Николай Михайловский - Только звезды нейтральны

• Название: Только звезды нейтральны
• Автор: Николай Михайловский
• Издательство: Современник
• Жанр: О войне
• Год: 1981

 Произведения известного писателя-мариниста Н.Г.Михайловского, собранные в этой книге, представляют своеобразную летопись Северного флота в дни Отечественной войны и в мирные годы, где беллетристические произведения соседствуют с художественно-документальными повествованиями. Читатель встретит здесь рассказы о боевых делах командующего флотом в годы войны адмирала А.Г.Головко, выдающихся североморских подводников Н.Лунина, И.Колышкина, Г.Щедрина и еще многих, чьи имена остались в истории навечно  

---

- «Грязное» у нас лодочное. А что на вас, считается «чистым»…

Вот уж не думал Геннадий, что новенький вязаный шерстяной костюм с фабричным клеймом, который он надел в первый раз, может считаться «грязным». Он посмотрел на себя в зеркало: если бы не черная пилотка на голове, ни дать ни взять гимнаст или бегун на длинные дистанции…

В новом костюме, новых ботинках, куртке с меховым воротником, он, кажется, впервые ощущал себя настоящим подводником.

- Вот вам дозиметр, - капитан вручил приборчик величиной с вечное перо и такой же формы, даже с блестящим зажимом для кармана. - Заметьте, у него есть и световая, и звуковая сигнализация. Если где засоренность, он вас предупредит, а вы должны немедленно поставить в известность нашу службу. А теперь можете идти на пирс. Ваш корабль у третьего причала с цифрой двести девять на борту. Желаю успехов!

Он шагал вдоль причала, над которым высились темные силуэты кораблей. Но не корабли, не люди в меховых куртках и черных пилотках с белым кантом, казавшиеся родными братьями, привлекали внимание Геннадия; ему почему-то бросались в глаза плакаты: «Зона строгого режима», «Сюда не ходить!», «Здесь курить строго воспрещается!», «Осторожно, радиоактивность!»

«Что бы это значило? - подумал он. - Неужели тут и впрямь радиоактивность? Зачем же тогда предупреждать, ведь все равно не поможет». Этот плакат поверг его в смущение. И, как нельзя кстати, рядом объявился все тот же капитан медслужбы. Сейчас он был тоже в куртке и пилотке на голове.

- Часы можете взять с собой, - сказал он. - Без часов не обойтись на корабле.

И протянул ручные часы, оставленные лейтенантом в кабине. Геннадий поблагодарил и, показав на плакат, заинтересовался: что бы это могло значить?

- Ничего страшного. В этом месте складывается крепежный материал после ремонта на лодках, пока его не свезут и не закопают. Все знают, а лишнее предупреждение никогда не мешает. Помните, я вам сказал - береженого бог бережет?…

- Ах вот как!

Капитан подмигнул одним глазом и поспешил в обратном направлении…

Геннадий прибыл на корабль и был представлен своему будущему начальнику капитану третьего ранга Таланову, человеку средних лет, с характерно вытянутым лицом и полными мясистыми губами. Он производил впечатление воспитанного, интеллигентного человека, держался просто, ничем не подчеркивая свое начальственное положение. Говорил с Геннадием на равных, точно они были однокашники, встретившиеся после долгой разлуки. Расспрашивал об училище, интересовался, кто там преподавал навигацию, а услышав имя штурмана Семенова, даже обрадовался:

- Как же, знаю! В Петсамо прорывался с нашими подводниками и просто чудом вывел лодку из сетей.

Протянув руку к полке, он достал и показал Корму-шенко книгу с автографом прославленного штурмана, в которой детально описана драматическая история.

- Выходит, у нас общий учитель. Дай бог когда-нибудь нам с вами такую славу заработать.

- Да, Семенова все штурманы почитают… - сказал Геннадий, обрадовавшись тому, что нашелся общий знакомый.

- Поскольку мы из одного гнезда вылетели, можно рассчитывать на взаимное понимание. Только учтите, наша альма матер не всегда поспевает за прогрессом техники. У нас новый навигационный комплекс. Вы с ним знакомы?

- В училище не изучали. Мне повезло, я был мичманом на стажировке. Командир группы ушел в отпуск, я его замещал. В общих чертах имею представление…

- Тем лучше. Стало быть, легче приобщиться к делу. Мне говорили, вы женаты и у вас есть дочь? Геннадий кивнул:

- Все верно. Я еще не устроился. Приютил нас контр-адмирал Максимов. Может, мне надо было сначала одному приехать?

- Не жалейте. Если вы прибыли вместе с семьей, то уже поставили начальство перед свершившимся фактом - хочешь не хочешь, а давай квартиру,

- Могли бы подождать в Ленинграде, у моих родителей. Отец тоже служил на Севере. Может, слышали, Кормушенко Даниил Иосифович?

Таланов помедлил, стараясь что-то вспомнить.

