Владимир Зима - В пургу и после (сборник)

• Название: В пургу и после (сборник)
• Автор: Владимир Зима
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

Книга Владимира Зимы посвящена нелегким будням арктических поселков, аэродромов, портов. Она утверждает подлинную романтику и разоблачает романтику мнимую. Писатель убедительно показывает, что и в условиях Арктики побеждают бескорыстие, верность долгу, честность помыслов.

---

Два года назад Касьянов отдыхал с Ириной на Рижском взморье по совету кого-то из ее подруг. Дачу удалось снять у черта на куличках, в Меллужи, ни кафе, ни ресторанов, до Риги сорок пять минут электричкой, а до моря двадцать минут пешком по колено в пыли, да и сама дача выглядела жутковато — каморка два на два под самой крышей, с косым потолком и ободранными обоями, негде было даже умыться, туалет размещался в соседнем доме, а обедать приходилось ездить в Майори, возвращались разомлевшими от жары, но в комнатушке было еще жарче, железная крыша обжигала плечи, плелись на пляж, поросший сорной колючей травой и захламленный газетами, лежали там, пока не спадала жара, возвращались разбитые, едва живые, жевали подсохший хлеб с сыром и тотчас засыпали. А вернувшись в Москву, Касьянов почти не удивился, когда услышал, как Ирина описывала знакомым их отпуск: «Устроились чудно, жили в мансарде с балконом, и представьте, без хозяев, одни…» — и самое ужасное, что все это было правдой. Действительно, закуток под самой крышей назывался мансардой, и был шаткий балкончик, на который опасались выходить, и чтобы снять просохшее полотенце, Ирина просила Касьянова дотянуться до веревки. И все воспринимали ее рассказы как должное (умеет же Ирка устраиваться!), находились и завистницы, но большинство подруг восхищались умением Ирины. Иногда Касьянову казалось, что в признании окружающими ее заслуг и заключался смысл жизни Ирины, но все-таки Касьянову нравилось в ней то, что она всегда умела добиваться всего, чего хотела.

Парамонов снова нажал на клаксон, Ирина с любезной улыбкой повернулась к нему и согласно кивнула.

— Ну, вот что, — решительно сказала она. — Если тебя задержат точно на неделю, я не стану переносить свой отпуск. Уйду по графику, подожду тебя в Москве, и мы поедем в Одессу, а потом я попрошу еще недельку за свой счет.

— Умница! — обрадовано выкрикнул Касьянов и назло Парамонову чмокнул Ирину в щеку. Ирина стрельнула глазами на шефа, недовольно поморщилась, но Касьянов видел, что она уже успокоилась.

— Я позвоню тебе после работы, — сказала Ирина.

— Лучше появись, — сказал Касьянов, с неудовольствием замечая просящие интонации в своем голосе.

— Погляжу, как будет с временем. После шести у меня примерка, да и Валентина приглашала сегодня…

Она знала, что Касьянов терпеть не мог Валентину, ее лучшую подругу, молодящуюся старую деву, чем-то напоминавшую толстую серую крысу, страшную зануду и сплетницу. Ко всем остальным знакомым Ирины Касьянов соглашался ходить, точнее, Ирина затаскивала его, чтобы знакомые не сомневались в устроенности ее личной жизни.

— Но все-таки ты появись, — чуть жестче повторил Касьянов.

— Я позвоню, — сказала Ирина и побежала к машине.

Парамонов слишком резко тронул с места, мотор заглох, потом на высокой ноте взревел стартер, и «Москвич» тронулся. Касьянов со снисходительной улыбкой помахал Ирине рукой.

Вернувшись в отдел, Касьянов примерил туфли, они пришлись впору и были именно такими, какие он давно хотел купить — утконосые, с рантом, на высокой шнуровке, а главное — из натуральной кожи. Всем туфли понравились, Феликс попросил примерить и сказал, что ему они малы в подъеме и что вообще туфли жестковаты, на что Долинин сказал ему какую-то колкость, вспыхнула мимолетная перебранка, которая прекратилась лишь с приходом Семеновой. Она сказала, что туфли очень хорошие, точно такие она купила мужу и посоветовала отнести их в сапожную мастерскую поставить подковки, дольше будут носиться. В хозяйственных делах мнение техника Семеновой было решающим.

А командировка, видно, и в самом деле поджимала КБ, завертелись все колеса, были нажаты все пружины, чтобы побыстрее доставить представителя завода на Диксон. В бухгалтерии, не дожидаясь прихода Касьянова, ему начислили аванс на командировку, потом позвонила Людочка, секретарша начальника КБ, мило прощебетала, что билет уже оформлен, он лежит в центральном агентстве на Ленинградском проспекте в кассе № 18, вылетать нужно сегодня в 21 час с минутами.

«Ого!» — сказал себе Касьянов. Такого еще не бывало. Не пришлось уговаривать бухгалтеров, не пришлось стоять в очереди за билетом, а ведь обычно на эти хлопоты уходил целый рабочий день, не говоря уже о нервотрепке по мелочам. Но окончательно сразил Касьянова приход завхоза, Федора Михайловича, неприступного и грозного стража всего имущества конструкторского бюро. Федор Михайлович возник на пороге комнаты, хмуро поглядел на конструкторов, которых наверняка считал в душе бездельниками, и проворчал:

— Кому из вас спецодежду получать?… Я уж два часа жду!

