делай, что хочешь.

Снежный Цветок и я продолжали встречаться в Пувэе во время праздников, как и всегда. Для нее было полезно повидаться с Тетей и Дядей, которые своей добротой и сердечностью заслужили любовь и уважение всей семьи. Тетю любили как бабушку всех ее «внуков». Дядя занимал теперь более высокое положение, чем до смерти моего отца. Старший Брат нуждался в советах Дяди в поле и при составлении счетов, а Дядя имел честь давать ему советы. Тетя и Дядя под конец жизни обрели счастье, которого не ожидали.

В этот раз, когда мы со Снежным Цветком посетили Храм Гупо, благодарности, которые мы возносили, были глубокими и шли от самого сердца. Мы совершили жертвоприношения, делая коутоу в благодарность за то, что мы выжили. Затем, взявшись за руки, мы пошли к продавцу таро. Сидя у него, мы говорили о будущем наших дочерей и обсуждали способы бинтования, при помощи которых можно было непременно добиться совершенных «золотых лилий». Вернувшись домой, мы занялись приготовлением бинтов, покупкой смягчающих трав, вышиванием крошечных туфелек алтаря богини Гуаньинь, изготовлением клейких рисовых шариков для пожертвований Девушке с Крошечными Ногами и кормили своих дочерей клецками из красных бобов, чтобы размягчить их косточки. Каждая из нас переговорила с Мадам Ван о союзе между нашими дочерьми. Когда мы со Снежным Цветком встретились снова, мы стали сравнивать наши беседы, потешаясь над тем, что напудренное лицо и лукавые речи Мадам Ван нисколько не изменились.