- Слышал. Как будто у нашего адмирала были с ним какие-то трения…

Геннадия кольнуло в сердце, глаза расширились, и сразу вспомнился разговор за завтраком.

- А что у них было, вы не могли бы мне сказать?

Таланов небрежно махнул рукой:

- Да не беспокойтесь. Дела давно минувших дней… Время было такое… Не придавайте значения. Лучше давайте о деле поговорим, Геннадий… простите, как вас по отчеству?

- Даниилович.

- Геннадий Даниилович, - подчеркнуто уважительно произнес Таланов, - принимайте хозяйство. Должен вас огорчить, людей у нас маловато… Я с крейсера, можно сказать, переучился на подводника. Народу там хватало. Офицер холит, бывало, и проверяет. А тут засучи рукава и, будь любезен, сам вкалывай. Не пугайтесь, это я так, для острастки, и у нас есть надежные помощники. Немного, но есть. Хорошие люди. В первую очередь рекомендую познакомиться с мичманом Пчелкой. Серьезный человек, секретарь нашей партийной организации, забавно русские слова с украинскими путает…

Геннадий вынул блокнот.

- Пчелка - это прозвище, до призыва в колхозе пчел разводил. Отсюда и пошло… Пчелка да Пчелка… А если по-серьезному, то мичман Дубовик Алексей Петрович. Или старшина электриков, сверхсрочник Голубев. Мрачный человек. На то есть причина. Во время войны вместе с отцом и матерью стоял под дулом немецких автоматов. Родителей убили, он упал с ними в ров, дождался темноты, выбрался из-под груды мертвых тел и убежал к партизанам. Сами понимаете…

Таланов называл и другие фамилии. Но теперь Геннадию было не до этих характеристик, и вообще ничто другое не укладывалось в голове, кроме слов Таланова насчет «недоразумений» отца с контр-адмиралом Максимовым.

А Таланов, ничего не замечая, продолжал вводить в курс дела:

- Не хочу скрывать, Геннадий Даниилович, служба наша не сахар. Любой корабль вышел в море, сделал свое - и полным ходом домой. А мы? Если погрузились, то, будьте здоровы, всерьез и надолго. Можно земной шар обойти и ни разу дневного света не увидеть. Что ни говорите, а человек существо земное, тоска гложет…

- Зато морская школа, - вставил Геннадий.

- Да уж какая школа! Сама Академия наук! Вся наша жизнь тут, на корабле, домой едешь ни жив ни мертв. Обиднее всего, что сколько ни гни спину, а начальство всегда за что-нибудь драить будет. Еще старшины, мичмана, молодчаги, выручают нашего брата. Без них бы совсем труба…

Таланов, видимо, понял, что переборщил.

- Да вы не пугайтесь. Живем на корабле вполне по-человечески. Не то что прежде. Послушаешь старых подводников - трудно поверить; во время войны люди спали на трубах в обнимку с торпедами. У нас ничего подобного не увидишь, даже матросы живут в каютах… Душ, кино, кондиционированный воздух, хлеб своей собственной выпечки. В походе свежее мясо, фрукты и разные там деликатесы. Гордиться можно. Служим на самых современных кораблях. Случись война, судьба человечества будет решаться на океанских просторах. Меня другое беспокоит. - Лицо его стало чересчур серьезным. - Очень уж у нас любят говорить насчет борьбы за мир. Закрываем глаза на опасность. А от нее никуда не денешься…

Таланов вытер вспотевший лоб и продолжал, не сводя глаз с Геннадия, словно желая найти сочувствие и понимание:

- Не убаюкать бы себя. А потом не пришлось бы расхлебывать, как в сорок первом… Виной всему ханжество. И сейчас есть настроения: дескать, все в порядке, любимый город может спать спокойно. А я боюсь, как бы не проспать этот самый момент… Эх, ханжество, ханжество, прешь ты из всех дыр в большом и малом. Все хотят казаться правильными, ортодоксальными. А ведь казаться - не значит ими быть. За примерами недалеко ходить. Возьмите нашего командира. Со странностями, но в общем-то разумный человек, а тоже мецената разыгрывает. Почти все денежное содержание переводит детскому дому. И все об этом говорят. Я вас спрашиваю, кому нужна его благотворительность? Слава богу, наше государство не нищее и без него сирот обеспечит. Так нет, и ему, видите ли, хочется сделать красивый жест: смотрите, какой я добрый.

Зазвонил телефон. Таланова вызывал командир корабля. Положив трубку, он тут же скрылся за переборкой, а Геннадий, оставшись один, сел за стол, на котором лежали карты, и опять задумался о своем…

Припомнился разговор на выпускном вечере в училище. Основательно подвыпивший однокашник взял за плечи Геннадия и отвел в сторону. «Значит, выбрал Северный… Молодец! Желаю тебе счастливого плавания и сорок футов под килем. Только не удивляйся, Генка, если встретят там тебя не очень… На Севере служил твой папаша и в свое время много дров наломал. Люди все помнят…» Геннадий не придавал значения этим словам. А выходит, это была сущая правда…

* * *