Касьянов робко ответил, что теплые вещи нужны ему, и пошел следом за Федором Михайловичем в подвал. В прохладном сухом подземелье КБ оказалась уймища таких сокровищ, о существовании которых Касьянов и не подозревал. Глаза разбегались от изобилия приборов. На стеллаже у входа пылился эталонный источник тока с кварцевой стабилизацией частоты. Не так давно Касьянов вымаливал точно такой же аппарат на соседнем заводе, за источник пришлось на целую неделю отдать в пользование словарь английского технического сленга (этот словарь существовал пока в единственном экземпляре, без него читать свежие журналы было довольно-таки затруднительно, поскольку зачастую английские термины невероятно изменяются на протяжении полугода и обозначают вовсе не то, что должно бы полагаться по учебнику; словарь был выполнен желтой тушью и в правом верхнем углу была сделана ехидная помета: «К сведению пользующихся словарем! Не пытайтесь копировать текст, поскольку ни один из действующих типов светокопировальных устройств не воспринимает желтый цвет!»).

— Какие нужны приборы, получайте в верхнем складе, а здесь которые, не про вас, — ворчливо отозвался завхоз на просьбу Касьянова.

Дальнейшие расспросы Касьянов прекратил, решив, что источник теперь уже никуда не денется, надо будет лишь сообщить Николаю Александровичу.

За серым тюком валенок и синих уборщицких халатов зоркий взгляд Касьянова обнаружил совсем новенькую рыжую дубленку. В такой не стыдно было по улице Горького пройтись, не то что представительствовать на Диксоне. Федор Михайлович уперся, пытался всучить Касьянову черный овчинный тулуп, к тому же б/у, изрядно замасленный, плел что-то насчет теплопроводности, на своем языке, конечно, с вкраплениями непечатных выражений, но уж тут-то Касьянов не растерялся, вовремя успел сообразить, что если уж завхоз сам пришел к нему в отдел, следовательно, ему позвонили, приказали, а раз так, можно качать права. На минуту Федор Михайлович растерялся перед солидно аргументированным натиском Касьянова, и это стоило ему дубленки, а также новеньких унтов на рыжем собачьем меху.

— Знаю я вас, — сокрушенно бормотал Федор Михайлович, с тоской поглядывая на свернутую дубленку. — Ведь зажмете, а потом скажете, что сгорела или потерялась. Цена ей сорок семь рублей, больше с вас удержать не смогут… Эх!..

Придя в себя, Федор Михайлович выдал Касьянову ватный климатический костюм не сорок восьмого, а пятьдесят второго размера, и пытался сбыть облезлую ушанку, но от шапки Касьянов отказался, поскольку был брезглив и не мог заставить себя надевать на голову ничего, кроме собственных вещей, к тому же его пыжиковая шапка, купленная Ириной в позапрошлом году, выглядела как новая.

Весь ворох одежды Касьянов едва дотащил до своей комнаты, с тревогой думая о том, как он повезет вещи через всю Москву, в Нагатино, но, к счастью, на лестнице ему встретился Николай Александрович, поглядел на Касьянова с сочувствием и предложил после работы подвезти его на своей «Волге», благо им было по пути.

— Постарайтесь на Диксоне уговорить заказчиков, чтобы они пораньше подписали акт о приемке, — сказал Николай Александрович. — «Гамма» должна быть сдана в сентябре, иначе у нас могут быть неприятности с квартальным планом.

«Вот тебе и командировка на неделю», — вздохнул про себя Касьянов. А если заказчики упрутся и не подпишут? Отпуск горит…

— Вернетесь, и сразу решим вопрос о группе Маханькова, — напомнил Николай Александрович, поглядывая на загрустившего Касьянова. — Срок вашей командировки зависит от вас. Управитесь за три дня — прекрасно, просидите там месяц — пеняйте на себя.

Шеф начинал выражать недовольство, и Касьянов стушевался, от натуги покраснел и застыдился, от стыда еще больше покраснел и почувствовал себя ничтожно маленьким, незаметным, незаконно претендующим на чье-то внимание. Да полноте, по какому такому праву?.. Есть в КБ люди более опытные, более способные, есть даже талантливые, а Касьянов — что Касьянов?..

Чернорабочий умственного труда, не более. Приказали — полетел, прикажут — сделает, не прикажут — промолчит. На картошку — значит, на картошку. Тащить холодильник в кабинет начальника отдела — опять же Касьянову. Получать на складе канцпринадлежности, сопровождать кассиршу в банк, неделями торчать в цехе, следить, чтобы не задерживали выполнение заказов КБ, собирать подписи под заявками, выбивать для кого-то гостиницу, доставать кому-то билет на поезд, кого-то встретить, кого-то проводить, заказать ужин в ресторане, — боже мой, а когда же работать?.. Каждый день пролетает, не успеешь оглянуться, и каждый телефонный звонок кажется немыслимо важным, каждая встреча — непременно деловая, каждая бумажка, написанная или подписанная шефом, — закон для исполнения, чрезвычайно ответственное поручение. А вечером, в метро или уже дома, усевшись на кухне с вечерней газетой в руке и сонно кивая над каждой заметкой, Касьянова иногда будто прошибало током: а что, собственно, успел сделать за день? КПД — ноль! И ведь каждый день, каждый день… Хлопоты, суета, а что в результате, кроме тех же хлопот и суеты?..